— Ничего. Просто ему бы не помешало. Подумаешь, маффины, подумала Джейни, но высказываться вслух поостереглась. Она встала и в окно увидела Ноа. Он в костюмерном уголке помогал Сондре подбирать шапки. Сондра играючи уронила ему на голову шляпу-федору, и Джейни поморщилась. Смотрится очаровательно, но только вшей сейчас и не хватало. Сними шляпу, Ноа, про себя взмолилась она. Но ей в ухо все чирикала Марисса: — И еще, послушайте… Вы не могли бы попросить его поменьше говорить в классе о Волдеморте? Некоторых детей это пугает. — Ладно. — (Сними. Шляпу.) — Кто такой Волдеморт? — Из «Гарри Поттера». Если вы читаете ему эти книги, я прекрасно вас понимаю, сама их очень люблю, но… Ноа, конечно, очень развитой мальчик, а вот другим детям рановато. Джейни вздохнула. Ее сына вечно понимают неверно. У него поразительные мозги, он выхватывает информацию словно из воздуха, — разок где-то что-то ненароком услышал, мало ли? — но ему вечно приписывают что-то совсем другое. — Ноа ничего не знает про Гарри Поттера. Я и сама не читала. И ни за что не разрешила бы ему смотреть эти фильмы. Может, ему кто-то из детей рассказал? У кого старшие братья-сестры есть? — Но… — Карие глаза заморгали. Марисса открыла было рот, хотела сказать что-то еще, но, видимо, передумала. — В общем, попросите его, чтоб жути не нагнетал, хорошо? Спасибо вам большое… — прибавила она и открыла дверь рубилову четырехлеток в синей краске и макаронах. Джейни встала в дверях и подождала, пока Ноа ее заметит. Ах, лучшее мгновение дня: как он весь загорается, ее заметив, и как криво улыбается до ушей, бросаясь вперед, и с разбегу прыгает ей в объятья. Он обхватывал ее ногами за талию, как обезьянка, и бодал прямо в лоб, и взгляд его был неподражаемо, весомо весел — мол, о да, тебя-то я помню. На Джейни смотрели глаза ее матери — и ее собственные глаза тоже, ясно-голубые; на ее лице они смотрелись вполне пристойно, большое спасибо, а на лице ее сына, обрамленном буйными светлыми кудряшками, обретали совершенно новое измерение, и поэтому люди, взглянув на Ноа, как-то вздрагивали, словно эта неземная красота у маленького мальчика — какой-то фокус. Джейни всегда потрясал его талант радоваться — Ноа обучил и ее, просто глядя ей в лицо. А теперь они вдвоем вышли в темнеющий октябрьский день, и Джейни почувствовала, как весь мир на миг нацелился телескопом на фигурку, танцующую подле нее на цыпочках. Они шли за руку под деревьями, и вдоль тротуаров бесконечно тянулись бурые песчаниковые дома. Телефон, зажужжав в кармане, напомнил ей про Боба, про незримую коллекцию его черт (низкий голос; веселый смех), которая еще не соткалась в целого человека. «Я тебя как будто уже знаю. Странно?» «Нет! — ответила она. — Я тоже!» (Правда? Не исключено.) Написать «хо»? Или слишком прямолинейно? Ограничилась одним «х». И в ответ немедленно получила: «ХХХ!» Ух! Тело окатило жаром, будто заплыла в теплый карман посреди холодного озера. Они миновали кафе на углу своей улицы, и Джейни заманил туда аромат; перед предстоящим разговором стоит подкрепить силы. Она завела Ноа внутрь. — Мы куда, мама-мам? — Я кофе хочу. Я быстро. — Мам, от кофе ты потом до зари не уснешь. Она засмеялась: взрослые так говорят. — Это правда. Ладно, Нои, выпью без кофеина. Идет? — А можно мне кукурузный маффин без кофеина? — Договорились. Конечно, скоро ужинать, но что с того? — И смузи без кофеина! Она взъерошила ему волосы. — Нет уж, дружочек, тебе воды без кофеина. В конце концов они с добычей устроились на крыльце своего дома. Кофе был ароматен. За домами садилось солнце. Свет, розовый и нежный, заставлял краснеть кирпичные дома и особняки, оглаживал жухнущую листву. Мигал газовый фонарь перед фасадом. Фонарь стал решающим аргументом в пользу этого дома, хотя квартира здесь дорогая, в полуподвале, и солнце туда не дотягивается. Но красное дерево внутри, и симпатичные изгороди снаружи, и газовый фонарь у парадной двери так уютны; в этой норке Джейни с Ноа могут укрыться — подальше от мира, подальше от времени. Джейни не учла, что непрестанно мигающий фонарь за фасадным окном будет то и дело притягивать взгляд днем, отражаться в задних кухонных окнах по ночам и она не раз вздрогнет, вообразив, что в доме пожар. Она протерла руки Ноа антибактериальной салфеткой и вручила ему маффин. — В школе завтра, между прочим, маффины пекут. Представляешь? Ноа откусил, осыпав себя лавиной крошек. — А потом надо будет мыться? — Ну, стряпня — такое дело. Мука, сырые яйца… — А. — Он облизал пальцы. — Тогда нет. — Нельзя же так всю жизнь, букаш. — Почему нельзя? Она даже отвечать не стала — они с Ноа который год так и ходят по кругу, а ей сейчас есть что ему сказать. — Эй. — И она легонько его пихнула. Ноа деловито трудился над кукурузным маффином. Как Джейни угораздило ему разрешить? Гигантский же маффин. — Слышишь? Я сегодня пойду погуляю. Ноа вытаращился. Опустил маффин. — Ничего не погуляешь. Она вдохнула поглубже. — Прости, малыш. Глаза у него свирепо заблистали. — Я не хочу, чтоб ты уходила. — Я понимаю, но маме надо иногда гулять, Ноа. — Тогда возьми меня с собой. — Не могу. — Почему? Потому что мама не умрет, если потрахается хотя бы раз, прежде чем ты отправишься в колледж. — Там будет для взрослых. Он сверкнул отчаянной кривой улыбкой: — Но я же развитой. — И весьма находчивый, но нет, дружочек. Все будет нормально. Тебе же нравится Энни. Помнишь Энни? Она в прошлые выходные приходила к маме на работу и играла с тобой в «лего». — А если у меня будет кошмар? Об этом Джейни тоже думала. Кошмары ему снились нередко. Как-то раз такое приключилось, когда она пошла общаться с коллегами на тусовку архитекторов; когда вернулась, он сидел, трясся, вперив остекленевшие глаза в «Дору-следопыта», а изможденная, контуженная няня (которая поначалу была полна сил! Домашние брауни принесла!), не вставая с дивана, вяло помахала Джейни двумя пальчиками. И, как и прочие, больше не приходила. — Тогда Энни тебя разбудит, обнимет и позвонит маме. Но у тебя не будет кошмаров. — А если у меня будет астма? — Тогда Энни даст тебе небулайзер, а я сразу вернусь домой. Но у тебя уже давно не было приступов. — Ну пожалуйста, не уходи. Однако голос у него дрогнул, будто Ноа и сам понял, что проиграл. Она уже оделась, теперь возилась с прической, одним глазом смотрела ролик на YouTube, где хихикающая девчонка показывала, как правильно накладывать тени, — между прочим, оказалось на удивление полезно, — и тут из гостиной ее призвал истошный крик Ноа: — Мама-мам! Иди сюда! Что, «Губка Боб» уже закончился? Его же вроде безостановочно крутят? Джейни босиком, в одних черных чулках прошлепала в комнату. Все как было — на кожаном кофейном столике по-прежнему полная миска маленьких морковок, Губка Боб на кривеньких ножках ковыляет по экрану и вопит, однако Ноа не видать. В окне из гостиной в кухню что-то мелькнуло. Газовый фонарь мигнул? — Мам, посмотри!