— Выкладывай. — Сегодня утром мы нашли билет в кино в заднем кармане одной из последних жертв. Мы бы нашли его раньше, но он немного проскользнул под шов, так что нащупали не сразу. Ты же знаешь, что не всегда все можно почувствовать через латекс перчаток… Сьюзен уже начала терять терпение. — Хорошо, и что? — На билете была дата. Так вот, Джеральд в это время отбывал срок в тюрьме. Сьюзен откинулась на спинку стула и шумно выдохнула: — Ну и ну, с ума сойти… — Да уж, черт возьми. Сьюзен на мгновение задумалась. — Есть ли шанс, что Джеральд мог подложить билет уже после того, как вышел из тюрьмы? Хотя я не могу себе представить, зачем ему это нужно. Я имею в виду, если б он взял на себя труд сделать это, то что ему мешало вообще переместить тела? — Верно, — сказал Сэл. — И мы проверили. Команда экспертов на ферме подтвердила, что тело не трогали с момента захоронения, которое произошло около двух лет назад. Да, некоторые тела свежее, чем мы думали. А хочешь знать, почему эксперты так в этом уверены? Они пригласили какого-то крутого ботаника приехать на место, чтобы проверить почву. И вот какая жуткая деталь: ребенок был похоронен под кустами помидоров. Господи Иисусе, представь, что ты их ешь. Слава богу, что есть инфракрасное излучение, иначе тело, возможно, не было бы найдено так быстро. Сьюзен молчала, обрабатывая информацию у себя в голове. — Ты еще на связи? — Да, я еще здесь. Но подожди минутку, Сэл. Последние несколько лет Джеральд провел в тюрьме. Кто ухаживал за этими растениями? — И почему она не подумала об этом раньше? Там, в «Изумрудных лужайках», на нее так подействовало признание Мэри в убийстве, что подобный вопрос даже не пришел ей в голову. — Забавно, я спросил то же самое. Великие умы мыслят одинаково, да? За участком присматривал сосед — он там и сажал что-то, и выращивал. — Этот сосед — уж не Милтон ли Линкольн? — Он самый. «Черт возьми! Если б только Мэри Никол потрудилась сказать мне это, когда я приходила к ней…» И почему Милтон не обмолвился ни словом, когда они с Эриком нанесли ему визит? — Из того, что я слышал, — сказал Сэл, — у бедняги чуть не случился сердечный приступ, когда он узнал, что происходило по соседству. Представь себе, что все эти годы ты заботишься о соседском огороде и, вероятно, ешь с него помидоры, а теперь вдруг узнаешь, что под кустами похоронен ребенок… — У меня, наверное, тоже сердечный приступ случился бы, — сказала Сьюзен. — Хорошо, вернемся к билету в кино. Теперь у нас получается, что Джеральд, возможно, не совершал убийства, потому что одни даты противоречат другим? — Правильно. — А как же нам тогда быть с криминальным прошлым Джеральда? — Другая версия состоит в том, что Джеральд работал с кем-то на пару. Похоже, именно к этому и склоняется ФБР. — Сообщник. Ну конечно. И мать Джеральда не всегда была в богадельне. Она много лет жила на участке, когда происходили убийства. Интересно, как Джеральд — или его сообщник — смог захоронить там тела? — О, держу пари, это было не так уж сложно. Если мать Джеральда так плоха физически, как все говорят, Джеральд — или сообщник — мог легко избавиться от тела, привозя его с собой и хороня, пока она спала или что-то в этом роде, да? Вполне правдоподобно. И места там предостаточно. Сьюзен обдумала и это. — Конечно. Вполне логичное объяснение. Не хуже других. — Ты только не принимай мои теории за основу — я всего лишь работаю с телами. И пока не вернулся монстр Франкенштейна, позволь рассказать кое-что еще. — Рассказывай! Ну же! — Помнишь, я говорил тебе, что в последнее время читаю о серийных убийцах? — Да, помню. — Так вот, из того, что я читал: иногда они забирают у своих жертв какую-то вещь, трофей или сувенир, например зуб или драгоценности… А иногда оставляют что-то после себя, что-то личное. Кладут это на каждое тело, понимаешь? Это становится как бы знаком, который связывает убийства. — Как визитная карточка, — сказала Сьюзен. — Вот именно. Я читал об одном парне, который обычно оставлял желудь во влагалище женщин, которых убивал. Те, кто занимался этим делом, думали, что это его символический жест наказания за плодовитость, — в том смысле, что у парня были серьезные проблемы с мамашей. Лично я думаю, что тот парень был просто чертовым психом. — Хорошо, хорошо. — Поторопись, Сэл. — Похоже, наш парень с фермы — или парни, если Джеральд работал с сообщником, — оставлял после себя конский волос; вероятно, из хвоста. Сьюзен была слишком ошеломлена, чтобы говорить. — Всегда всего лишь один волосок. Вроде как с билетом в кино, который мы сначала пропустили. Тела, конечно, не были похоронены с целью сохранения, поэтому мы отбросили большую часть органики: шерсть животных, ветки… грязь. Мы всегда находим такие вещи, когда имеем дело с телами, которые похоронены непосредственно в земле, — сказал Сэл. — Но потом мы начали замечать почерк. Сьюзен с трудом удержалась, чтобы не закричать. — Какого рода? — Я нашел первый волос под воротником рубашки одной из жертв, но, как я уже сказал, не обратил на него внимания. На следующих двух я никаких волос не нашел, но на самом деле просто не искал. Потом, через пару тел, нашел еще один конский волос, только теперь он был внутри кроссовки. Странное совпадение, но, опять же, дети были похоронены на ферме. Однако на следующем теле снова нашел волос, и этот был продет в дырку ремня жертвы. О случайности говорить не приходилось. Поэтому я вернулся к прежним телам — и, конечно же, обнаружил волосы. Сердце Сьюзен бешено колотилось. — Эти волосы, — выдохнула она, — какого они были цвета? — Полагаю, все они были от одной и той же лошади, потому что цвет был одинаковый — яркий ржаво-красный. — Сэл, придется потом перезвонить. — Конечно, но… Сьюзен бросила трубку на рычаг и направилась к кабинету Эда, чувствуя себя так, словно движется во сне. Конечно, все сходилось. Как она не заметила этого раньше? Эд не был ей рад, но смягчился, когда увидел выражение ее лица. — Ты в порядке, девочка моя? Белая, как простыня… — Эд, я знаю, что ты злишься из-за того, что произошло раньше, — быстро заговорила она, — и у тебя есть на это полное право. Мне не следовало брать Эрика с собой к Милтону. — Нет, тебе вообще не следовало ходить к Эрику или Милтону. — Ладно. Ты прав. — Она кивнула. — Но можешь ли ты ответить на один вопрос: я когда-нибудь за все время моей работы здесь рубила сгоряча в каком-либо деле? — Нет, но… — И кроме того, что брала Эрика к Милтону, я когда-нибудь вела себя странно или арестовывала кого-то, кто не заслуживал ареста? Эд нахмурился. — В чем дело? — спросил он. — Я не хочу, чтобы ты сходил с ума, хорошо? Пожалуйста, не сердись. — Она произнесла это, прежде чем потеряла самообладание. — Я хочу снова поговорить с Милтоном Линкольном. — Ты, должно быть, издеваешься надо мной. — Нет, не издеваюсь, — сказала она, поднимая голову так, чтобы их глаза встретились. — И хочу, чтобы ты поехал со мной. Эд скрестил руки на груди. — С какой стати? — Я думаю, что Милтон Линкольн приложил руку к убийствам на Ферме смерти. Я думаю… он может быть сообщником Джеральда. У меня такое предчувствие. — Сьюзен, — начал Эд, и она поняла, что попала в беду. — Ты обращалась к федералам с этим бредом? — Нет. Я никому ничего не говорила. Клянусь. Эд немного расслабился. — Хорошо. Потому что если б ты это сделала, то выставила бы в плохом свете не только себя, но и весь департамент полиции. Не думаю, Эд. Я права. Я чувствую это. Эд громко выдохнул. — И что именно ты хочешь сделать со своим внутренним чутьем?