— Ты была на выходном. — Но мне все равно хотелось бы, чтобы меня позвали. Кто был вместо меня? — Флинн. — Но… — «Но Флинн же придурок», — едва не сказала она. — Вот тебе и «но». Другие сотрудники также должны отрабатывать свое время. Я не могу оставлять все самое интересное для тебя. «Вряд ли дело в этом», — подумала она. Ее злость уже грозила вырваться на бис. Раздражало не только то, что ее как будто забыли и оставили в неведении, но и то, как вяло Эд реагировал на все происходящее. Как он может не испытывать того же, что и она, негодования? Разве, забрав дело в свои руки, ФБР не указало тем самым, что считает полицию Перрика недостаточно компетентной, чтобы справиться с расследованием самостоятельно? Сьюзен слышала, как некоторые коллеги называют Эда «стершимся кремнем», «отработанным материалом» у него за спиной, и такое отношение всегда бесило ее по причине несправедливости. Эд, конечно, уже не был бодрячком, но со своей работой по-прежнему справлялся. Теперь, однако, выражение «отставник при исполнении» — или просто ОПИ — вполне характеризовало его отношение к произошедшему. — Честно говоря, — продолжил Эд, — если федералы хотят головную боль, они ее получат. Мы справиться с таким делом не готовы и не в состоянии. «Говори за себя», — подумала она. — У нас просто нет необходимых ресурсов. Понимать это следовало так: преступления Джеральда Никола создали чертову кучу проблем, и разбираться с ними человек, которому оставалось всего несколько недель до выхода на пенсию, не имел ни малейшего желания. Или, может быть, Эд сомневался в компетентности своих подчиненных, сотрудников полиции Перрика… Сьюзен хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Самое крупное дело, которое когда-либо видела местная полиция, — и Эд передает расследование ФБР, словно хочет избавиться от какой-то заразы как можно быстрее! Эду, возможно, было наплевать на то, прославится он раскрытием преступления или нет, но Сьюзен — нет. Оставаясь на той самой должности, которую заняла, придя в полицию новичком, она, естественно, чувствовала себя неудобно, несмотря на обстоятельства, удерживавшие ее на этом месте. Представившийся случай дал бы реальную возможность разом улучшить свое положение в полиции. Медленно выдохнув, Сьюзен сказала: — Дело в том, что я все еще работаю над этим делом. Эд даже замер на секунду. — В каком смысле? Ты была на выходном, так что я не понимаю, как ты можешь им заниматься. — Он как будто подозревал ее в чем-то. Сьюзен раздраженно махнула рукой. Какая разница? — До выходных, когда у меня была полусмена, я пошла и поговорила с Мэри в «Изумрудных лугах», помнишь? Она рассказала кое-что очень интересное. Я бы тебе передала, если б ты… — Я и не сомневаюсь, что она нарассказала тебе разного, — сказал Эд тем же пренебрежительным тоном, каким говорил бы с человеком, утверждающим, что у него есть доказательства существования жизни на Марсе. — Неужели ты хотя бы не хочешь услышать, что она сказала? — Что-то из этого приведет к задержанию Джеральда Никола? — Ну… нет. — Тогда, по правде говоря, меня это не интересует. Извини. Сейчас первоочередная задача — задержать этого сукина сына, прежде чем у него появится шанс навредить другому ребенку. Эд сделал движение, чтобы встать, — явный признак того, что он хочет закончить разговор. — И чем скорее ФБР поймает Джеральда, тем скорее они отцепятся от нас. Они как пришли, так с тех пор здесь и топчутся. Сьюзен еще не закончила. — Так что, они просто пришли и все забрали себе? Эд усмехнулся почти что саркастически. — Это тебе не Голливуд. Бюро не «забирает себе» полицейские дела. Оно нам помогает. Сьюзен скрестила руки на груди и ехидно спросила: — Так это помощник был в коридоре? Эд кивнул: — Приехал из Сан-Франциско. Ответственный специальный агент Дентон Хауэлл. Тесно сотрудничает с НПОД. Хороший парень. «Дентон? Звучит претенциозно», — подумала Сьюзен, уже решив, что этот человек ей не нравится. — НПОД? — Это отдел в ФБР — насильственные преступления в отношении детей. Не расстраивайся — я тоже не знал, пока Хауэлл мне не сказал, — уточнил Эд. — Занимается похищениями, детской порнографией… В общем, всеми преступлениями, направленными против детей. Так что, сама понимаешь, без них в этом случае не обойтись. — Так они думают, что есть еще тела? На ферме Джеральда? — Их агенты еще работают там. — Эд покачал головой, как будто сам с трудом в это верил. — Подождем — увидим, но вполне может быть. — Господи… — Да уж… — Шеф вздохнул. Выглядел он не только усталым, но и не вполне здоровым, и кожа на его лице была цвета зубной пасты. — Просто не могу поверить, что это происходит в нашем городе. — И что теперь? — Наше дело — быть на месте, если или когда понадобимся Хауэллу. До тех пор исполняем наши обычные обязанности. — Эд, должно быть, почувствовал разочарование Сьюзен, потому что добавил: — Послушай, я знаю, что ты хотела бы сделать себе имя, но поверь мне, когда я говорю, что сейчас не самое подходящее время. Ты будешь в этом деле не на своем месте, и я, черт возьми, был бы не на своем месте, и весь округ — нам оно просто не по плечу. Облажаться было бы намного хуже, чем ничего не делать, — поверь. Сьюзен, хотя и не была согласна, все же неохотно кивнула. Было бы здорово, если б ей по крайней мере дали шанс облажаться. Глава 13 Эрик краем глаза взглянул на Джейка и снова переключил свое внимание на дорогу. — Все еще не могу поверить, что ты уговорил меня на это, — сказал он, покачав головой. Хотя, если уж начистоту, разве Джейк предоставил ему выбор? Малыш был так серьезен и убедителен, что Эрик едва ли смог бы отказать. А потом была та штука насчет судьбы, которую Джейк предложил в классе в начале недели, и даже Эрик, человек научного склада ума, признал, что совпадение и впрямь довольно удачное. Группа Джейка «Augustine Grifters» собиралась выступить в субботу — концерт уже был объявлен в местных газетах, и билеты проданы. Единственная проблема заключалась в том, что один из участников группы, Чак, растянул запястье, оставив группу без барабанщика. И тут Джейку крупно повезло — его новый профессор тоже играл на барабанах, и не мог бы Эрик, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, выступить один раз (хотя для этого также потребуется пара дополнительных вечеров, чтобы попрактиковаться и выучить их песни), потому что это действительно помогло бы им. Правда заключалась в том, что Эрик был только рад оказать услугу. Он даже не понимал, насколько был одинок, пока Джейк не распространил на него толику товарищеского общения. После ужасного видения в классе — гниющего мальчика, — Эрик начал всерьез опасаться, что изоляция буквально сведет его с ума (или приведет к еще большему безумию). Он знал, что ему пошло бы на пользу выйти и пообщаться. Так и произошло. Он чувствовал, что депрессия отступила уже после самой обычной репетиции группы. — Придется поверить, друг, — дьявольским смехом рассмеялся Джейк. Но друзья ли они? После секундного размышления Эрик предположил, что да, друзья. Или, по крайней мере, он подозревал, что скоро они станут друзьями, и уж во всяком случае на это надеялся. Эрик привык находить утешение в других людях, тех, кто с ранних лет считался странным и чьи физические или умственные характеристики могли навсегда поставить их на обочину общества, где бы они ни оказались — в Перрике, Париже или Панаме. В случае Эрика странностью было психическое заболевание; у Джейка — рост или, точнее, его очевидное отсутствие. Обычный нормальный человек, каким бы отзывчивым он ни был, никогда не смог бы понять такое существование. Странное существование. Эрик обнаружил, что ненормальные, как правило, интуитивно притягиваются друг к другу, как будто выделяют уникальный феромон, обнаружить который могут только другие представители их вида. В самом начале, когда они загружались в машину перед репетицией, возникла растянувшаяся на несколько секунд неловкость: Джейк изо всех сил пытался забраться на пассажирское сиденье джипа и не мог. Все это время Эрик стоял в тревожной нерешительности, задаваясь вопросом, нужно ли подтолкнуть Джейка, или это будет унизительно, оскорбительно или что-то в этом роде. В конце концов Джейку удалось залезть внутрь. Пристегнув ремень безопасности, он ухмыльнулся и сказал: «Если хочешь попялиться на мою сладкую задницу, в следующий раз просто попроси». Оба они рассмеялись. Эти отношения, это товарищество воспринимались как что-то естественное, и впервые за очень долгое время Эрик чувствовал себя непринужденно. — Знаешь, когда ты сказал, что ваша группа — это отдельная категория, я отнесся к этому с некоторым сомнением, — сказал Эрик. — Но теперь отдаю должное: я действительно никогда не слышал ничего подобного вам, ребята. — Он взглянул на Джейка. — И я в хорошем смысле. Это как будто… как будто классический рок, блюз и британский рок — побольше «Стоунз» и слегка «Битлз» — собрались вместе и сделали ребенка. Этот ребенок — ваша группа. Джейк хрипло рассмеялся. — Спасибо, мужик, приятно слышать. И еще спасибо — в очередной раз — за помощь. Ты действительно вытащил нас из передряги. — Уверен, что я ничего не испортил? Я уже сто лет как не играл. — Ну, ты не Трэвис Баркер[19], — ответил Джейк. Эрик притворился, что делает невидимую пометку на ладони, бормоча: — Хорошо, следующее домашнее задание Джейк делает на двойку. Джейк рассмеялся. — Ты не дал мне закончить! Я собирался добавить «но» — но ты и не отстой. Ты — молодец. Сказать по правде, ты намного лучше, чем я ожидал.