Мужчина представил, кто может обладать таким голосом, и не смог поверить, что это говорил какой-то карлик, затаившийся подо мхом, внутри трухлявого пня. Он попытался представить, кто мог обладать таким голосом и, отчего-то ему не захотелось тревожить чужого покоя, — посчитал, что это простая ловушка. Он отшагнул в сторону от пня, а после, когда собрался сойти с тропы, услышал: — В глушь не ходи, там тебя уже ждут! — И как мне… выйти отсюда? — спросил Стенсер. — Как пришёл, так и уходи! Теперь выйдешь. И он, в самом деле, вышел. Почти вышел. Уже видя вдалеке первые просветы, понимая, что выход близко, мужчина мысленно возмутился: «Я что, зря целый день потратил, чтобы с пустыми руками вернуться?» — так он и решился собрать валежник, прежде чем идти в деревню. Одна странность, пришедшая на смену исчезнувшей, понемногу начала действовать на нервы. Над головой, строго вслед за ним, хлопали крылья. Стенсер несколько раз смотрел вверх и, происходившее, вновь выбивалось за пределы привычного и разумного. Вначале двое, а после, совсем скоро, уже пятеро дятлов кружили над мужчиной. Не отставали, не летели вперёд, — строго держались над его головой. «Чего прицепились?» — опасливо думал мужчина, понимая, что на первый взгляд простые птички могут доставить ему невероятных бед. Как оказалось, опасения были не беспочвенными. Стенсер нашёл упавшую, вековую сосну. Падая, этот исполин, переломал молодняк, который пытался вырасти меж крупных деревьев. Он ходил рядом и примерялся, пытаясь взять в толк, с чего ему лучше начать. Птицы перестали кружить над головой, — расселись на сухих, чёрных ветках вековых сосен и глядели на него. Стенсер собрался перерубить одну из молодых, но совершенно высохших, сосен. Он занёс топор над стволом дерева, и тут же, без промедления, над головой зашумели крылья. Опасаясь, что птицы сейчас на него накинуться, человек отступил, и глянул вверх. Словно пятёрки дятлов было мало, прилетел ещё один, причём, заметно более крупный, чем собратья. Этот крупный дятел присел на ветвь напротив Стенсера. Вслед за этим вожаком, и все прочие дятлы расселись на ветви. Он не сомневался, что тот, крупный дятел, вожак прочих. Мало того, что был больше, так ещё и выглядел, как подумал Стенсер: «Совсем по-королевски», — у этого дятла на голове была своего рода корона из перьев, а на грудке небольшое, точно родовое, пятно. — Да чего же вам от меня надо! — тихи, но злобно, прошептал человек. Конечно, птицы ему не ответили. Молодой человек, опасливо поглядывая вверх, приподнял топор. Обычные дятлы незамедлительно вспорхнули, но королевский остался сидеть, — расправил крылья, снаружи белые с чёрным, но внутри совершенно белые. И только в этот момент Стенсер начал догадываться, в чём же дело. Он опустил топор и… птицы успокоились. Вожак вновь принял величественную позу и устремил свой взор куда-то вдаль… Стенсер приподнял топор, и обычные дятлы вспорхнули, закружили над его головой, а вот их предводитель… он просто посмотрел человеку в глаза и, взрослый мужчина почувствовал себя нашкодившим котёнком. Стенсер осторожно отложил топор и, медленно-медленно отломил одну из тонких веток от сухого дерева. Он ожидал, что этим прогневает птиц, но… те спокойно сидели и не замечали его. Мужчина повторил опыт. И всё тот же результат. Домой Стенсер пришёл только ранним вечером, волоча неудобную, огромную вязанку валежника. Топор он всё же забрал из леса, ведь не дело разбрасываться такими вещами! Да, день уж заканчивался, а Стенсер и не подозревал, как много ему предстояло выслушать от домового на свой счёт. Он не догадывался, как старик может злиться и ругаться. Не думал, как самому будет стыдно, за то, что не послушал доброго совета. Всё это только предстояло пережить, — после, когда вернётся домой. А тогда, топая в деревню, мужчина, не смотря на усталость, голод и жажду был горд собой и тем, что он всё же справился. 16 Рядом с домом, обливаясь потом, Стенсер рубил, как умел, валежник. Ему это ну нисколечко не хотелось делать, — слишком уж устал, да только старика подобными отговорками не убедить: — Ишь, устал… вы поглядите на него! Молодой, а всё туда же, как баба, сопли пускаешь! — не на шутку разозлившись, говорил домовой. — Как добрых советов слушать, так он не может, а как полезное что-то сделать… И всякий раз, когда Стенсер присаживался, чтобы перевести дух, старик говорил: — А ну пошёл, дел невпроворот, а он тут время тянет! Ну, пошёл, кому говорено! Молодой человек слишком уж устал. По временам слабые мускулы сводило судорогой. Дыхание перехватывало, а сам он думал: «Неужели так будет всегда? Я ведь долго не выдержу!» Домовой позабыл об одной важной детали, — что Стенсер ничего-то не умел в деревенской жизни. Так, выйдя из дома, старик гневно вскричал: — Ты что делаешь? Что ты делаешь! Стенсер не знал, в чём оплошал, но уже морально приготовился к нравоучениям, сродни: «Откуда только руки растут?» — Кто так рубит, а? Вот скажи мне, будь так добр, кто так рубит? Утирая пот, человек выпрямился. Он только и мог, что пожать плечами: — Не знаю… а что, рубить тоже как-то правильно надо? Старик тяжело вздохнул, а после объяснил, что нельзя рубить на весу. Он притащил откуда-то толстое полешко и, поставив, показал, как нужно рубить. — Мелочёвку можно и так перерубать, но крупные! Кто крупное поперёк рубит? Совсем что ли дурак? И старик показал, как можно справиться с толстоватыми ветками. — Понял? Спустя время, наблюдая за неуклюжей работой, домовой спросил: — Как ты только в лесу не попортился? Человек, не прекращая колошматить, ударяя по неопытности в разные места, ответил: — Так я так, руками да ногами справлялся. — Чего это так? — Ну… там птицы и… — человек взглянул на старика, пытаясь продолжать работать и едва не ударил топором себе по ноге. — А ну положил топор! — вскричал старик. — Что? — спросил Стенсер не догадываясь, что едва не сделал себе очень больно. — Топор брось, брось тебе говорят! Старик вновь взялся объяснять и показывать, но на этот раз не просто смотрел, а ещё и пресекал всякую не точность. И, когда Стенсер пытался отвлечься, домовой свирепел, сквернословил и едва не кидался на него с кулаками. — Ну что, давай, теперь по-быстрому сложь всё это на место и будем готовить ужин. «Что? Работать? Опять?» — ужаснулся Стенсер. Складывать дрова оказалось той ещё морокой, для неопытного-то, человека. Он плошал, старик ругался, но не лез, и указывал, как поправить огрехи. И под ругательные замечания, нисколько не обижаясь, — слишком уж устал, Стенсер постигал сложную науку деревенского быта. Занимаясь готовкой, он едва не засыпал. А ведь всего-то и нужно было, что вчерашнее разбавить водой да подогреть… только и тут домовой выручил, — не дал спалить ужин. Едва справляясь с едой, Стенсер мечтательно глядел на свою скромную лежанку. В тот момент она виделась ему самым лучшим дарованием, которое можно только получить. И ни за какие коврижки он бы не променял свои тонкие, но тёплые и колючие одеяла. После ужина, забравшись под одеяло, Стенсер вспомнил о странных птицах и сказал: — Эй, Будимир… не спишь? — Чего тебе? — раздалось с печи. «У него что, там лежанка? То есть, я сплю на полу, а он, — там, в тепле и уюте?» — и Стенсер попытался разозлиться, но не вышло. Да и печь рядом была такая тёплая, и так хорошо было, что даже обидится не смог, мысленно только добавил. — «Вот ведь хитрец!» — Помнишь, я говорил тебе о том, что в лесу топором не пользовался? Я, конечно, догадываюсь, почему так случилось. И всё же, может где и ошибаюсь? — Что ты можешь знать? Давай, говори уже. Стенсер, запинаясь, рассказал о случившемся, о дятлах и их короле. Рассказал, как они беспокоились, и как их король на него зыркал, когда видели поднятый топор. И как успокаивались, если Стенсер опускал топор. — Как по-твоему, это ведь всё из-за топора? — Верно мыслишь… им деревья нужны… они их в обиду не дают. Только если палые там или что-то в этом роде. — А что бы они сделали, скажем, возьмись я рубить целое, живое дерево? — Мы бы с тобой сейчас не говорили. Ясно? «Куда уж яснее!» — подумал мужчина.