Андреа все еще пыталась сложить слова в предложения, когда он потянулся к ручке и закрыл дверь. Его голос приглушенно прозвучал снаружи, когда он слишком радостно пожелал кому-то на стоянке доброго утра. Она прислонилась спиной к двери. Головная боль усилилась от безжалостного солнечного света. Ей отчаянно хотелось вернуться в постель. Именно поэтому она заставила себя этого не делать. Еще одна скала, с которой она позволила себе упасть. Андреа было лень переодевать верх пижамы, но ради приличия она нашла спортивный бюстгальтер. Шорты для бега представляли собой смятый комок, засунутый в один из боковых карманов. Она была в процессе поиска пары одинаковых носков, когда до нее наконец-то дошел подлинный смысл просьбы Байбла. Он хотел проверить хипповскую ферму. Это не могло быть праздным любопытством. Байбл явно занимался изучением угроз, хотя и сказал, что это не их работа. Может быть, параллельное расследование Андреа об убийстве Эмили Вон пересекается с его? Она сунула ноги в кеды. Заколола волосы сзади. Ее солнцезащитные очки погнулись в сумке. Андреа зубами выпрямила дужку, прежде чем надеть их. Снаружи солнце было так же неумолимо, как и раньше, но теперь ей придется постоянно иметь дело с жарой. Андреа посмотрела налево, потом направо. Дом судьи был примерно в миле отсюда. Центр – в пяти-десяти минутах ходьбы в противоположном направлении. Дайнер будет открыт. Там будут блинчики. Горячий кофе. Столы, на которые можно положить голову и заснуть. – Напарник! – Как и обещал, Байбл ждал ее на другой стороне дороги. Он подпрыгивал на носочках, как Тигра из Винни-Пуха. Затем он хлопнул в ладоши и крикнул: – Побежали, Оливер! Андреа едва волочила ноги по асфальту, пытаясь заставить себя побежать. Жизнерадостный Байбл исчез на притоптанной лесной тропинке. Ее ноги совсем не пружинили, когда она последовала за ним. Он был на несколько ярдов впереди, когда ее тело наконец вспомнило механику бега. Каждый мускул противился тренировке. И все же она расслабила руки и прижала локти к бокам. Бегущий впереди Байбл резко свернул вглубь леса. Андреа предположила, что они бегут по старой лесовозной дороге. Она пыталась оглядеться. Тропа уводила от мотеля и шла почти перпендикулярно морю. Солнце стояло прямо у нее над головой. Тем временем каждое сухожилие в ее теле кричало одно и то же: «Какого черта ты не в постели?» Андреа постаралась заглушить этот крик и быстрее двинулась вперед. На каждый новый шаг она произносила про себя имя. Клэйтон Морроу. Джек Стилтон. Бернард Фонтейн. Эрик Блейкли. Дин Векслер. Один в тюрьме. Один коп. Один кажется засранцем. У одного сестра работает в дайнере. Один оставил карьеру учителя, не попав на страницу «Где они сейчас?» школьного сайта. Клэйтон Морроу. Джек Стилтон. Бернард Фонтейн. Эрик Блейкли. Дин Векслер. Андреа чувствовала, что мышцы наконец начинают вспоминать, что такое физическая нагрузка. В какой-то счастливый момент боль стала утихать. Эндорфины наконец-то потекли. Она уже могла поднять голову, не поморщившись. Байбл был в десяти футах от нее. Зрение Андреа начало фокусироваться, изучать детали. На Байбле была темно-синяя футболка СМ США и черные беговые шорты. Кроссовки поизносились на пятке. Мышцы его ног очень четко выделялись – результат тренировок в зале. Она могла бы провести следующий час, размышляя, почему он попросил ее присоединиться к своей явно разведывательной миссии, хотя стоило просто позвонить Майку из мотеля. Он бы просветил ее по поводу всех «ну гну» Леонарда Кэтфиша Байбла. – Все путем? – Байбл бросил на нее взгляд через плечо. Этот парень даже не вспотел. – Все путем, – выдохнула в ответ Андреа. По привычке ее язык нащупал бороздку, образовавшуюся от того, как сильно она сжимала зубы. Удивительно, но живот был в полном порядке. Байбл немного замедлился, чтобы ей было полегче. Андреа поняла, что он ждет, пока она догонит его. Когда тропа расширилась, она побежала рядом с ним. Они двигались в унисон, их ноги одновременно касались земли, хотя его шаг был примерно на фут шире, чем ее. Андреа пыталась придумать, с чего начать, чтобы разговорить его, но он опередил ее: – Хочу кое в чем признаться. Андреа услышала, как воздух вырывается из ее легких. – Возможно, на ферме происходит кое-что, на что нам нужно взглянуть. Андреа посмотрела на него. Из-за бега шрамы на его лице стали ярко-розовыми. – Узнал от хозяйки дайнера, что в поле нашли тело. – Байбл взглянул на нее. – Похоже на самоубийство. Андреа чуть не споткнулась. Вот это чертово совпадение. – Почему вы узнали об этом в дайнере? Шеф вам не позвонил? – А вот это как раз самое интересное. – Он перепрыгнул через корень, торчавший из земли. – Наш старина Сыр даже не пикнул, хотя я специально попросил его сообщить мне, если на его радарах появится самоубийство. Это поле находится прямо посреди территории его юрисдикции. Тебе он не звонил? Андреа покачала головой, хотя не проверила свой рабочий телефон. Андроид остался в ее номере в мотеле. По привычке она сунула в карман айфон, когда выходила. – Жертва – женщина, – продолжил Байбл. – Молодая. Не подходит под наш портрет, но мне не дает покоя, что Сыр не маякнул нам. Это заставляет задуматься, что еще может скрывать этот хитрый тип. Андреа подумала, что Сыр может чертовски много чего скрывать. – Что вы знаете о ферме? – Кроме того, что она хипповская? Андреа бросила на него тяжелый взгляд. Продолжать эту игру было невозможно. – Появилась в середине восьмидесятых. Производила органические продукты еще до того, как кому-то стало не наплевать. Они выращивают бобы фава. Запекают их, добавляют специи и упаковывают как закуску. Называются «Волшебные бобы Дина». Слышала о таком? – Нет, – ответила Андреа, хотя слышала о человеке по имени Дин. Приблизительно в 16:45 17 апреля 1982 года я, Дин Константин Векслер, ехал на машине по Рихтер-стрит на выпускной. Мне пришлось сделать маневр, чтобы не сбить ее. Она была совершенно не в себе. Я не знаю, была ли она под наркотиками. Я не так хорошо ее знал, чтобы различить. Она была моей ученицей всего год. Тем не менее я чувствовал некоторую ответственность как взрослый и как учитель. Я остановил машину и вышел, чтобы посмотреть, как она. Это мой долг как учителя – сообщать о детях, у которых не все в порядке. На Эмили было праздничное платье, и она сказала, что собирается на выпускной. Я подчеркиваю это только потому, что ее исключили из школы еще несколько месяцев назад за то, что она мешала классу. На ней не было обуви. Сумки я не заметил. Волосы были растрепаны. Я сказал ей немедленно идти домой. Она стала спорить со мной, и, должен признаться, я позволил эмоциям взять надо мной верх. Я не хотел находиться рядом с этой девочкой. Вы должны понимать, что она месяцами обвиняла совершенно незнакомых людей в том, что это они сделали ей ребенка. Если Мелоди Брикел говорит, что я толкнул Эмили на свою машину, я бы посоветовал ей лучше проверять свои источники. Крики были. Это я признаю. Но в основном от Эмили. Она начала обвинять меня во всех смертных грехах, и в ответ я сказал ей что-то в духе: «Следи за тем, что говоришь» или «Тебе нечего сказать». Я точно не помню, потому что в тот момент я хотел только отделаться от нее. Вам придется еще раз уточнить у Мелоди Брикел, что она видела с расстояния в 200 футов. Они обе очень неприятные и неконтролируемые девушки. Я знаю, все говорят, что Эмили из хорошей семьи, но это, на мой взгляд, только доказывает эту штуку про гены против воспитания. Детишки, выросшие в ультраконсервативном пузыре, всегда ломаются, столкнувшись с реальной жизнью. Я знаю, что Эмили в коме, но ко мне это не имеет никакого отношения. Я понятия не имею, кто отец ее отродья. Но я с полной уверенностью могу сказать, что это не могу быть я. Я хочу, чтобы все они исчезли из моей жизни. Если бы я мог позволить бросить работу, я стал бы помогать тем, кто в этом действительно нуждается, вместо того чтобы растрачивать свои таланты в этом богом забытом городке. Мне сказали написать, во что я был одет тем вечером, – это был черный костюм и галстук. Но там все были в черном. Перед лицом закона клянусь, что мои показания содержат только правду. Байбл спросил: – Как вчера прошло с судьей? – Ну, посмотрим, пустит ли она меня обратно в дом. – Андреа не могла понять, почему он не говорит про тело в поле. – Я неудачно пошутила, что рада смерти Рейгана, и она поднялась в свою комнату. Он рассмеялся. – Да все отлично, Оливер. Она размякла с годами. Андреа даже думать не хотелось, какой была неразмякшая Эстер. Но не из-за нее Андреа бежала сейчас по лесу в пижаме. – Когда вы сказали, что владелица дайнера сообщила про самоубийство, вы имели в виду Рики Фонтейн? Та кудрявая пожилая женщина, которая обслуживала нас вчера? – Ага. – Он бросил на нее такой же понимающий взгляд, каким она прежде смотрела на него. – Один из водителей со склада разговорился в дайнере. Сказал, что девушка не пришла на смену с утра. Рабочие с фермы нашли ее в поле примерно в половине десятого. Похоже, приняла гору таблеток. Они сообщили шефу, а тот не сообщил двум дружелюбным маршалам США. Андреа пробормотала что-то невнятное, побоявшись, что внятное может ее выдать. – Сюда. – Байбл повернул на еще одной развилке. Он явно бывал здесь раньше. То, что он взял с собой Андреа, чтобы взглянуть еще раз, должно было что-то значить. Он точно взял ее не для подстраховки. Ни один из них не был вооружен. Документы Андреа и ее «серебряная звезда» лежали в сейфе в мотеле вместе с «глоком». Тропа снова вильнула, но потом вернулась в свою колею, чтобы внезапно выйти на огромное колышущееся поле. Солнечный свет превратил ряды тонких и длинных зеленых растений в пышный ковер. Андреа никогда раньше не видела бобы фава. Длинные восковые стручки она скорее приняла бы за сахарный горошек или зеленую фасоль. У склона следующего холма была теплица. Стекло сияло в солнечных лучах. Здания всех цветов радуги вдалеке и веселые растяжки, висящие на полукруглом крыльце главного дома, подсказывали ей, что они добрались до хипповой фермы. Обстановку сильно портил белый полицейский тент посреди поля. Желтая лента ограждала место происшествия – десять рядов растений, расстояние между которыми было где-то три фута. Старый синий грузовик с огромными шинами для уборки урожая стоял на одном из рядов. Когда они подошли ближе, Андреа почувствовала, как ее пробирает озноб. Два года назад она узнала, что смерть несет в себе оцепенение, проникающее в душу. Ее сердцебиение замедлилось. Дыхание стало глубже. Пот на коже будто застыл. Кто-то накрыл тело белой простыней. Ярко-белый хлопок прикрывал изгиб бедра. Женщина умерла, лежа на боку. По сладковатому запаху Энди поняла, что тело, должно быть, лежит здесь не больше нескольких часов, и это совпадало со словами водителя склада. Тело нашли около 9:30. Байбл поднял полицейскую ленту и придержал ее для Андреа. Он кивнул двум рабочим. По крайней мере, Андреа предположила, что это рабочие, потому что они были в комбинезонах и потому что они оба стояли, облокотившись на старый побитый пикап «Форд». Они казались напряженными, в отличие от трех полицейских, слоняющихся по периметру тента. Двое читали что-то в своих телефонах, еще один сунул руки в карманы; по их мнению, ничего особенного не произошло. Она узнала шефа Джека Стилтона по фигуре. Он согнулся в своей полицейской машине и говорил по рации. Разумеется, он видел Андреа и Байбла, когда они сходили с тропинки. Его неудовольствие чувствовалось на расстоянии, где поместилась бы картина «Вашингтон пересекает Делавэр»[35]. – Шеф Сыр! – Байбл махнул рукой у себя над головой. – Как дела, дружище? Андреа наблюдала, как Стилтон медленно вылезает из машины. Толпа оживилась. Руки оказались вне карманов. Телефоны спрятаны. Рабочие настороженно переглянулись. Оба были белыми мужчинами, одному – сильно за пятьдесят, а другому – где-то шестьдесят пять. У мужчины постарше были длинные немытые волосы и выкрашенная в разные цвета футболка, что помещало его прямиком в категорию хиппи. У мужчины помоложе изо рта свисала сигарета. Это и копна спутанных волос на голове напомнили Андреа о фотографии, которую она видела вчера вечером. Билли Айдол из Делавэра. Бернард Фонтейн имел наглость подмигнуть Андреа. Она сохранила невозмутимость. Между ними на земле лежала мертвая молодая женщина. Была еще одна молодая женщина, которую бросили в мусорный бак сорок лет назад. Нардо знал их обеих. – Шеф, вы, наверное, забыли наш вчерашний разговор. – Байбл тяжело опустил руку на плечо Стилтона. – Мне кажется, я просил звонить мне, если где-то произойдет самоубийство. Глаза Стилтона метались между Байблом и прикрытым телом. – Ну, маршал, все только началось. Мы еще даже не знаем, суицид ли это. Андреа отдала должное его наглости. Тент был установлен так, чтобы скрыть это место от любопытных чужих глаз, но ни на ком не было защитной одежды. Никто не фотографировал. На земле не было никаких пометок, указывающих на возможные улики. Она спросила Стилтона: – Коронера вызывали? – А что, по-твоему, я сейчас делал, детка? – Так расскажи мне, детка. Андреа услышала хихиканье, и это сделало ситуацию еще более возмутительной. Кажется, никто не воспринимал происходящее всерьез. Она работала в кол-центре 911. Она знала, каков порядок действий при обнаружении трупа. Приехавшие на место офицеры не ставят тент, не обращаются за подкреплением и не оцепляют территорию, пока не вызовут коронера. Как минимум, на дороге уже должна была стоять пара пожарных машин и обязательно «Скорая помощь». И никто – никогда – не должен предполагать, что, если сцена выглядит как самоубийство, значит, жертва совершила самоубийство. – Она просто подшучивает над вами, шеф, – Байбл опустил руку на одну из опор тента. – Я так полагаю, это та самая хипповая ферма, о которой вы говорили? Без обид.