— Я нужна полуночнице! И она многое дала бы, будь у неё возможность меня схватить, но… не бывать этому! Стенсер слушал прерывавшийся, обрывочный рассказ и пытался понять: «А можно ли ей доверять… не рано ли я расслабился?» — Постой, — перебил Стенсер в очередной раз, потеряв нить рассказа. — Лучше расскажи мне, откуда мы с тобой друг друга знаем? Девушка ещё раз улыбнулась, словно забыв о всех печалях, а после, мечтательно сказала: — Зеркальце-то это не простое! 90 «Не может быть» — содрогаясь от страха, думал Стенсер, но продолжал слушать рассказ девушки. — Теперь понимаешь, что наша встреча предначертана нам? Это было попросту неизбежно! — с восхищением и горящим взором говорила она. А Стенсер понимал, что-либо его собеседница, как минимум в одном моменте, не совсем в себе. Ещё больше его беспокоило другое: «Она в то, что мелет… она сама-то верит в это?» Девушка продолжала говорить, но молодой мужчина перебирал услышанное и пытался выстроить всё в чёткой последовательности: «Если ей верить, то мы попросту обязаны стать семейной четой… и никак от этого не отвертеться! Но, это ещё куда не шло… но ведь не может простое зеркальце показывать возможное будущее… да при этом, чтобы предначертанные, как она сказала, друг другу люди, случайно имели под рукой по зеркальцу… их только два… у меня и у неё, по какому-то чудесному совпадению, они оказались в одно и то же время… И это грёбанное зеркальце смогло увязать нас, как не просто благополучную пару, а как идеальную?» Стенсер едва не усмехнулся, задумавшись об этом. «Судьба… судьба! Ха! Да неужели она верит, что я, поверю в подобное? Случайность определяет всю будущность? Я что, по её мнению, должен отбросить всё и только по тому, что у нас под рукой оказались «волшебные» зеркальца, жить с ней вместе?» Девушка продолжала говорить о семье, о том, как много детей у них может быть, какие они все хорошие и прелестные. Она напоминала о странном, давно виденном сне. — Вспомни, каким ты был? Огромный, крепкий… да ты теми ручищами мог бы холмы сносить! «Да… да… то-то мне тяжело было даже во сне с полуночной гончей справиться» — подумал он. И всё же он вспомнил, как голыми руками смог во сне одолеть странное создание. На ум вновь надавило ощущение огромной силы и крепости тела. «Но неужели я сам, без чужой… без такой помощи не смогу добиться желаемого?» — Стенсер начинал интуитивно догадываться, почему его влекло к той силе, почему он хотел стать по-настоящему крепким. — «Я… всё, что осталось у меня от прежней жизни, так это случайно вырванные у забвения воспоминания о капитане… Возможно… наверное, он только выдумка, но всё же… я не намерен идти на уступки… такого рода». А девушка всё продолжала говорить… не успокаивалась и рассказывала о возможных детях. О каждом рассказывала много, очень много: — У него совсем твои глаза! Такие же добрые и проницательные… — говорила девушка о об одном из сыновей, но тут же начинала говорить о дочурке. — А у неё твой нос и форма глаз… а также ямочки такие же, когда она улыбается! И сколько разных имён прозвучала, которые проходили мимо внимания Стенсера. «Может она права? — удивляясь своим мыслям, думал молодой мужчина. — Может мне, в самом деле, следует связать свою жизнь с единственной живой девушкой… не духом, а именно человеком? Да и дети… я ведь помню их… каждого!» — и, думая об этом, невольно заулыбался. Девушка поняла ту улыбку по-своему и продолжила с жаром рассказывать о разных детях, о том, как они все наладили хозяйства и как хорошо им будет жить: — И в суровую зиму, щедрую на холод и снег, и в засушливые года, всё-то нам будет нипочём! Каждый день, большая семья, много детей, — крики, смех и веселье… сама жизнь вернётся в этот край! Стенсер почувствовал, как кольнуло сердце. Он вспомнил просьбу Кондратия, вспомнил, всё, что происходило: «А не этого ли они все от меня ждут? Может, это и правда есть моя судьба?» Ему вспомнилось, как в одном сне ему привиделось застолье. Он вспомнил всех, кто там был и подумал: «Счастливая, хорошая семья…» — но его не покидало странное чувство скованности. В том доме, вновь оказавшись в объятиях девушки, Стенсер чувствовал себя совсем скверно. Думал: «Тесно… тесно… как же мне тесно!» Закрыв глаза, собравшись с мыслями, Стенсер увидел происходящее, как образ из однажды читаемой книги. Перепутье дорог и два пути, которые расходились в разные стороны. «Судьба… судьба… — мысленно повторял он, растирая лицо. — А желаю ли я такой судьбы? Нет, не стану спорить… эта девушка вполне может стать хорошей женой, но… не мне. Я не желаю связывать себя именно с ней… просто не хочу… и ничего-то тут не попишешь… дети? Да какая разница? Если я всю жизнь буду ощущать, что поступаю не так, как нужно… да ведь сомнения мне жить не дадут!» Стенсер, натянуто улыбаясь, мягко похлопал девушку по плечу. Когда она посмотрела на него своими внимательными, большими и ясными глазами, Стенсер чуть не растерял решимость. И всё же он сказал: — Спасибо за помощь, но, пожалуй, мне пора домой. Это высказывание её порядочно ошарашило. — Так ведь кругом полуночники шастают? Куда ты? Убеждая себя, что нужно быть дружелюбнее, что не стоит за зря обижать человека, Стенсер постарался искренне улыбнуться, но не получилось. — Столько всего… мне нужно время, чтобы всё как следует обдумать. — но про себя он уже знал и понимал, чего желал. — «Должен быть иной путь, этакая альтернатива… нельзя же бросаться неизвестно куда, ничего толком не понимая!» Девушка несколько раз спешно моргнула. После, распахнула глаза. А Стенсер чувствовал невероятно давивший на мозг магнетизм. Один только блеск девичьих губ уже порядочно сводил с ума. И только усилием воли ему удавалось отогнать желание отмахнуться от странного поведения и остаться с ней навсегда. «Я должен, просто обязан, обдумать всё как следует… и не здесь, а где-нибудь один. — говорил он себе. — Не спрашивая чужого совета, а сообразуясь только со своими желаниями и возможностями». Но, одно дело подумать, а другое суметь убедить кого-то другого в правильности своих доводов, при этом, не обидев и не оскорбив. Ещё тяжелее в это время не растерять решимости… куда как тяжелее остаться твёрдым и непоколебимым, когда рядом невероятно красивая девушка. 91 Стенсеру пришлось приложить не только упорность и непоколебимость, чтобы выбраться из дома девушки и уйти в холод ночи. Она долго не хотела его отпускать. И молодой мужчина, словно не замечая доводов разумности о блуждающих по округе полуночниках, твердил: — Мне нужно идти, — да прибавлял. — Уже уходил от них, так что ничего страшного не случиться! И сколько бы девушка не старалась его вразумить, он всё повторял и повторял: — Ничего страшного не случиться… не беспокойся… мне нужно идти. С немалым сомнением и тревогой, она всё же уступила и мужчина, в какое-то мгновение, уж было выскочил из дома. — Постой! — взволнованным голосом, воскликнула она. Стенсер хотел скорее покинуть дом, и распрощаться с этой чудаковатой девушкой, но, помня о блуждающих огнях и уже зная, что она ими хороводила, решил за благо остановиться перед дверью. От нетерпения, чтобы не выдать свои чувства, закусил губу и, не рассчитав усилия, прокусил её. — Вот, возьми! — услышал он девичий голос со спины. «Соберись… не хватало теперь, когда выход так близко, взять и всё испортить!» Пересилив себя, улыбнулся и обернулся. — Что-то не так? — спросил он, но вновь ощутил, как его сжали в объятиях. — Будь внимательнее и… и если увидишь их, то лучше возвращайся! Соврать он не смог. Слишком уж она ему помогла с ожогом, да и было в ней нечто такое детское и наивное, что не решился на подобную подлость. И, когда девушка подняла голову, спросив в очередной раз: — Обещаешь? Стенсер кивнул и вновь улыбнулся. — Постой, подожди немного! — сказала она, выпустив его из объятий и убежав к столу. — Где-то здесь было! — она торопливо перебирала растения и, с радостным возгласом, — нашла! — прибежала, обратно держа небольшой, совершенно иссушенный корешок размером с большой палец. — Что это? — спросил мужчина. — Он убережёт тебя от блуждающих огней! — она посмотрела на его руку, которая уж почти зажила. — Не хочу, чтобы ты опять пострадал… Стенсер, повинуясь странному настроению и впечатлению, потрепал её по голове, точно провинившуюся девчушку. — Ничего, — ободряюще сказал он. — Порой полезно, — ободряет и заставляет быть чуточку разумным. Закрыв за собой дверь и проходя рядом с мирно летавшими, разноцветными парящими огнями, Стенсер впервые смог вздохнуть с облегчением. Чувство, словно его сковывали цепи, наконец-то осталось позади. И то беспокойное ощущение тесноты стало чем-то далёким и бессмысленным. «Теперь бы только до дома добраться, — думал он, ощущая слабость от усталости. — И ни на кого бы не напороться!» Но, как назло, когда Стенсер был близок к тому, чтобы выбраться с болот, он нос к носу почти столкнулся с одним из полуночников. На голову ниже его, весь худощавый и в рваной одежде. Одна рука, как Стенсер успел заметить, полностью была без мяса, — костяшка. Другая рука у полуночника была переломана, и локоть оказался совсем не с той стороны, где должен быть. Можно было бы попробовать удрать на тот холм, из-за которого он и не заметил полуночника. Можно было бы попытаться вернуться на болота, ведь блуждающие огни, наверное, пугали полуночников. Или попытаться броситься на утёк, только либо в сторону деревни или к пруду. Но, Стенсер мало того, что просто побежал в деревню, скорее домой, так он ещё, пробегая под самым носом у полуночника, крикнул: