Гниющая голова Ленни Линкольна покоилась на краю подушки: серая плоть, подсвеченная изнутри адским смертельным огнем. Рот открылся, гнилостное дыхание коснулось глаз Эрика, из-под языка выскочил жук. Хррр… Эрик вскочил с кровати и побежал. Он бежал бездумно, бежал, просто чтобы бежать. Пролетел в первый попавшийся дверной проем, в ванную, скользя по плиткам, как серфер. Ушиб костяшки пальцев, нащупывая ручку; захлопнул за собой дверь. — Черт! — закричал он, дико озираясь по комнате. По причинам, не известным даже ему самому, прыгнул в ванну и задернул занавеску. Присев на корточки, подтянул колени к груди и стал ждать. Бах! Бах! Бах! Ленни колотил по стенам, передвигал мебель по спальне. Кровать? Комод? Эрик зажал уши руками. Почему он не уходит? — Ленни Линкольн! Я сделал, что ты хотел! — взвизгнул он, и его голос отразился глухим эхом. — Маленький засранец, я сделал, что ты хотел! Чего ты хочешь от меня? ЧЕГО? В доме воцарилась тишина, если не считать испуганного стук-стук-стука крови в ушах. Эрик сидел неподвижно, как кролик, прячущийся от койота, и прислушивался. Ничего. Он подождал целых пять минут — на всякий случай, — а затем начал отодвигать занавеску, не замечая, что задерживает дыхание. Примерно на полпути остановился, заметив мерцание в широкой щели под дверью. Ленни с другой стороны. И дразнящий детский голос: Выходи, кого не нашли! Эрик замер, сминая в кулаке занавеску и не сводя глаз с дверной ручки, которая, он мог поклясться, начала поворачиваться. Чего он не заметил, так это детской ручонки, скользящей с пола вверх. Но так было недолго, и вскоре он их увидел. Один, два, три, четыре грязных мертвых пальца, от которых остались только кости. Пронзительные детские крики наполнили комнату — нет, не комнату. Его голову. Они шли из глубины его мозга, выталкивались наружу через череп. (Помоги нам!) Он вцепился пальцами в лицо, скривил в мучительной гримасе рот, зажмурил глаза, чтобы не лопнули, представляя, как они расширяются в глазницах и дрожат, словно воздушные шары, наполненные гелием. Тишина. Поспешно поднявшись, Эрик навалился всем своим весом на занавеску душа и наполовину подтянулся. Он услышал мягкий металлический звон, и в следующий момент занавеска обрушилась на него сверху вместе с натяжным стержнем и всем остальным. Стержень сильно ударил его по щеке, на которой тут же вспух рубец. Эрик грохнулся в ванну, всплеснув отчаянно руками и ощутив боль в копчике, и вдобавок ударился виском об острый край мыльницы. Ругаясь, он отодвинул занавеску в сторону и посмотрел на дверь. Ленни исчез. Эрик чувствовал это столь же ясно, как и видел его отсутствие, хотя проверить не хватало смелости. — Нет. Ни за что, — пробормотал он, решительно покачав головой, и снова опустился в ванну. — Ну, я спал в местах и похуже. Он подтянул полотенце и соорудил себе милую маленькую подушку. Потом укрылся занавеской для душа, пытаясь представить, что это одеяло, но она не грела, а из одежды на нем были только «боксеры». Утром Эрик проснулся, дрожа от холода. Болела шея, левая рука онемела. Он прошмыгнул к унитазу, стянул трусы и… — Какого черта? Поднес руки к лицу, чтобы получше рассмотреть свои пульсирующие кончики пальцев. Под ногтями застряло что-то темно-коричневое, как будто он всю ночь царапал дерево, пока мелкие щепки не проникли под кожу. На костяшках пальцев запеклась кровь. Эрик лихорадочно огляделся, пытаясь отыскать в ванной комнате что-то похожее на дерево. Ручка вантуза из прозрачного пластика. Мыльница — из бело-голубого (дешевого, под мрамор). Он потянулся за расческой в аптечку, и в раковину посыпались пузырьки с лекарствами. Пластиковые. Ванна — пластиковая. Стульчак — пластиковый. Корзина для белья — пластиковая. Все вокруг — гребаный пластик! Не обращая внимания на переполненный мочевой пузырь, он подтянул «боксеры» и побежал в спальню. Но когда вошел, дыхание вырвалось с тихим свистом из груди. Тот стук прошлой ночью — Ленни Линкольн просто взбеленился. Простыни сорваны с кровати. Прикроватная лампа разбита ко всем чертям. Одежда сорвана с вешалок и выброшена из шкафа. Раскрытый зонтик лежал на голом матрасе. В центре всего этого находился сундук, над восстановлением которого Эрик так усердно трудился, перевернутый таким образом, что он, казалось, несет угрозу. Или послание. Но что за послание, Эрик расшифровать не мог. А когда до него наконец дошло, хлопнул себя по лбу. Сундук — из темного дерева. Эрик торопливо пересек комнату. Поправил сундук, откинул крышку и нашел именно то, что искал. Поднес руки к нижней стороне крышки. Мелкие щепки под ногтями определенно соответствовали этому дереву. — Что? Он сделал шаг назад от сундука и наклонил голову так, чтобы посмотреть на крышку сбоку. Следы ногтей образовали два числа: 22, 23. Что это, черт возьми, за числа? Словно в ответ, рядом с ним появился Ленни Линкольн. — Милтон, — прошептал он и пнул Эрика в голень. С резким воплем Эрик отшатнулся, наступил на сломанный будильник и, потеряв равновесие, тяжело грохнулся на задницу. Ленни сделал движение, как будто хотел броситься на него, и Эрик по-крабьи попятился назад, пока не наткнулся на стену. Мертвое лицо Ленни осталось инертным, с едва различимой усмешкой. После паузы, показавшейся вечностью, он повернулся спиной к Эрику и забрался в сундук. Крышка с грохотом захлопнулась. Эрик прислонился спиной к стене, испуг мгновенно сменился негодованием. Хватит с него этого дерьма! Он чувствовал себя совершенно разбитым, после того как провел ночь, съежившись в ванне, отморозив задницу под занавеской для душа вместо одеяла. Его дом был разгромлен, скудное имущество разбросано. Сама его психическая нормальность оказалась под сомнением. В жизнь вмешались самым бесцеремонным образом, его лично унизили — и все этот мальчуган. Сопляк, безжалостно третирующий его и вызывающий галлюцинации. (Ты уверен, что это галлюцинации?) Уверен, подумал Эрик, качая головой. (Но ты только что ощутил пинок, ведь так? И этот запах смерти! И как ты объяснишь все те случаи, касающиеся дела Фермы смерти? Ты ведь был прав. А фотография лошади у Милтона?) Эрик нахмурился. Ладно, если это не галлюцинации, тогда… (Призраки?) Эрик фыркнул. Призраки… (Почему бы и нет?) Потому что это безумие. И он — сумасшедший, а значит, эксперт в таких вопросах. Эрик на минуту задумался. Скользнул взглядом по четким линиям сундука, пытаясь найти ответ, лежавший слегка за пределами его возможностей. И сел, нахмурившись. Не в сундуке ли все дело? Неужели все случилось из-за этого вонючего двадцатидолларового сундука, который и нужен-то ему был постольку-поскольку? Он прошелся по датам. Ничего особенного в Перрике не происходило до тех пор, пока он не принес эту чертову штуку домой и не начал возиться с ней. Ночные кошмары. Этот вандализм. Включающийся сам по себе телевизор. Возможное появление призраков. Эрик поднялся на ноги. — Будь я проклят. Чертов сундук… Он пошел в ванную, облегчить наконец исстрадавшийся мочевой пузырь. Потом принял душ и загрузил автомобиль. После работы нужно будет кое с кем увидеться. Глава 30 Милтон не сразу подошел к двери. Эрик так долго стоял на крыльце, что уже подумывал сдаться и уйти, но ему потребовалось немало усилий, чтобы сначала погрузить сундук в джип дома, а затем выгрузить его у Милтона.