— Кому? Скажи мне, черт возьми, кому! Хррр-крххх. — Найди… Милтона. Мальчик поднял прогнившую руку и провел костью указательного пальца по лбу Эрика. Потом прижался губами к уху Эрика. Спать. Эрик обмяк, как пакетик с желе. Он сполз по изголовью кровати с закрытыми глазами и растекся по матрасу человеческой лужей. С пола поднялось одеяло его матери, расправилось в воздухе над ним и мягко опустилось, накрыв заботливо, как ребенка. Эрик спал. * * * Проснувшись, он обнаружил, что память о ночном визите нежити несколько затуманена. Осталось общее ощущение беспокойства, сознание словно еще пробивалось сквозь завесу кошмара. Он вспоминал что-то пугающее, но оно ускользало, как песок между пальцами. Лавина обрушилась, когда Эрик вошел в кухню и увидел надпись на стене… а еще на полу, на шкафчиках и потолке. Имя, повторявшееся десятки раз, выписанное кетчупом, горчицей, заправкой для салата. Медом. Шоколадным соусом. Выложенное густым слоем кофейной гущи на столешнице. Вырезанное на кусочке сливочного масла, тающего на полу. Память вернулась в полсекунды — со всеми ужасающими подробностями: сползающее на пол одеяло, отпечатки сгнивших пальцев на простыне, нестерпимая вонь, выпавший изо рта комок грязи с червяками вперемешку, скользящий по лбу костистый палец. И все из-за одного имени: Милтон. Повсюду: Милтон, Милтон, Милтон. Эрик стоял, взирая на весь этот бардак, голый, если не считать соусов, размазанных по рукам. Телевизор — то ли включился сам, то ли он оставил его включенным — орал во всю мощь. В новостях ему сообщили, что ФБР обнаружило на ферме Джеральда Никола захороненные тела еще пятерых детей. На экране появились кадры, сделанные с борта вертолета и с высоты птичьего полета: мешки для трупов, лающие немецкие овчарки, толпа агентов ФБР. В углу экрана, как статистика спортсмена, замигало число 14 — столько всего было трупов на данный момент. СМИ уже называли захоронение Фермой смерти. Скажи им, сказал мальчик. И теперь он показал Эрику, кого имел в виду. А если он не сообщит властям, что тогда? Отвечать на этот вопрос Эрику не хотелось. Все еще дрожа, он потер следы от веревки на запястьях (такие же остались на лодыжках). Объяснения им у него не было, но он был уверен, что они возникли ночью, во время кошмара. Почему это происходит с ним, Эрик понять не мог, но даже ему, человеку, отрицающему потустороннее, было трудно объяснить все происходящее с ним с момента приезда в Перрик. А еще его продромы. Эрик склонил голову, нахмурился. «А при чем тут мои продромы?» (Твои недавние так называемые галлюцинации начались без них. Без какого-либо предупреждения. Вот ты в порядке, а в следующий миг захвачен дерьмоворотом. Забавно.) О’кей, пусть так, но какой вариант более вероятен: что сертифицированный шизофреник (у него есть документы, подтверждающие это, так что уж поверьте) видит то, чего не существует в реальности, или что в самом его доме имеет место некий серьезный заговор? Эрик — Человек Науки; черт возьми, он же преподает ее! В мире полным-полно людей, которые преуспевали в поиске мистических истоков мирского, приписывая скрипы в доме выходящим на связь мертвым и принимая за доброе предзнаменование пролетевшего мимо голубя. Эрик не один из них. Если он начнет даже допускать возможность (что, экстрасенсорные видения?) существования потустороннего, то почему бы не спустить в канализацию свои лекарства и расхаживать по дому, сжигая шалфей, размахивая кристаллами и говоря на древних языках. Он недолго поиграл с безумной теорией, в которой участвовали Джим и Мэгги: они наняли ребенка-актера, который, изображая мертвеца, вломился в его дом, пока он был на работе, и заменил его лекарства каким-то галлюциногеном на основе ЛСД. Эрик понимал, что такие идеи нелепы (чистый идиотизм, если называть вещи своими именами) и в некотором смысле сходны с параноидальным бредом, который мог бы развиться в позднем отрочестве, когда шизофрения только проявилась. Джим и Мэгги уже совершили злодейство, и если кто-то должен замышлять фантастическую месть, так это он сам. Казалось, никакого рационального объяснения происходящему не было. Возможно, подумал Эрик, такие явления могут быть изучены через пару столетий людьми более просвещенными. Возможно, эти феномены (за неимением лучшего термина) можно легко объяснить некими космическими процессами, находящимися за пределами современного понимания физики. Что, если его видения всего лишь сбои во времени, следы, оставленные при наложении прошлого или будущего на настоящее? Все это отдавало научной фантастикой, но ведь еще относительно недавно человечество пребывало в неведении относительно таких вещей, как гравитация. Буквально несколько веков назад люди — более того, ученые — искали скрытые послания в звездах, принимая землетрясения и наводнения за наказание богов. Если б какой-нибудь пуританин в Салеме[24] увидел, что вытворяет на скейтборде Тони Хоук[25], парня могли бы запросто сжечь на костре. Но разгадывать величайшие тайны мира Эрик не собирался. Он только хотел положить конец ужасным видениям с участием мертвых детей и той жуткой лошади. Чтобы его дом оставили в покое и перестали осквернять, даже если все эти злодеяния творит он сам, находясь в состоянии диссоциативной фуги[26]. И даже если все это проявление шизофрении, возможно, обращение к властям возымело бы эффект плацебо и излечило страдальца от того, что, черт возьми, его мучит. Глава 22 Сьюзен посмотрела на часы, увидела, что до начала ее смены еще много времени — после еще одной бессонной ночи ей представлялось, что лучше прийти на работу пораньше, чем оставаться в пугающе тихом пустом доме, — и решила все-таки позвонить. Звонок в морг сулил потенциальные неприятности, но она так устала, что ей было уже все равно, и больше всего на свете она надеялась, что запрос успокоит ее мятущийся разум и поможет разобраться в той путанице, которая не давала ей покоя. Эд и ФБР, как всегда, держали язык за зубами. Что ж, если они не собираются посвящать ее в курс дела, придется идти своим собственным тайным путем. Медицинский эксперт Сальвадор Мартинес взял трубку после первого звонка. — У тебя, кажется, полный рот. Снова ешь в морге? — Виновен. Шоколадный круассан. Сьюзен хихикнула. — Ты отвратен. Отвратнее тебя на свете нет. — Ха! Что ж, горжусь тем, что ты так думаешь. — Сьюзен услышала улыбку в его голосе. — Тебе повезло, что не позвонила вчера, — ел спагетти. И ты не захочешь знать, чем я тогда занимался. Автобус с туристами перевернулся на шоссе… — Ты прав. Я не хочу знать, — торопливо сказала Сьюзен — на случай если ему вздумается поделиться с ней подробностями. Она представила семью Сэла за ужином: все внимательно слушают, а он потчует близких рассказом о прошедшем рабочем дне — как вынимал мозги, ломал ребра, распиливал грудные клетки. Мартинесы не были какими-то чудовищами; просто их семья принимала жизнь во всей ее полноте и разнообразии, с непоколебимым оптимизмом, и на известие о том, что их дом сгорел, отреагировала бы так же, как и на новость о выигрыше в лотерею. Бойскаутский дух высшей пробы. Сэл был тем человеком, который носил титул семьянина с гордостью, как знак почета. — Так чем могу помочь? — Я… — Сьюзен замялась, не зная, как сформулировать просьбу, не давая понять, что она действует в обход Эда и ФБР, хотя сейчас для этого в любом случае было уже слишком поздно. Она уже звонила в морг пару раз в начале недели, не то чтобы вытягивая из Сэла информацию, но и не останавливая, когда ему хотелось разгласить подробности, знать которые, по мнению начальства, ей не полагалось. Информацию, например, о том, что в кармане одной из жертв они нашли джеки и биток. Или данные о количестве найденных тел. В новостях этот счет продолжали занижать. В конце концов Сьюзен решила говорить прямо, хотя и понизила голос, зная, что ее могут подслушать. — Я звоню насчет Фермы смерти. Ферма смерти. Сьюзен ненавидела это название, но теперь им пользовались все. — ФБР все еще скрывает? — сделал вывод Сэл. — Ну… — Да, они уже многих здесь разозлили. Вчера вечером из Фриско приехала еще пара их парней. Такая приятная компания… — Он фыркнул. — Приходят, корчат из себя черт знает кого, словно они тут хозяева. Может, я и не учился в Куантико[27], но и медицинскую степень не в коробке крекеров нашел. Узнав, что Сэл тоже исключен из круга избранных, Сьюзен почувствовала себя немного лучше — значит, в неведении держат не только ее одну. Впрочем, как она подозревала, недовольство Сэла проистекало по большей части из того, что у него, как у специалиста, имелось собственное представление о работе подведомственного участка. Судмедэксперты известны ревностным отношением к своей территории и нелюбовью к вторгающимся на нее чужакам. — И в чем проблема? — поинтересовалась Сьюзен. — Считают, что мы работаем слишком медленно, — то есть они так думали, но потом запели по-другому, когда увидели, в каком состоянии тела. Как думаешь, не будет ли непрофессионально с моей стороны показать им средний палец и сказать: «Я же вам говорил»? Сьюзен усмехнулась, представив, как Сэл воплощает задуманное в действительность. — А я думала, они только со мной такие неприветливые… — Неприветливые или нет, в данном случае неважно. Держу пари, некоторые из этих парней отправили бы собственную мать в реку, если б это означало продвижение по карьерной лестнице. — Ха. — Какого рода информацию ты ищешь? — Не хочу тебя беспокоить, если ты занят… — Сьюзен, перестань. Не смей играть со мной в скромницу. После того, что ты сделала для моего отца, я ради тебя всегда наизнанку вывернусь, если потребуется. Сьюзен покраснела. Как и всегда, когда Сэл вспоминал о том случае, когда она спасла жизнь его отцу. Она не была тогда при исполнении и обедала в парке, а потом заметила, что с пожилым джентльменом, спокойно сидящим на скамейке напротив, творится неладное. Оказалось, у него был инсульт. Позже медики сказали, что он умер бы, если б она не сделала вовремя искусственное дыхание. — Ты ничем мне не обязан из-за пустяка, Сэл. — Для моего папы это был не пустяк. Он бы умер, если б не ты. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, будто я пытаюсь нажиться на этом, — сказала Сьюзен и, чтобы поднять настроение, добавила: — Может быть, я звоню так часто, чтобы услышать твой соблазнительный латиноамериканский голос. — Ай-яй-яй, девочка!.. Ха! Должно быть, так оно и есть! — Сэл хрипло рассмеялся. — Серьезно, я для тебя всегда на месте, днем и ночью. — Хорошо, хорошо. — Сьюзен уже смутилась. — Мне на самом деле интересно, есть ли что-нибудь новенькое? Тел по-прежнему двадцать одно? Я знаю, что они все еще продолжают поиски на ферме. — Двадцать один ребенок, да.