— Не знаю. Может быть, на ваш сарай? Есть там что-то? — Конечно. Все мое фермерское оборудование. Эрик поставил свою кружку на кофейный столик, и Милтон подтолкнул к нему подставку. Он мог бы с такой же легкостью передать ее Эрику, но, казалось, избегал прикасаться к гостю, как будто его тип безумия был заразным. Некоторое время они сидели в неловком молчании. Когда Эрик потянулся за своим напитком на столе, Ленни подбежал и выхватил чашку у него из рук. Эрик поймал ее в последний момент, когда чашка была уже на самом краю. Милтон вскрикнул. Эрик разразился безумным смехом. Такой жуткий день, и он становился все более жутким! Милтону было не до смеха. Кожа у старика побледнела до цвета картофельного пюре. — Это что было? — Ленни, — сказал Эрик и кивнул. — Как я уже сказал, он иногда озорничает. — Хочешь сказать… — Милтон приложил руку к сердцу, его дыхание сбилось. — Ленни на самом деле здесь? В этой комнате? — Верно. Старик перевел дыхание. — Сынок, не хочу тебя обидеть, но я думал, что ты меня разыгрываешь. Эрик отпил еще чаю. — Мне незачем вас разыгрывать. Он хотел поставить чашку на стол, но передумал. Ленни мог повторить попытку сбросить ее еще раз. Но нет, Эрик вдруг понял, что Ленни исчез. — Как ты можешь быть таким спокойным? — спросил Милтон. — Наверное, просто привык. — Ему все еще было до смерти страшно. А вот Милтон выглядел так, словно его сердце могло вот-вот взорваться. Он уже болел раком, и сердечный приступ был бы в таких обстоятельствах совсем некстати. — С вами точно все в порядке? — спросил Эрик. — Уверен, для вас это настоящий шок. — Я не могу… Ленни здесь! — Милтон растерянно оглядел комнату. — Где он сейчас? — Вообще-то, его нет. Растворился после того, как попытался сбросить со стола мой чай. — Эрик пожал плечами. — Он иногда так делает — исчезает. Милтон как будто немного успокоился, откинулся на спинку стула, сделал глоток своего напитка и открыл, а потом закрыл рот. — Прежде чем приехать сюда, я провел небольшое исследование сундуков для путешествий, — сказал Эрик. Погруженный в свои мысли, Милтон нахмурился. — Сундуков для путешествий? — Как тот, что снаружи. — Эрик кивнул в сторону крыльца. — Во всяком случае, я обнаружил, что они в основном использовались с конца восемнадцатого века до начала двадцатого. Некоторые из них стоят довольно больших денег — например, ранний «Луи Виттон» может стоить более пятнадцати-двадцати тысяч долларов. Но, конечно, этот сундук не дизайнерский, и дно повреждено, вот почему я провел такую хорошую сделку… Милтон как будто не слушал, уйдя в какие-то свои мысли. — Я отвлекся, — сказал Эрик. — Дело в том, что я попытался изучить историю сундука, думая, что с ним связано нечто иное, не имеющее никакого отношения к вам и Ленни. — Связь? Эрик покраснел. — Понимаю, все это дико, и поверьте мне, я сам почти не верю, что говорю это. Но, может быть, есть некое постороннее… явление из другой эпохи, которое прицепилось к сундуку и каким-то образом использует Ленни для общения. — Эрик снова отхлебнул чаю, обхватив чашку ладонями, чтобы согреть руки. — Хм… — Я предполагал, что все связано с Ленни и тем, что происходило на соседней ферме, но вдруг ошибаюсь? Извините. — Эрик похлопал себя по груди и рыгнул. Милтон приподнял бровь. — Так ты хочешь сказать, что в сундуке водятся привидения? Эрик закашлялся и отпил чаю, чтобы успокоить зудящее горло. Он надеялся, что не простудился после ночи, проведенной в ванне. — Я сам не знаю, что пытаюсь сказать. — Он покачал головой. — Просто такие вот мысли. Но я подумал, что вам все равно следует взять сундук, потому что, похоже, этого хочет Ленни. — Эрик не стал добавлять: «И я надеюсь, что если ты заберешь его, твой дерьмовый младший братец перестанет меня изводить». Милтон ответил не сразу: — Честно говоря, я не знаю, хочу ли этого. Черт. (Ладно, не паникуй.) — В самом деле? Но ваш брат… — Похоже, сундук не принес тебе ничего хорошего, — мягко сказал Милтон. — У меня здесь тихая жизнь. Не уверен, что хочу провести то недолгое время, что у меня осталось на земле, в окружении призраков. Эрик уже придумал план Б до того, как приехал. В случае отказа Милтона он собрался оттащить сундук на пляж, чтобы его унес отлив. Но это был нежелательный, крайний вариант. — Я не знаю, действительно ли это призраки. Просто глупое… — Ты когда-нибудь ловил жуков, когда был маленьким? — перебил его Милтон. Эрик зажал чашку между коленями, согревая бедра через джинсы. — Конечно. Думаю, большинство детей так делают. Гусеницы, светлячки, жуки и все такое прочее. Милтон лукаво улыбнулся. — Моими любимыми были бабочки. — Ага, я пытался их ловить, но они всегда были слишком быстрыми. Наверное, мои толстые маленькие ручки были слишком неуклюжими. Я всегда заканчивал тем, что отрывал им крылья. — Эрик поморщился при этом воспоминании. — Вы же слышали, пожалуй, выдумку о том, что бабочки умирают, если стереть «пыльцу» с их крыльев? Бабочки чрезвычайно живучи, хотя и выглядят хрупкими. Они могут потерять значительную часть чешуек крыльев и все равно продолжают летать… Милтон посмотрел на Эрика так, словно хотел сказать: «Зачем ты мне это рассказываешь?» — Нет, не слышал. Эрик махнул рукой. — Извините, разболтался. — «Такими темпами я никогда отсюда не выберусь». — Однако они умирают без воздуха, — заметил Милтон. Эрик кивнул: — Совершенно верно. — Я узнал это, когда мне было лет семь или восемь, — продолжил Милтон. — Поймал большого, красивого монарха в мамину консервную банку. Гонялся за ним несколько дней, но он постоянно ускользал от меня. Я хотел, чтобы он был как домашнее животное. Конечно, я не знал, была ли это одна и та же бабочка, но мне нравилось думать, что одна и та же. Я даже выбрал ей имя: Хэнк. Эрик подавил зевок. — Странное имя для бабочки. — Вот и мама тоже так говорила — мол, бабочку следует называть как-нибудь красиво, например Люсиль или Эйлин. Но мне больше всего нравилось имя Хэнк. — Милтон вытащил из кармана бандану и кашлянул в нее. — Хэнк — тоже неплохо, — уклончиво сказал Эрик. Паутинка вокруг глаз Милтона собралась в пучки. Эрик не мог определить, позабавил ли старика его комментарий или разозлил своей банальностью. — Хэнку понравилась цветочная клумба матери. Несколько дней я ждал, лежа на земле; глаза мои слезились от пыльцы. Мне казалось, проходили часы, хотя на самом деле это были минуты, потому что отчим, злобный ублюдок, каким он всегда был, никогда не позволил бы дольше. А потом, как раз когда я уже собирался сдаться, прилетел Хэнк! Он садился на розы моей матери и сосал нектар. Издевался надо мной. Я подкрадывался незаметно сзади, пригнувшись, как лев, готовый нанести удар, со стеклянной банкой в одной руке и крышкой в другой. И в тот момент, когда я собирался прыгнуть на него, он улетал к верхушкам деревьев. — Звучит как «Старик и море». Ну, знаете, Хем… — Да, я знаю Хемингуэя. Возможно, я не преподаватель колледжа, как ты, но читать умею.