Ладно, значит, она открыла свой большой рот. Фантастика. — Джеральда? — Агент, имени которого она не знала, ухмыльнулся. — Джеральда Никола. Извините, надо было уточнить, — вежливо сказала она. — Мы здесь обычно называем человека просто по имени, если он достаточно известен в городе, а Джеральд Никол известен. — Верно. — Агент уставился на нее взглядом, граничащим с недоверием. Почему ты, полицейская мелочь из задрипанного городишки, встреваешь в наш разговор? Если команда высококвалифицированных агентов ФБР не может объяснить произошедшее, то уж ты, конечно, со всей твоей бесконечной мудростью и знанием остановок городского транспорта, и при всем твоем опыте выезда по экстренным вызовам в связи с кражей яблок, раскроешь это дело на раз-два. Понять Дентона Хауэлла было труднее. Его бровь приподнялась на миллиметр. Если не меньше. — Что у вас за идея? Теперь Сьюзен уже не была так уверена в себе. Или в своей идее. — Ну, это, может быть, покажется вам пустяком, но несколько дней назад я допрашивала свидетеля, Мэри Никол. Она мать Джеральда… — В «Изумрудных лужайках», так? — сказал ухмыляющийся агент. Сьюзен сглотнула. — Да, так. — Мы уже пытались с ней поговорить, — пренебрежительно заметил он. — Толку никакого, мелет ерунду. Дряхлая и совсем из ума выжила, думает, что сейчас пятьдесят пятый год… Сьюзен нахмурилась, и шея у нее вдруг стала такой горячей, что на ней можно было бы поджарить яйцо. Дряхлая? Выжила из ума? Вот уж нет. С головой у Мэри был полный порядок — в отличие от доброй половины так называемых свидетелей, заявлявших, что у них есть «информация» о Джеральде. Похоже, Мэри устроила небольшое представление для ФБР. — Ну нет, на самом деле… — Здравствуйте, агенты. Что мы обсуждаем? — спросил Эд, входя в комнату бодрячком с наигранной улыбкой. «О-хо-хо, — подумала Сьюзен. — Посмотри, что ты натворила». — Что же еще? — Агент шутовски усмехнулся, словно ответ был очевиден. В полиции, казалось, все только и обсуждали дело Джеральда Никола. Как и в городе, если уж на то пошло. И в очереди на рынке, и на беговой дорожке в спортзале — нигде не обходилось без того, чтобы кто-то не заговорил о встревожившем весь город событии. — Офицер… — Он посмотрел на Сьюзен, приподняв брови, и она назвала ему себя. — Офицер Марлан только что рассказывала нам о своем допросе свидетеля Мэри Никол. Эд фыркнул. Потом взглянул на новую кофейную установку с выражением нескрываемого презрения и налил себе чашку черного кофе из кофеварки «Мистер Кофе», которая была старше Сьюзен лет на десять. — Мэри? Черт возьми, я воспринимал бы все, что она говорит, с большей долей скептицизма. Агент кивнул, подтверждая, что и сам думает точно так же. Что касается Хауэлла, то у него, похоже, свое мнение по этому вопросу еще не сложилось. Выходя из комнаты, Эд остановился в дверях и, обращаясь к Сьюзен, бросил через плечо: — На пару слов? Сьюзен знала, как плохо это выглядит: будто она нарочно пошла в комнату отдыха с намерением поговорить с фэбээровцами напрямую, через голову Эда. Следуя за ним, она не осмелилась взглянуть на двух агентов, но чувствовала, как их взгляды сверлят ей спину. Ну отлично! Теперь они принимают ее за идиотку. Эд плотно закрыл дверь в кабинет, что никогда не было хорошим знаком, и сел за свой стол с таким глубоким вздохом, будто движение это причинило боль старческим костям. — Что именно, по-вашему, вы там делали, офицер Марлан? Мне казалось, я четко дал вам понять, что вы больше не работаете над делом Никола. Он обращался к ней официально. Тоже нехороший знак. Сьюзен быстро — слишком быстро — заговорила в ответ: — Понимаю, что это плохо выглядит, но, поверьте, я не пыталась хитрить. — Она объяснила, что зашла в комнату отдыха случайно, не зная, что там агенты, и что не вошла бы, если б знала, что они там. Она добавила, что также случайно услышала, как они обсуждают дело (это было не совсем неправдой), и решила рассказать им о том, что узнала от Мэри. — И что ты узнала? — раздраженно спросил Эд. Таким тоном он вполне мог добавить что-то вроде «ну, давай, свали на меня эту кучу дерьма». — То, что я пыталась рассказать вам раньше, но вы не хотели слушать. — Теперь я весь внимание. Сьюзен серьезно сомневалась в этом, но все равно продолжила: — Какую часть вы хотите услышать в первую очередь: признание Мэри в убийстве Уэйна Никола или ту часть, где она сказала, что кто-то из них, ее муж или сын — или оба, — вероятно, убил в шестидесятых соседского парнишку, который, как я полагаю, может быть Мальчонкой в комбинезоне? Эд пробормотал себе под нос что-то очень похожее на «Господи боже мой» и с явным разочарованием покачал головой. — Нельзя тратить время ФБР на эту ерунду, эти старушечьи бредни. И своего мужа она не убивала. Имел место несчастный случай — плохая еда или что-то в этом роде. Так ты думаешь. Сьюзен не хотела тратить время на обсуждение причин смерти Уэйна, хотя ей показалось странным, что Эд смог вспомнить подробности этого случая, когда обсуждать другие отказывался, прикрываясь тем, что ничего не помнит. Особенно после того, как дело закрыто, что, по мнению Эда, равносильно тому, что преступление никогда не совершалось. Избирательная память, подумала она. — То-то и оно. Это не бред, Эд. Ребенок действительно исчез. Сосед Никола, мальчик по имени Ленни Линкольн, пропал, когда играл в прятки со своим братом Милтоном… — Все, хватит! — взревел Эд, и вены у него на шее вздулись узлами. Сьюзен могла бы поклясться, что в окне задребезжало стекло. Теперь шеф сидел на стуле прямо, закрыв глаза и потирая ладонями виски. Сьюзен застыла на месте. Она слышала, как тикает секундная стрелка настенных часов, как звонят телефоны на столах в кабинках. У нее не было слов. Эд показал ту свою сторону, которую она никогда не видела, и этой стороной был свирепый зверь, выпущенный из клетки из-за присутствия ФБР. Привыкший поступать по-своему, он закостенел в привычках, и приезд агентов довел ситуацию до края. Впервые за день Сьюзен заметила, как налились кровью его глаза. Раньше она не придавала этому особого значения, но теперь поняла, как сильно Эд опоздал с выходом на пенсию. Она уже боялась, что если он задержится еще надолго, его может убить стресс. «Как твое сердце, Эд?» — хотела спросить она, но вместо этого сказала: — Я просто пыталась помочь. — Тут вот какое дело: ФБР не нуждается в твоей помощи. У них здесь, в Перрике, работает около дюжины агентов, включая главного босса, Хауэлла. У них есть собаки и криминалисты — даже ботаник, как я слышал, — и все остальное, что только может понадобиться. — Эд откинулся на спинку стула и продолжал, ворчливо, но уже смягчившись: — Знаю, ты просто пытаешься сделать как лучше. Я понимаю это, но последнее, что им нужно, — это еще один повар на кухне. И поверь мне, когда я говорю, что любая новая информация о Джеральде и его соседях, которая, как тебе может показаться, есть у тебя, у них уже есть. Они из ФБР, ради всего святого! Они могут то, чего не можем мы; у них есть ресурсы, о которых мы не можем даже мечтать. — Ладно, извини, — тихим, дрожащим голосом сказала Сьюзен. Конечно, жаль, что Эд был в состоянии стресса, и жаль, что он чувствовал себя ненужным из-за присутствия ФБР, но вовсе не жаль, что она пытается выполнять свою работу. Опустить руки и отойти? Нет. Сьюзен чувствовала, что не должна этого делать. Тем более что это было ее дело с самого начала. Она попыталась надавить еще немного. — Понимаешь, ребенок исчез буквально в соседнем дворе… — Она откинулась на спинку стула и покачала головой. — Не слишком ли явное совпадение? Эд вздохнул, но не сердито; теперь на его лице появилось сочувственное выражение. — Я тысячу раз говорил это другим и точно так же говорил тебе, а теперь повторю еще раз: всегда тяжело, когда речь идет о детях. И легче никогда не станет. Сьюзен почувствовала головокружение от этих эмоциональных качелей, раскачанных Эдом. Был ли он зол или сочувствовал ее тяжелому положению? И при чем здесь эта банальная реплика о трудностях в делах с детьми? Она уже открыла рот, чтобы заговорить, однако Эд поднял руку, призывая ее помолчать. — Но это не значит, что ты должна терять голову всякий раз, когда дело касается ребенка. Сьюзен едва не вспыхнула от негодования. Ее возмутил намек на то, что она каким-то образом впала в истерику, выполняя свою работу. — Не думаю, шеф, что потеряла голову. Я просто пыталась передать информацию, которую предоставил свидетель. Она имеет прямое отношение к текущему расследованию. — Какое отношение к текущему расследованию имеет предполагаемое убийство Мэри Никол, — предполагаемое, что за чушь собачья, — ее мужа? — Да не это. Я говорю о пропавшем соседском мальчике — Мальчонке в комбинезоне. — Ты даже не знаешь, тот ли это мальчик! На самом деле есть большая вероятность, что это не так. И даже больше шансов «против», чем «за». Сьюзен скрестила руки на груди. — Как это? — Послушай, тебе, наверное, трудно это представить, потому что ты выросла в условиях современного воспитания. — Эд сделал глоток из чашки, дымящейся на столе. — Теперь я вижу, что ты обижаешься, Сьюзен, но я ничего такого не имею в виду. Я только пытаюсь объяснить, что в шестидесятые годы детей не баловали так, как сейчас. Родители тогда делали вещи, за которые их сейчас, может быть, посадили бы в тюрьму. Черт, я помню, как мой собственный отец сажал меня на колени в нашем грузовике, чтобы я мог провести машину через центр города. И это было круто! Мне улыбались и махали другие водители. Я хочу сказать: то было другое время. Детей оставляли одних в очень юном возрасте, и если у них имелся брат или сестра чуть постарше, это было здорово, потому что тогда экономили на няне. Обычно все обходилось. Но не всегда. — В каком смысле? — А вот в каком. Исчезновение ребенка в то время не было такой редкостью, как ты сейчас думаешь. Я не говорю, что тот мир был менее безопасен для детей из-за преступников, — скорее, дело было в окружающей среде. Вот ты думаешь сейчас, что Перрик — деревня, но посмотрела бы ты на него тогда… Куда ни глянь, везде поля, на долгие мили поля и поля… И еще леса. Дети уходили и не могли найти дорогу домой, на них нападали звери, они замерзали до смерти, прежде чем их находили. А еще за домами выкапывали такие здоровенные ямы, куда сбрасывали все ненужное — старые шины, холодильники, гнилое дерево… Ямы были глубокие, как бассейны, а после дождя еще больше напоминали бассейны со скользкими стенками. Иногда дети падали в такие ямы и не могли выбраться обратно. Тонули в грязи. — Господи… — Теперь ты понимаешь, почему тебе следует просто забыть то, что сказала Мэри. Я не хочу, чтобы ФБР впустую тратило время из-за того, что старуха выдумала там что-то. — Эд сделал еще глоток кофе, хрустнул шеей. — И я не могу допустить, чтобы ты ходила по участку, распространяя сплетни и подбрасывая ложные наводки. Самая лучшая помощь от тебя в этом деле — не помогать. Сьюзен подняла руки, повернув их ладонями к боссу. — Хорошо, хорошо, — сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал дружелюбно. Как будто она просто собиралась пустить все на самотек и отказаться от поиска ответов. — Просьба принята. — Это не просьба, а приказ. Вот только Сьюзен так и не научилась сдаваться. Глава 16