И не тратя больше зазря времени, Стенсер по-тихому отползал в сторону. И только укрывшись за холмом, здраво стал оценивать то, что сделал и какую получил на это ответную реакцию. «Я, поди, с ума схожу от недосыпа! Что за бредни я там нёс? Да, это спасло мне жизнь! — Стенсер представил, чем бы всё кончилось, попытайся он перескочить меж двух обманчиво близких берегов. — Но всё же… какой он наивный дурак!» После этого, вспоминая округу, Стенсер думал, как можно добраться до нужного ему места. Он даже и не знал точно, куда ему нужно, только предполагал. И получалось, что на самом деле было бы значительно легче прийти к очередному завалу, перейдя реку, но… «Уж теперь я точно не стану прыгать через речку… пусть и не надеется меня так просто поймать!» — думал он. Оставалось только одной, — идти к пруду, обойти его и, пройдя вдоль по течению, найти завал. И всё же, как бы даже в мыслях не выглядело затруднительным, идти до пруда, а после обходить его, Стенсер всё же с оптимизмом подумал: «За то не нужно будет долго искать завал!» Но, удивительное дело, долгий путь, вначале по прохладе, а после по неожиданно наступившему пеклу, после бессонной ночи и на пустой желудок, так сказать, не совсем способствовали сохранению оптимизма. «Да будь проклят этот речник!» — думал он, понимая, что мог бы уже быть там, где нужно, если бы всё же смог перебраться сразу через реку. — «Может зря я с ним таким образом? Неужели он стал бы, после всего, что я для него сделал?..» — только сонливость действовала самым неожиданным образом, давила на мозги. Стенсер расхохотался. — «Что за чушь? Да, конечно же пропустил бы! А ещё предложил бы позавтракать и рассказал, как лучше всего дойти до нужно мне места!» 58 Стенсер предполагал ещё дорогой, что наверняка будет какая-то каверза. Думал о том, что русло реки и озера, должно быть, несколько отличаются… в свою очередь и завал будет: «немного больше» — только оказавшись там, куда шёл, Стенсер забыл обо всех своих печалях и горестях, — они померкли на фоне нежданно подступившей беды. Стоя под жарким солнцем, весь взмокший, голодный и сонный, он тоскливо глядел на огро-о-омнейшее русло, полностью заваленное каменной насыпью. «Я и в самом деле хочу всё это разобрать?» — спросил он, невольно оседая на землю. — «Может, не так уж и плохо обратиться в духа?» * * * Стенсер не заметил, как уснул невдалеке от прибрежья. Его сон ни кто не потревожил, и даже комары почти не беспокоили, — только радости это не принесло. Стенсер чувствовал ужаснейшую жажду, а голова разламывалась, — мудрено ли, когда спишь под жарким солнцем? — Что-то мне подсказывает, — вяло бубнил он, идя к воде, — что день уже попросту не может стать ещё хуже… куда уж хуже? Но, как оказалось, молодой человек был не прав. Он подошёл к самой воде, упал на колени на сырую землю. Наклонился, зачёрпывая воду, и замер. По обманчивому зеркалу бежали круги. Рука, сложенная ковшом, замерла. А вода не спеша, создавала новые круги, просачивалась меж пальцев. И даже так Стенсер явственно различил в отражение ужасную рыбоподобную морду с острыми зубами. Перепугавшись, молодой человек быстро стал ощупывать своё лицо. И даже с облегчением вздохнул, когда под пальцами ощутил кожу, вместо чешуи. И зубы были совсем человеческие, а не иглоподобные. Он вновь взглянул на воду, но отражение не изменилось. На него по-прежнему глядела сомнительного вида морда. «Мне кажется, или пора бежать?» — запоздало подумал он, но, было уже поздно. — Эй, человек! Разговор есть. — непреклонно сказал грубый голос со спины. — Ты только со страху мне тут не помри, ага? — а после, говоривший со спины, захохотал. «Кажется, у меня талант попадать в различные передряги… мда… вот бы ещё можно было это чем-то обмыть!» — так не вовремя и не впопад прозвучала фраза из забытого прошлого. Стенсер оглянулся, понимая, что бежать ему не куда, а пытаться сбежать водой: «Если это очередной водный дух, то и пробовать не стоит». И как же он был прав! Даже внутренне подготовившись, Стенсера ошарашила крупная, прямо-таки огромная фигура. — Ничего себе!.. — прошептал молодой мужчина, задирая голову. Перед ним стоял на голову выше, получеловек. Но, в отличие от знакомого ему речника, этот гигант был больше человеком, чем рыбой. Разве только чешуя, да глаза подводили, а в остальном, всё равно, что человек с седеющей бородой. Этот могучий, почти человек, услышав подобное от обычного человека, ухмыльнулся. — Ну, рассказывай, с чем пожаловал? * * * Поначалу Стенсер едва связно рассказывал о встрече с речником. После рассказал о поручение и каменном завале, а после… не успел ничего сказать. — Так что же ты тут забыл, а? Чего тебе здесь надо, человек? Стенсер рассказал, как к нему пришла девушка, и что обещался ей помочь. — Она там, в деревне, сидит и ждёт, без воды… я ни где не ошибся? — Нет, — ответил Стенсер, предчувствуя не ладное. — А ты сейчас сидишь, смотришь на меня и тратишь время на разговоры? — В надежде услышать, что мне в этом никто не помешает, ведь могу я на это рассчитывать? * * * Спустя каких-то пару минут Стенсер уже пытался разбирать завал. Он не понимал, почему подобное, могучее и сильное создание не помогает ему, а стоит в воде и говорит с ним. Он, решив, что нет времени на разные страхи, спросил об этом напрямую. — А потому и не могу, что камни эти… нельзя нам, речным духам, с этими камнями связываться. Пока они выше воды, нам они всё равно что смерть. Но только начнёт вода над ними проходить, вольно, без чужой помощи… эх! «Значит, опять сам? Хорошо, мне уж не привыкать, но всё же…» — подумал Стенсер, и невольно вспомнил о причудливых водорослях. — «Чего я себя буду жалеть, если тут вопрос чужой жизни?» — и после этого, оторвавшись от работы, спросил о водорослях. — А ты откуда о них знаешь? — сердитым голосом спросил озёрный великан. Стенсер, отдышавшись, вновь принялся за работу, — ему удалось подцепить не плохой камешек, — и принялся бегло объяснять, как и благодаря кому с подобным водным растением познакомился. — Да-а-а, — протянул водный дух. — У меня будет к кому-то обстоятельный… очень трепетный разговор! — Так что с водорослью? — Даже не смей больше о ней заговаривать! Узнаю, что ещё раз подобное ел, — ни на что не посмотрю и на части разорву! Стенсер не видел, как злобно глядел великан, но голоса и его интонаций хватило, чтобы он для себя решил: «Ну, не так уж и сложно самому справиться, без чужой помощи и вспомогательной дряни». 59 Череда дней слилась в последовательное повторение одних и тех же действий. Ранним утром, когда ещё солнце и не думает показываться на горизонте, Стенсер шагал к озеру с наскоро сделанными заготовками, — простыми палками пытаться поддевать камни было тяжело и слишком уж утомительным. Брал с собой немного хвороста, чтобы можно было сготовить прямо там, у вечно зелёного озера, обед и ранний ужин. Но, стоит сказать, что сам Стенсер не тратил времени на готовку, только разводил огонь, — в остальном ему помогал озёрный великан. Как-то раз этот водный дух начал подтрунивать над самим собой: — Я, уважаемый и почитаемый правитель вод, властитель всего, что живёт в воде, обеспечиваю человека своими слугами… сам же их чищу, потрошу, а после и готовлю… чтобы накормить, своими слугами, да человека… кто узнает, на смех поднимут! А Стенсер мысленно прибавлял: «Ничего, ничего… вот если ты ещё огонь начнёшь зажигать… вот тут-то будет смех!» Работу делать, без тех водорослей, было заметно тяжелее. И по первому времени Стенсер немало думал, как бы разжиться чем-то подобным. Но, вспоминая реакцию великана на подобное растение, и понимая, что речник ему не поможет, молодой мужчина решился на хитрость иного рода, — стал искать способ меньше уставать, делая тот же, а то и вовсе больший объём работы. И не сразу он научился избегать не нужных, лишних движений. А после так и вовсе находить способы облегчать работу, за счёт иного подхода к выдиранию булыжника, — не только за счёт одного давления на рычаг, грубой силой, но каким-то образом приспособился рычагом воздействовать на рычаг, который в свою очередь заметно легче выдирал крупные камни. И пусть это сложно звучит, — ещё сложнее было к подобному приноровится. «Да чтоб тебя!» — мысленно ругался Стенсер, зажимая рану. Очередная ветка лопнула, а он, не рассчитав сил, ободрал руку. За время работы и различных, так сказать, оплошностей, он понял одну не мало важную особенность, — если сжать зубы, когда больно, то становится, хоть и немного, но всё же легче. — На, держи! — сказал озёрный великан. Они уже начинали привыкать работать друг с другом. И этот крупный, почти что человек, протянул Стенсеру светлые, широкие водоросли. Тот, без лишних разговоров, налепил их поверх открытой раны. Не больше минуты потребовалось, чтобы ноющая, пульсирующая боль отступила, а молодой мужчина вздохнул с облегчением, и привычно сказал: — Спасибо.