– Мы нашли вашу дочь, – начала она, когда Вигго снял трубку, и поспешила добавить: – Она жива, но больше я пока ничего не могу вам сказать. Приезжайте и увидите сами. – Рик назвала ему адрес и объяснила, что хутор стоит у самого леса. – Улица Буккесковвей, – повторила она, прикинув, что добраться туда он сможет за четверть часа или минут за двадцать. Оказывается, все эти годы отец с дочерьми жили так недалеко друг от друга! – Так вы удалили все сведения о близнецах из учётных документов, чтобы вашему брату было с кем сношаться, когда он больше не мог удовлетворять свои потребности в Элиселунде? – послышался от входа в конюшню голос Эйка. При каждом слове этот голос вздрагивал от гнева. – И чтобы самой избежать его насилия? Бодиль удивлённо посмотрела на него. – Да, но мы же о них заботились. Здесь им было гораздо лучше, чем в Элиселунде, – возразила она, и похоже, его возмущение совсем не трогало её. – Это ваш брат изнасиловал и убил в лесу няньку? – продолжил Нордстрём, обломав фильтр у сигареты и закурив. Наконец его слова возымели действие. Глаза у Парков забегали, и она двинулась было прочь, но полицейский удержал её. – Почему он напал на бегунью? – спросила Луиза, подойдя к ним. – Ведь Метте оставалась здесь. – А её он ни разу не тронул, она ведь совсем как ребёнок. Он всегда был с другой, – ответила Бодиль, словно это было совершенно естественно, и рассказала, что сейчас всё вышло так же, как много лет назад, когда Лисеметте заболела по-женски, и у неё всё время было кровотечение. – В то лето я дежурила на Санкт-Ханс по ночам в выходные дни, и это оказалось кстати, потому что я могла приносить ей с работы антибиотики. – В девяносто первом году? – уточнила Луиза, и Парков кивнула. – Он утром, пока я ещё не успевала добраться до дома, убегал в лес. Хотя я ему говорила, что нельзя. – И там он насиловал встретившихся ему женщин, – сказала Рик. У Бодиль опять забегали глаза, а потом она отвела взгляд. – Как это получилось, что она в таком ужасном состоянии? – спросил Эйк, кивнув в сторону стойла. – Что вы с ней сделали? – Ой, с ней так трудно с тех пор, как пропала её сестра, – ответила хозяйка дома и опять посмотрела на полицейских. – Если её не удержать, она бьётся головой о стену и не желает ни пить, ни есть. Но так бывает, когда человек тоскует по кому-нибудь. – Куда девалась её сестра? – Должно быть, Йорген забыл запереть дверь. Я обычно слежу, чтобы он не забывал это делать, ведь они не привыкли самостоятельно куда-то выходить. Но когда он разравнивает площадку перед домом, то иногда открывает дверь к ним. Луиза заглянула в пустое стойло, где на узкой койке лежало аккуратно заправленное одеяло. На белом пододеяльнике лежали три жёлтые розы, такие же, какие Йорген срезал для неё, когда они последний раз приезжали в домик егеря. Обстановка в стойле была такого же рода, что и у Метте, со старинной мебелью и вещами из того дома, где Бодиль и Йорген жили детьми. Она составляла резкий контраст с грубо оштукатуренными стенами конюшни и облезлыми досками перегородок между стойлами, но мебель явно подбиралась заботливо, подумала Рик. В конце прохода, пролегавшего вдоль всей конюшни, стояла старая подставка для седла, а на стене рядом висела упряжь. Должно быть, всё это перешло к Бодиль с братом от прежнего владельца. Луиза снова зашла к Метте, всё так же неподвижно лежавшей в постели, и присела на корточки рядом с койкой. Эта женщина была похожа на сестру, и у неё были такие же длинные тёмные волосы. Возраст как будто бы ещё не сказался на её внешности: черты лица были такими же тонкими, как у сестры, насколько Рик могла разглядеть под кровавыми ранами и шишкой, из-за которой лицо перекосилось. Сотрудница полиции нащупала у женщины пульс: он был слабым, но, когда Луиза собралась встать, Метте внезапно замотала головой из стороны в сторону, словно какие-то невидимые силы дёргали её за голову. Глаза у неё были всё так же закрыты, но всё её тело сводило судорогами. Со двора раздался шум подъезжающего автомобиля. Луиза слышала, как Эйк позвонил в «Скорую помощь» и полицию Хольбека, но подумала, что, наверное, отец Лисеметте добрался до этого места первым, и вышла его встретить. Вигго Андерсен так торопился сюда, что на ногах у него остались домашние тапки. – Ваша дочь здесь, – сказала Рик и показала на стойло. – Я, к сожалению, вынуждена вас предупредить, что она себя довольно сильно травмировала. Не задавая вопросов, мужчина неуверенно последовал за ней. Пока они шли к стойлу, он держался позади Луизы. – Она спит, но, мне кажется, вот-вот проснётся. Как только Рик произнесла эти слова, с койки раздались какие-то беспокойные звуки, женщина опять замотала головой из стороны в сторону и сильно ударилась ею о деревянные планки перегородки, отделявшей её стойло от соседнего. Руки Метте, скрытые под одеялом, так и затрепетали, и, издав несколько жалобных воплей, она откинулась головой назад. Длинные волосы закрыли ей лицо. – «Скорую помощь» вызвали, они уже в пути, – тихо сказала Луиза и отступила в сторону, когда Вигго Андерсен спросил, можно ли ему зайти туда. Когда он с трудом опустился на колени рядом со своей беспокойной дочерью и положил ей руку на плечо, взгляд его был исполнен нежности. Тихим голосом он стал напевать: – Гнездо две птички свили, а где – к чему вам знать? Листвой его прикрыли, и снизу не видать. Большим пальцем Вигго ласково провёл по пожелтевшей ткани ночной рубашки, которая была надета на Метте. Её грудная клетка вздымалась от тяжёлых вздохов, а потом она снова ударила головой о стену стойла. – Птенцы там обитают, пушистые мальцы. Клюв жёлтый разевают, пищат и ждут еды, – продолжал петь её отец. С того места, где стояла Рик, ей показалось, что дыхание лежащей на кровати женщины стало спокойнее, но сотрудница полиции не стала подходить поближе, чтобы не мешать отцу успокаивать дочь. – А взрослые пичужки порхают, не таясь. Должно быть, понимают: я им не дам пропасть. Сон как-то разом снова сморил Метте. Напряжённое до этого тело отяжелело и погрузилось в матрас, щека успокоилась на подушке. Андерсен растроганно улыбнулся Луизе и рассказал, что эту песенку он обычно напевал дочкам, убаюкивая их. – Вы её нашли, – сказал он, снова посмотрев на дочь. Его рука по-прежнему покоилась у неё на плече, и он вдруг тихо заплакал. Окинув взглядом высокий футляр с часами и столик, он вымолвил: – Кто-то заботился о них. Рик с трудом заставила себя промолчать, подумав, что сейчас не время посвящать отца в подробности того, как две его дочки жили последние тридцать один год. Если не знать этого, стойло в конюшне домика егеря, должно быть, выглядело хорошей альтернативой смерти. Луиза видела, что Вигго Андерсен ещё не обнаружил, что стойло рядом обставлено так же, и решила не торопиться с тем, чтобы рассказать ему больше. В своё время он всё равно узнает, что пришлось вынести его девочкам, после того как их списали из системы учёта лиц с отставанием в развитии. – «Скорая» приехала, – послышался от дверей голос Эйка. Раздались шаги по посыпанной камешками площадке и звук откинутого заднего люка. Чуть позже один из санитаров осторожно ступил в конюшню. – Она здесь, – показала ему на стойло Рик. Глаза молодого человека широко открылись, как и его рот, но Луиза успела упредить его вопрос, решительно покачав головой и прижав палец к губам. На дворовой площадке припарковалось ещё несколько машин. Рик подвинулась, чтобы санитары могли пронести по неровному бетону пола конюшни носилки, и показала Вигго Андерсену, чтобы и он посторонился. – Она при вас не приходила в сознание? – спросил молодой санитар, когда Луиза снова вошла в стойло. – Она сейчас под воздействием успокоительного, – пояснила сотрудница полиции. – Но вам следует учесть, что, когда она очнётся, она может вести себя очень беспокойно и… – Моя дочь сильно отстаёт в психическом развитии, – вступил в разговор Андерсен. – Когда она была ребёнком, то всегда очень бурно реагировала в тех случаях, когда оказывалась в непривычной или пугающей ситуации. Я бы вас очень попросил разрешить мне поехать с вами, если это возможно. Молодой парень принялся разворачивать одеяло, а его старший коллега кивнул. – Разумеется, – сказал он, – вы можете сесть рядом с ней сзади. Санитары подкатили носилки к койке сбоку и очень осторожно переложили на них Метте. Её ноги открылись, и Луиза увидела, что она была очень щупленькой, почти костлявой. На теле несчастной совсем не было мускулатуры, как у лежачих больных, уже давно не встающих с постели. Когда работники «Скорой» отодвинули носилки от койки, Метте снова беспокойно завозилась. Звук, вырвавшийся из её горла, походил на злобное рычание. Молодой санитар со страхом посмотрел на её отца, который сделал шаг вперёд и положил ладонь на руку дочери. Рик стояла совсем рядом с носилками и увидела, как Метте вдруг распахнула глаза. В следующий миг дочь Вигго закричала. Взгляд её испуганно метался по сторонам, а сама она сжала руки в кулаки и прижала их к груди. Её отец принялся приговаривать что-то успокаивающее, но она попыталась ударить его по руке и замотала головой, не прекращая кричать. – Давайте приподнимем её, – властно приказал старший из медиков и попросил Вигго Андерсена отойти немного назад, пока они закатят носилки в машину. – Я её пристегну, – сказал его молодой коллега, запрыгнув в машину «Скорой». Метте размахивала руками, и крики её были сердитыми и отчаянными. Её пристегнули к носилкам длинными ремнями. – Что ей давали и сколько? – спросил старший санитар Луизу. – Этого я не знаю. – Она оглянулась в поисках Эйка и увидела Расмуссена. – Ким, – позвала женщина, – нам надо знать, когда Метте в последний раз давали успокоительное и какое именно. Когда носилки с Метте уже были установлены в машине «Скорой», Рик услышала, как Ким информирует водителя «Скорой» о том, какие медикаменты получала пострадавшая. Вигго Андерсен пристроился на низеньком сиденье рядом с носилками. Казалось, агрессивное поведение дочери нисколько его не беспокоит. Не отрывая глаз от её лица, он снова начал напевать ей песенку. Прислонившись к деревянному переплёту здания конюшни, Луиза наблюдала за тем, как заканчивается пребывание в неволе длиной в тридцать один год. За спиной отца медики подготовили капельницу, и младший санитар пытался пристроить на рот и нос Метте кислородную маску. Люк закрылся, и «Скорая» покатила со двора. * * * Стоя возле белого забора, Ким давал группе полицейских краткую ориентировку. Луиза встретилась глазами с Эйком, и он подошёл к ним, чтобы рассказать, что им известно о Йоргене Паркове. – Подтвердилось, что до самого последнего времени он удерживал здесь женщину-бегунью, но несколько часов назад он увёл её в лес. Когда они покидали домик егеря, она была жива, но, по всей вероятности, в весьма плачевном состоянии. – Мы уже предупредили всех, живущих в лесу, насчёт Йоргена Паркова и просили связаться с нами, если кто-нибудь увидит эту молодую женщину, – отозвался Ким. – А вы должны быть готовы к тому, что Ренэ Гамст, вероятно, бродит где-то здесь с заряженным стрелковым оружием. Так что при встрече с людьми сразу чётко сообщайте, кто вы такие, – наказал он. Луиза смотрела своим коллегам вслед, пока они не скрылись в лесу, а потом медленно пошла к жилому дому. Она видела Бодиль со спины, когда другая женщина-полицейский завела её в дом, и Рик знала, что впереди её ждёт самый сложный в её жизни допрос. Она остановилась на ступенях и на мгновение закрыла глаза. Сколько раз она проезжала мимо? И сидела ведь в их большом саду, пила ягодный сок. И всё это время в конюшне прятали Лисе и Метте. Луиза попробовала отогнать от себя эту мысль, но ей всё равно казалось, будто часть её собственной жизни была разрушена. Затем она вошла в переднюю и закрыла за собой дверь. Обе женщины ждали в гостиной: сотрудница полиции в кресле, Бодиль на диване. Рик не знала, что сказать, когда придвинула стул к журнальному столику возле дивана и увидела, что женщина из полиции Хольбека достала диктофон. Луиза как-то вдруг растеряла все слова и не могла придумать, как начать разговор, и поэтому была благодарна своей коллеге, которая, пока она усаживалась, проинформировала Бодиль о правах подозреваемых. – Ну что, начнём? – спросила женщина-полицейский, повернувшись к Рик. – Да, – кивнула та и посмотрела на хозяйку дома, которая выжидательно перевела взгляд на неё. – Бодиль, чтобы я могла как-то разобраться в том, что мне пришлось пережить сегодня здесь у вас, придётся вам, боюсь, начать рассказ с событий далёкого прошлого, – начала она. – Я поговорила с вашей бывшей соседкой, Эдит Розен, и она поведала мне о том несчастье, которое случилось с Йоргеном в детстве. – Это я была виновата в том несчастье, – поправила её Парков, даже глазом не моргнув. – И моя мать была права. Мне следовало лучше приглядывать за ним. – Эдит Розен рассказала и о том, что случилось в пятьдесят восьмом году. Ваши родители понимали, что брат сделал с вами?