— Что ты имеешь в виду? Есть не только детские тела? — Нашли взрослое. Женщину. — Старую? Молодую? — Наше предположение: от двадцати до тридцати лет. Разложение зашло уже далеко. Никаких признаков сексуального насилия — по крайней мере, насколько мы можем судить. Тела в разном состоянии, одни в лучшем, другие в худшем; у этой женщины случай тяжелый. — Ужасное дело, а теперь еще и странное… Педофила взрослая женщина вряд ли заинтересовала бы, вот почему мне интересно, откуда она взялась. И все-таки я рада за нее. В том смысле, что ее не изнасиловали. Они выяснили, кто она такая? ФБР? — Понятия не имеют, — сказал Сэл. — Предполагаю, что она, как говорят на войне, сопутствующий ущерб, мать одного из детей, которых похитил Джеральд. Вероятно, вмешалась во время похищения, и он ее приложил. Ее останки — одни из самых старых, так что пройдет еще какое-то время, прежде чем мы сможем установить ее личность, если вообще когда-нибудь это сделаем. — Ты сказал, из самых старых… Каков возрастной диапазон тел? — Ты имеешь в виду возраст самих детей или то, как долго они мертвы? — уточнил Сэл. Сьюзен на секунду задумалась. — Как насчет и того, и другого? — Сейчас скажу, но, опять же, это все приблизительно. Возраст детей варьируется от пяти до одиннадцати лет. Большинство в диапазоне от пяти до восьми. — Господи… — Сьюзен поморщилась. — Ему определенно нравились помладше. Сэл издал утробный звук в знак согласия. — Что касается того, как долго они мертвы, то у некоторых счет идет на десятилетия. Хотя есть и посвежее. — Насколько свежее? — Совсем недавних нет, а последние умерли лет семь-десять назад. ФБР хочет, чтобы мы сначала сосредоточились на выявлении этих детей, последних. Требуют особой тщательности, но дело движется медленно. — Почему? — Самая большая проблема в том, что не у каждого ребенка снимали отпечатки пальцев и не все ходили к стоматологу, особенно совсем маленькие. Так что идентифицировать их практически невозможно. Ну и разложение, конечно, сильное. Джеральд, похоже, не слишком заботился о сохранности тел. — Первый мальчик, тот, что в комбинезоне, — напомнила Сьюзен. — Ты все еще думаешь, что он из шестидесятых? — Да, все так, — ответил Сэл. — И мы все согласны с тем, что он — самый старший из группы. — Первое убийство Джеральда… — Мм-хмм. — В голосе Сэла прозвучало напряжение. Сьюзен могла только представить, как это тяжело — осматривать тела стольких мертвых детей, особенно для мужчины, у которого четверо своих. — Какие-то другие тела перемещались, как в случае с мальчиком в комбинезоне? — Нет. Он такой один. — Странно, — пробормотала Сьюзен и ненадолго замолчала. — Подожди, ты сказал, что он «приложил» ее. Ту женщину. Что ты имел в виду? — А, это… По крайней мере, у нас есть причина ее смерти: травма от удара тупым предметом. Мы также обнаружили песок в ране на нижней половине черепа, вероятно, от большого камня, поэтому я не думаю, что нападение было преднамеренным. В случаях преднамеренного убийства используется какой-то инструмент — молоток, бейсбольная бита или что-то в этом роде, и травма получается более чистая. Задняя часть черепа также была проломлена около макушки, и мы нашли в ране тот же самый мелкий песок — следовательно, и предмет использовался тот же. Обошелся он с ней жестоко — от нижней челюсти почти ничего не осталось. Похоже, заботился о том, чтобы не оставить никаких следов. Очевидно, действовал в сильной ярости. Интересно, откуда он брал всех этих детей… — Ты о чем? — Если эта женщина — мать одного или нескольких детей, их, должно быть, забрали из довольно изолированного места. Невозможно просто подъехать к общественному парку и забить женщину до смерти так, чтобы никто этого не заметил. — Сомневаюсь, что он совершал убийства на месте похищения, ведь хоронил он их на своей территории. Думается мне, что он доставлял их домой, там… — Сьюзен с усилием сглотнула подступивший к горлу комок желчи, — делал свое грязное дело, а потом, когда они ему надоедали, убивал. — Хорошая мысль, но это не объясняет случай с женщиной. Зачем ему было тащить ее к себе домой? Она ведь могла вырваться, сбежать… Разве не проще было убить ее на месте? — И везти труп через город, с еще живым ребенком, до самой фермы? — Да, странно, я знаю. Есть и еще кое-что, и это действительно странно. Два любопытных момента. — Расскажи. — Желудок у Сьюзен заурчал, расстроенный скудным завтраком, состоявшим из одного только кофе. Она потянулась к своему столу и порылась в нижнем ящике, где прятала коробочку «Скиттлз», что было, в ее понимании, лучше выпивки, хотя ее дантист вряд ли с ней согласился бы. Завтрак для чемпионов. — Но сначала пообещай, — Сэл понизил голос, — что ни с кем не будешь делиться этой информацией. У меня могут быть большие неприятности, если кто-нибудь узнает, что я с тобой разговаривал. Уж ФБР позаботится о том, чтобы измазать меня дерьмом. Сьюзен хорошо понимала беспокойство Сэла, потому что и сама рисковала получить серьезный выговор. — Обещаю, что буду держать язык за зубами, что бы ты мне ни сказал. Разве я хоть раз проболталась? — Нет, и именно поэтому я тебе доверяю, — ответил Сэл. — О’кей. Вообще-то первая новость в самом деле хорошая. Хотя хорошая — неправильное слово, но… — Не отвлекайся. — Никто из детей не подвергся сексуальному насилию. «Скиттлз» раскатились по столу, а на ладони остались радужные пятнышки. — Что? Ты уверен? — Абсолютно. — Давай уточним: сексуальный преступник, педофил, убил этих детей, но в сексуальном смысле их не трогал? Тогда какого черта он с ними делал? — Мы можем только гадать, — сказал Сэл. — Конечно, некоторые тела слишком разложились, чтобы стопроцентно исключить факт сексуального насилия, но на более поздних жертвах нет абсолютно никаких следов. Что странно, потому что обычно эти уроды с возрастом становятся только хуже. — И если он не делал ничего такого в последнее время… — То, вероятно, не делал этого и раньше, — закончил за нее Сэл. — Конечно, это чистое предположение с моей стороны. Я действительно не эксперт. Для этого тебе нужно было бы поговорить со своими приятелями-профайлерами из ФБР. «Я бы на это не рассчитывала», — подумала Сьюзен. — Джеральда арестовали за детскую порнографию, хотя, возможно, он использовал их для видео или чтобы… — Ей стало плохо даже от того, что она уже сказала. Сьюзен смахнула конфеты со стола в мусорную корзину и вытерла руку о штанину. — Я подумал о том же самом, — сказал Сэл. — Но нет абсолютно никаких признаков того, что кого-то из детей даже просто раздевали. Я видел не так уж много убийств детей, но, как правило, если б имело место сексуальное насилие, то присутствовали бы и определенные признаки: штаны сильно помяты, нижнее белье порвано или вывернуто наизнанку, оторванные от одежды пуговицы — что-то в этом роде… Однако с этими детьми ничего не происходило. Никаких внутренних травм. Никаких повреждений костей — таза или бедренных. Обдумывая новую информацию, Сьюзен сделала несколько пометок в блокноте. В результате она так ничего и не придумала и задалась вопросом, что делают с этой информацией профайлеры ФБР. Неудивительно, что они такие нервные. Дентон Хауэлл, хотя и здоровался с ней приветливо, когда они встречались в участке, был ходячим клубком напряжения. Разумеется, сказывалось давление: от фэбээровца требовали найти Джеральда Никола, которому, получается, нравилось убивать детей просто ради акта убийства… — Не представляю, как ты можешь выносить это день изо дня, — сказала Сьюзен. — Не одна ты; я и сам не понимаю, — согласился Сэл. — Но напоминаю себе, что моя работа поможет убрать Джеральда. Надеюсь. — Правильно, и я надеюсь. — Удивительно, что ему удается так долго скрываться… Половина Америки ищет этого подонка. Знаешь, сколько групп линчевателей пишут о нем в «Твиттере»? Я не могу себе представить, какой подонок-адвокат захочет представлять этого парня, как только его поймают. — Думаю, что даже ФБР немного озадачено. Они уже не знают, где искать. Эд упомянул, что они могут обратиться ко мне за помощью — проводить интервью и проверять поступающие звонки. Обращение за помощью к населению — это отчаянная мера. — Да, похоже, мы имеем дело с хитрым ублюдком… — Ты говорил про два момента, — напомнила Сьюзен. Кому-то могло показаться, что они говорят о мертвых детях в легком и даже шутливом тоне, но подобный тон иногда помогает притупить ужас, с которым таким, как она и Сэл, приходится сталкиваться каждый день. — У меня такое впечатление, что физический вред дети причиняли себе сами. — Объясни. — Я имею в виду, что их не избивали, в них не стреляли, их не травили, не сжигали, не душили и не кололи. И это самое ужасное. Сьюзен нахмурилась. — Тогда отчего же они умерли? — Это очень трудно определить — опять же из-за разложения, — но, по моему мнению медэксперта, они были задушены. — Подушкой или чем-то в этом роде? — Нет, мы не обнаружили инородные тела в носовых полостях, которые указывали бы на такой тип удушения. Больше похоже на то, что они были где-то заперты, и у них закончился воздух. Это представляется более вероятным, учитывая травмы, которые они наносили себе и о которых я упоминал. — Что за травмы? — А вот тут уже ничего хорошего, — сказал Сэл. — У большинства детей повреждены руки. Сломанные пальцы, расщепленные ногти. Как будто они пытались бить или царапать. Как будто искали выход. Скорее всего, в панике, когда у них заканчивался воздух. Сьюзен вздрогнула. — Меня от этого тошнит. Бедные дети…