– В тот день, когда случилось второе убийство, я ходила к Даниилу Васильевичу на доклад, мы тут встречались с ним метрах в ста от дома. На этих словах следователь глянул на Бровика, и тот махнул утвердительно головой. – А когда его ждала, он опаздывал, услышала смешки, спряталась за дерево и увидела, как наша повариха и Миха вовсю целуются на поваленном дереве. Ну я потихоньку отошла и ждала уже Даниила Васильевича почти у самого дома. Я была уверена, что они меня не заметили, но ночью Миха вызвал меня на улицу из женского вагончика и сказал, что убьет, если я кому-то проболтаюсь. Наутро же я узнала, что ее убили, вот и испугалась, – женщина была потерянной и даже жалкой. Настолько, что Зина сморщилась, еще раз ощутив актерскую игру. – Я, – выкрикнул Миха, – не хотел, чтоб Аленка знала про это, я имел в виду, чтоб она ей не говорила. Тогда я понятия не имел, что повариха мертва. Мы с ней немного пообжимались на поляне, да и разошлись. Она домой пошла, а я в вагончик к себе. Говорю же, не убивал я ее. – Как отпечаток вашего кроссовка оказался на месте третьего преступления? – спросил следователь, но Миха на это лишь в отчаянии зарычал. – То-то же, – удовлетворился его рычанием следователь и провозгласил: – Злодей пойман, можете спать спокойно, конечно если налоги у вас все оплачены. Глава 18 – Зин, – сказал Эндрю, когда они после задержания Михи поднялись вновь в свой импровизированный штаб, – знаешь, что меня смущает. Вчера, когда мы только прилетели и Миха показывал мне вагончик и мое спальное место, он усиленно искал свои кроссовки и никак не мог найти. Конечно, возможно, это был специально разыгранный спектакль, но мне так не показалось. Он еще Ники обвинял, что тот мог украсть их у него. Мне Миха показался простым, возможно даже глуповатым, для сложной комбинации. – Согласен, – поддакнул ему участковый, возможно по инерции поднялся вместе с ними, не до конца понимая, а может, не веря, что расследование завершилось, – меня вот, например, смущает, что убийца нигде, ни на одном преступлении не оставил следов, а тут так много и очень четких. – Торопился, – предположил Тихомир Федорович, – но я с вами соглашусь в сомнениях. В этом все же должен быть смысл, а его нет. Вот я рассказывал о похожих смертях в местном ГУЛАГе, так надзиратель искал золото. Он был уверен, что убийства к этому приведут. Правда, я не нашел, почему, как и сколько, по его мнению, их должно быть, но была хотя бы идея, был смысл. А тут… – Кстати, я нашел информацию по тем убийствам, – воодушевился Эндрю, – и поставил их на карту. Вот, – показал он на экран своего ноутбука, – получился прямоугольный треугольник с высотой на мысе Хобой. Поверх я наложил местоположение наших убийств, и получилось почти полное соответствие. Расхождение небольшое по первому убийству, по урочищу Песчаному. То, которое произошло в этот раз, находится на начале урочища, а то, которое произошло в прошлый раз, на конце урочища. Но я думаю, это мелочи и все же в первом случае это идеальный прямоугольный треугольник, а в нашем уже нет. – И машина, – вступила в разговор Вика, по-прежнему не выпуская руки из карманов, – получается, во время пожара наш убийца воспользовался машиной Дарьи Дмитриевны. В других случаях было ближе и можно было обойтись без нее, просто встретиться со своими жертвами под любыми предлогами, на нужных местах. – Да, третье убийство на мысе Хобой самое дальнее, это вершина нашего прямоугольного треугольника, – согласился Эндрю, – на машине туда езды двадцать минут, двадцать обратно. Преступник понял, что уже заметили пропажу, и бросил ее в другом месте, но тоже недалеко от пожарища. – То есть ему надо было вернуться туда же, – сказал Зина, – чтоб не заметили его отсутствия. Сорок минут при таком пожаре, в принципе, это возможно. Но мне кажется, что я видела там периодически всех. – Вот, Зин, – Вика протянула листок, – я опросила всех и составила что-то типа списка, кто, где и кого видел на пожаре. – Я посмотрю, – ответила Зина, мельком бросив взгляд на записи. – Я так понимаю, расследование продолжается, – сказал Даниил Бровик, внимательно слушая размышления дилетантов. – Да, – сказала Зина, – и мне надо срочно поговорить с Ванжуром. Глава 19 Вот и все, злодей пойман и можно уезжать домой, сейчас Тимур подхватит свой чемодан, что ему так заботливо собрала Ксюша, и они отправятся в аэропорт Хужир, который и аэропортом-то можно назвать с большой натяжкой. Уехать молча, не поговорив с Зиной, не вдохнуть ее запах, не почувствовать ее тело в своих объятиях, просто уехать в свою спокойную, стандартную, а главное, упрощенную им самим же жизнь. У него сейчас была ломка, как у наркомана, когда очень хочется, а головой понимаешь, что нельзя. Но это понимание сидит где-то там, глубоко, и с каждой минутой этот тихий голос становится шепотом. Лучшим другом сейчас был крепкий алкоголь, он должен помочь не сорваться. После феерического задержания какого-то детины из числа ученых все как-то растерянно разошлись по комнатам, словно не веря в это, а Тимур спустился в кухню. В столовой, конечно, было бы комфортнее напиваться, сидеть за большим дубовым столом и смотреть в огромное окно, за которым беснуется ветер, попивая свой виски, но сейчас ему надо было другое. Тимуру хотелось убежать от этого мира, скрыться, спастись, не замечая никого вокруг. Надо отдать должное, в этом доме умели угодить туристам. Кровати были мягкие, еда вкусная, а бар полный. Маленький бурят по имени Алтан еще по приезде показал им все, попросив чувствовать себя как дома, и Тимур так себя и чувствовал. Пока не приехала Зина. Горячительный напиток спускался по горлу, обжигая его, но почему-то даже после второго бокала легче не становилось, а только тяжелее и все больше тянуло с кем-то поговорить, вылить на собеседника всё, что накопилось на душе. Русский человек не умеет пить в одиночестве. Вспомнилось выражение, услышанное где-то недавно: «Вино надо пить с сыром, виски со льдом и только водку надо пить с друзьями». Да, русские люди и пьют именно для общения. – Ты, паря, хоть спейся, оно тебе не поможет, – услышал он голос и вздрогнул. На кухню вошел старый шаман и пристально посмотрел на него. – Прощения бы тебе попросить у духов да помощи, – сказал он философски, – совсем у тебя силы жизненной не осталось. – Мне уже не поможет никто, – обреченно ответил он шаману, радуясь всё же, что тот пришел на кухню и заговорил с ним, – кто-то все за меня решил в этой жизни. Вот я сейчас понял, что люблю другую, до тошноты люблю, до дрожи в руках, но ничего уже сделать не могу. – Это глупость, – мягко ответил ему Ванжур, – всегда можно все изменить. А когда ты говоришь, что нельзя, ты просто уже сделал выбор и решил ничего не менять. – Вы ничего не знаете, – махнул на старика рукой Тимур и осушил очередной бокал. – Никто на земле всего не знает и я в том числе, потому, как если бы мы все знали, сама жизнь потеряла бы смысл. Но я вижу, что Зина нравится тебе, и для этого не надо быть шаманом, можно быть просто внимательным человеком. Она девушка особенная, любить такую и награда, и тяжелая ноша, а ты просто не любишь, когда трудно. С детства было легко, родители решали все твои вопросы, да и потом, деньги решали все. – Неправда! – выкрикнул пьяно Тимур. – Возможно, тогда, год назад, я не хотел трудностей, я устал от отношений и хотел чего-то легкого, но сейчас я понял, что не могу без нее, но уже поздно, – Тимур перешел на крик, на какую-то пьяную мужскую истерику, – изменить ничего уже не получится, Ксюша беременна, у нас назначена свадьба, гости, рестораны, все, назад пути нет. Мне остается только пить и с зубным скрежетом злиться на себя. – Каждый наш малодушный поступок несет последствия, хотим мы этого или нет, – сказал грустно Ванжур, – но твоя проблема в другом. – Его проблема в том, что для него главное гости и рестораны, – прозвучало от двери. Он так погрузился в свое горе, что не заметил, как та, о ком он тут так горевал, вошла в комнату. – Ванжур, это не он, я точно знаю, и мне кажется, что будет еще убийство и нам с вами надо его остановить. Вы должны мне рассказать легенду до конца, – она говорила сухо, без эмоций, словно и не услышала сейчас его откровений, словно у нее ничего в душе не болело. И от этого что-то упало внутри, именно сейчас Тимур точно понял, такую девушку он не потянул бы никогда, все правильно. Он вновь твердо пошел по своему легкому пути. За это молодой человек поднял очередной бокал с виски и с пьяной усмешкой, чтоб не выглядеть очень жалко, произнес: – За тебя, Зина, ты навсегда останешься моей самой большой раной, – и осушил бокал до дна. Шаман – Вы должны мне рассказать всю правду, – настаивала девчонка, пока Ванжур молчал, размышляя, что он может сказать, а что нет. Они вышли на воздух, солнце, которое еще не очень баловало Ольхон, уже пыталось сесть за горизонт, а перед старым шаманом стояла дилемма – рассказать или нет. Ветер вновь поднялся, призывно гудя, словно пытаясь подсказать что-то Ванжуру на ухо. Почти не слушая девушку со странным сиянием, он стоял и думал, не понимая, какое же решение ему принять. – В нашем роду всегда был ключ, – начал рассказывать Ванжур, словно решившись на что-то, – считалось, что этот ключ может помочь найти золотого орла, символ могущества и власти, с помощью его человек может разговаривать с духами как с равными. Никто не знал, правда ли это. Легенда передавалась по наследству вместе с ключом. Говорили, что там была еще карта, но она не дошла до нашего времени, только веер. Так вот я вчера ходил на скалу Шаманку, наше место силы, место общения с духами, можно сказать, портал между мирами. Считается, что именно эта скала стержень острова, а остальные камни и песок, уже поднимаясь со дна, цеплялись за нее. По легенде, за миллион лет вода в Байкале устоялась, но сильные ветра заставляли закипать озеро, как в котле. Дойдя до самого дна, волны поднимали оттуда камни и песок и гнали их к берегу. Но до суши было далеко, и камни цеплялись за подводную скалу. Намыли байкальские воды широкую и длинную гору из камней и песка. Именно так и появился самый большой остров на Байкале – Ольхон. Мы, шаманы, считаем единственным, постоянным, надежным на острове местом как раз ту самую скалу – Шаманку. Именно поэтому, там и находится тайное место, где мы хранили всегда эту реликвию. Так вот, в тайнике я не нашел ключа, который хранился в нем столетиями. – Кто еще знал о тайнике? – спросила Зина. – О, десятки, даже сотни людей, но они все мертвы. Из ныне живущих о тайнике знал только я. Этому секретному месту не менее пяти сотен лет, и он сделан так, что никто без знания не смог бы его найти, а тем более открыть. – И Алтан не знал? – спросила Зина. – И Алтан, и мой сын Николай, и внучка Светланочка, никто. В эту тайну были посвящены только те, кто уже стал шаманом, кто понес на себе эту обязанность и великую честь. Издалека показалась женская фигура, и он узнал в ней дочку Балта, убитого ночью главного шамана. Девушка шла, озираясь по сторонам и не дойдя до дома остановилась, призывно помахав Ванжуру рукой. – Не ходи за мной, – сказал он Зине и пошел к своей гостье. – Дядя Ванжур, – кинулась девушка к нему на шею, как он только подошел к ней. – Поплачь, детка, – говорил старик, гладя ее по голове, – слезы помогают высказать боль. Помогают нам не распасться от нее на сто мелких кусочков. Слезы – это спасение, когда горе приходит и накрывает нас своим тяжелым покрывалом. – Я пришла сказать, – девушка пыталась выговаривать слова, но слезы душили ее, – папа ходил на встречу с кем-то из ученых. Он мне раньше рассказывал, что предполагает, что убийца из их городка, и обязательно вычислит кто. А вчера собрался, такой веселый, говорит, что один человек назначил встречу, хочет рассказать, кто убийца. – Да его уже арестовали, – сказал Ванжур, по-прежнему гладя девушку по голове, – он понесет наказание и земное, и небесное. Я буду просить духов об этом. – И еще, нигде нет папиного ружья, мы с мамой подумали, что он взял его с собой, но нет. Полиция говорит, что там, на мысе Хобой, не было оружия. Что мне делать? Может быть, надо заявление написать о пропаже, это же оружие, и оно непременно выстрелит, а если окажется в плохих руках, то я себе никогда не прощу, что промолчала. – Ты все правильно говоришь, – успокаивал девушку Ванжур, – завтра иди к участковому и все ему расскажи, а он уж как представитель власти подскажет тебе, что делать. Они долго еще стояли и разговаривали, словно пытались успокоить друг друга, словно не могли поверить в трагедию, что произошла на острове. Поэтому Ванжур очень удивился, увидев на крыльце всё ту же Зину, зябко кутавшуюся в куртку. – Вы должны мне все рассказать, – встретила она его теми же словами, что и провожала. – Ты знаешь, дочь Балта мне сейчас сказала, что он вчера собирался на встречу с кем-то из ученых. Мол, кто-то из них хочет рассказать ему про убийство, чем закончилось, мы все знаем, может, это правда был Михаил и все закончилось. – Давайте вы мне все расскажете, и мы вместе решим, – по-прежнему настаивала Зина. – Все я не знаю, – сказал Ванжур, – но одну тайну я все же тебе расскажу. Убийства тогда, в сорок девятом, и сейчас отличаются тем, что сумасшедший надзиратель делал все по легенде, которую знают многие, а сейчас убийца действует точно так, как необходимо для того, чтоб найти золотого орла. Сейчас он идет по вееру китайской наложницы. – Ванжур, – выскочил на крыльцо Алтан, на нем не было лица. – Айк пропал. От страшных слов у старого шамана перед глазами все поплыло, и он рухнул на землю, как мешок. Глава 20 Все ушли на поиски мальчишки, все, кроме Тимура и Ксении. Первый, напившись, уснул прямо на скамье, стоявшей на кухне, а девушка, как верный страж, сидела и охраняла его сон. Ее не тронуло то, что пропал мальчишка, инстинкты развиты у влюбленных женщин лучше, чем у животных, вот и она, казалось, чувствовала опасность и охраняла то, что, как казалось, принадлежало ей. Зину это не тронуло, просто брезгливое ощущение глупости заставило по-другому взглянуть на ситуацию. На Тимура, Ксюшу и на саму себя, притягивающую за уши то, что давно умерло. То, что не стоит даже секунды внимания, когда пропал мальчишка. Зина сразу отметила, что на момент пропажи мальчика все обитатели дома шамана оказались на месте. Абсолютно все. Даже сонная Дарья Дмитриевна, потерявшая свой лоск после пожара, выбежала на крики и вместе со всеми собралась искать Айка. Зина с Даниилом остались ждать скорую для Ванжура, который не мог даже говорить, лишь что-то тихо шептал, словно бредил. Приехавшие врачи поставили несколько уколов и неуклонно настаивали на госпитализации. Когда старого шамана уже грузили на скорую, он, видимо, от поставленных врачами уколов пришел в себя и жестом позвал Зину, попросив наклониться ближе. – Мы древний род шаманов, – шептал он ей, – у нас есть семейная легенда, что именно к нашему предку приходила та самая китайская ведьма. Байкал не принимал ее жертвы, он вообще не принимает человеческие жертвы, поэтому она воспользовалась веером, черной магией, для того, чтоб спрятать золотого орла. Если положить веер на карту Ольхона в раскрытом виде, то его первая точка, головка веера – это мыс Хобой – символизирует предательство. Когда-то Балта был моим учеником и предал меня, очень хотел получить звание главного шамана острова и вынес на совет то, что у меня нет наследников. По нашим правилам у главного шамана должен был быть род для продолжения, а у меня сын погиб, внучка уехала из страны, и продолжение шаманского рода остановилось. У предателя должен был быть закрыт рот. У Балта он был заклеен скотчем. По правой стороне проходит первый гард веера и заканчивается на второй точке. Это урочище Песчаное, символизирует шута. Тот шаман не был настоящим, он просто наряжался и развлекал гостей острова, по сути, был шутом. У шута в его руках должно быть что-нибудь его шутовское, но разбитое, у него был бубен разрезан. Второй гард заканчивается на третьей точке, это гора Жима, символизирует глупость, девушка та была не образованна, в школу не ходила, так как воспитывала своих младших братьев и сестер. У нее должно быть что-то круглое, как символ глупости, у девушки волосы были заплетены кругом. Но самое страшное другое, мало кто знал, что у старого китайского веера есть еще и гард средний. Так вот считалось, что если его выпустить ровно из середины угла, то он будет останавливаться на последней точке, которая символизирует невинность, ищи там Айка. Карты не сохранилось, но по трем известным точкам, ты можешь вычислить четвертую. Спаси внука, заклинаю, спаси. На последней точке, должна обязательно пролиться кровь, для того, чтоб золотой орел явился обычным смертным. Знай, тот, кто это делает, свой. Он знает, как выглядела старая карта, он знает о точном местонахождении первых трех точек. – Кто еще мог знать про третий гард и местонахождении первых точек? – спросила Зина, понимая, что врачи скорой уже нервничают и готовы гнать ее в шею. – Никто, только семья, никто, только семья, – видимо Ванжуру становилось вновь плохо, потому что он закатил глаза и повторял лишь эти три слова, – никто, только семья. Врач скорой силой оттолкнул Зину и закрыл дверь машины, хмурясь и ругаясь в ее сторону. – У вас есть карта острова? – Зина бросилась к Даниилу, стоявшему на крыльце. – Вот, – он протянул телефон, – я попросил вашего человека, Эндрю, по-моему, его зовут, скинуть мне сегодня ту, что он вам показывал с точками. – Это очень хорошо, – сказала Зина, – так смотрите, Эндрю нарисовал прямоугольный треугольник. Он очень похож на веер, правда, если мы из угла проведем биссектрису и опустим вот сюда, как еще одну грань веера, то получится, что это? Даниил раздвинул карту и прочитал: