— Справиться с чем? — Со сложностями деревенской жизни! — хохотнул домовой. — Так что, всякого деревенского встречает огненная птица? — Нет… особенности местности и… да чего ты меня такими вопросами заваливаешь? Нельзя мне о ней говорить, и точка! Стенсер кивнул и замолчал. Старик требовательно сказал: — А ну-ка, покажи-ка мне свои руки! Молодой мужчина послушно сделал то, что от него потребовал домовой. Старик схватил своими грубыми и мозолистыми руками, руки молодого человека, — вертел их и придирчиво осматривал. — Мда, — протянул спустя пару минут старик. — Слабенькие! Стенсер совсем опечалился, думая, что ему вновь придётся идти невесть куда, но старик продолжил. — Ну, ничего, немного времени и тяжёлого труда… такого из тебя мужика сделаю! 9 — Идём на улицу. — сказал домовой. — Не гоже так, дома объяснять, что да где находится. — хохотнув, прибавил. — Ничего ж не поймёшь! Когда они выходили, Стенсер зажмурился от яркого света, — за последнее время, пока болел и лежал в темноте, глаза немного отвыкли от яркого дневного света. Выйдя на улицу, вдыхая свежий воздух, мужчина ощутил, как закружилась голова. Его восхитило окружение. Он, напрягая память, постарался вспомнить, что видел прежде: Это был край с ветвистыми и уродливыми в ночи деревьями. При свете дня те же самые деревья вызывали мечтательные чувства. Оглядываясь кругом, он чувствовал, как неимоверно и отрадно на него влияет столь дивный край. Старые и мрачные дома выглядели совсем иначе, — точно уставшие от долгой жизни старики. Только разница, между стариками и домишками, раскинувшимися кругом, была в том, что их, дома, можно поправить. Молодой мужчина, ничего не смысля в строительстве, смело воображал, как самостоятельно, один, их все поправит. Домовой зашагал по улице, а Стенсер вслед за ним. Молодой мужчина оглядывал заросшую бурьяном землю. Видел огороды, раскинувшиеся за домами, — представлял, как там, вместо диких трав и сорняков, образовывались аккуратные грядки. Заметив, как Стенсер мечтательно глядит кругом, домовой сказал: — А ведь когда-то этот край процветал, да! Молодой мужчина кивнул, но едва ли понял, что сказал ему старик. — Почти сотня семей, — важно продолжал старик, — представляешь? Почти сотня семей, с детьми, скотом, возделываемыми землями… и ведь каждый ещё мастерил чего-нибудь! Так, совсем редко попадались лентяи или олухи… Домовой начал рассказывать о самых главных людях, когда-то живших в деревне. О том, как они дела делали, как были крепки и какими были славными мужиками. По тому, как уважительно и с какой тоской он говорил о некоторых, можно было понять, что старик и в самом деле любил прежних людей. Только Стенсер не слушал. Он вовсе ничего из окружения не замечал. Его посетило причудливое видение, которое всецело завладело его умом. Точно кто-то в одно мгновение изменил окружающий мир и вместо убогой, брошенной деревни, Стенсер начал видеть прежние времена, когда в округе жило много-много людей. Стенсер улыбался, видя, как по улице, с криками и смехом проносилась стайка детворы. С интересом поглядел на то, как некоторые бабы стирались рядом с домом. Посмотрел на садики, под окнами домов, которые были ухоженные и засажены подсолнухами. И, вглядываясь в даль, увидел ярко-жёлтое, пшеничное поле. Чуть позже, когда старик указал на холм, который был где-то в полукилометре от деревни, Стенсер увидел стадо коров в сотню, не меньше, голов. И только перед тем, как видение совсем растаяло, Стенсер услышал блеянье телёнка далеко в стороне. Так неожиданно возникшее ведение, породившее мечтательность и восхитившее его, не менее неожиданно, растаяло. Он вновь был среди убогой деревни, шагал за домовым. Но, вместо печали, ему почему-то показалось, что он, ничего не смыслящий в деревенской жизни человек, сможет её возродить. Эта странная и необъяснимо почему возникшая мысль всецело завладела им. Он искренне поверил, что это, пожалуй, самое важное и интересное, что может ожидать его в целой жизни. Из причудливых, явно навеянных извне мыслей, его вырвал голос старика. — Ты меня слушаешь? — А? — переспросил Стенсер, с головой себя выдавая. Домовой покачал головой, и точно сплёвывая, сказал: — Эх, зелень! Старик явно разозлился. Так сердито глядел на молодого мужчину, что, казалось, сейчас бросит: «Ну и не больно-то и хотелось! Проваливай, давай!» — однако, вместо этого, домовой сказал: — Ладно, раз уж ты так занят своими мыслями, то ещё раз, но кратко объясню о том, что происходит кругом и куда ходить не стоит. Первым делом домовой указал в сторону едва видимых, одичавших полей. — Туда ходить не смей! В лучшем случае заикой станешь! — А что там? — незамедлительно спросил мужчина. — Какая тебе разница, что там? Не ходи туда и точка! Стенсер кивнул, хотя сам подумал: «Нужно будет при случае туда заглянуть». — Там, — домовой указал в сторону далёкого леса, который поднимался вверх, наползая на холмистую линию горизонта. — Там у нас лес. Туда, пока что, ходить не моги! Молодой мужчина задумался о том, что в доме как-то брались дрова и, глянув на домового, подумал: «А откуда ж ты тогда дрова берёшь, если не из леса? Что там такого, что для меня опасно, а для тебя нет?» — свои мысли он озвучил, на что домовой ответил: — Балбес! Я ведь в других домах брал, сухие, слышишь? Сухие дрова! Остановившись, старик огляделся и, заметив среди густой растительности старый заборик, подошёл к нему и, без усилий, вырвал одну из дощечек. — Вот, гляди! Чем не дрова? Пока что сойдёт, а там, после… видно будет! — Так всё же, чего в том лесу такого страшного? — не унимался человек. — Да всякое там, всякое! Один чащёбник со своими, чего только стоит! Для Стенсера слово чащёбник ничего не значило, но то, как это сказал домовой, послужило ему красноречивым примером: «Наверное, и правда, пока не буду туда заходить!» — подумал молодой мужчина. Вслед за этим, домовой показал на тот же холм, где Стенсер, в странном видение, увидел стадо. — Если свернуть немного левее, не поднимаясь на холм, то выйдешь к реке. Там рыбы, что ни тебе, ни твоим внукам не съесть! Только осторожней там будь, — речник наш, тот ещё плут! Стенсер понимал, что с одной стороны от деревни было. Слева река, по центру, проход между полями, к лесу, а вправо всё те же, огромные и одичавшие поля. — А что там? — спросил Стенсер, обернувшись и жестом обведя южные просторы, раскинувшиеся за деревней. — А вот туда, — тихо сказал домовой. — Даже не думай ходить! 10 Домовой оставил Стенсера со словами: — Пойди, что ли, на холм сходи… прогуляйся… кругом оглядись! И мужчина, уже идя в сторону высокого холма, думал: «А не отвязался ли он от меня таким образом?» Но, ему самому стало смешно от такой мысли. Старик слишком уж заботливо к нему относился, чтобы пытаться от него избавиться, тем более на какое-то время. Стенсер с любопытством поглядывал на одинокую берёзу, растущую на вершине холма. Это дерево выглядело совсем уж необычно благодаря тому, что кругом не было даже самого захудалого кустика. А когда мужчина уж взобрался на холм, то обратил внимание и на другую деталь, — трава была низкорослой. Только деревце имело огромную шапку, создавая вокруг себя обширную тень. Мужчина, пока поднимался, успел устать и, тяжело дыша, прислонился к стволу деревца. Со лба катил пот, а ноги било мелкой дрожью, но мужчина тихо засмеялся. Ему было смешно от того, как быстро он устал, и в то же время приятно согревало тепло, — всё его тело разгорячилось и так живо воспринимало окружение, так сладко было чувствовать лёгкую усталость… Едва отдышавшись, Стенсер принялся осматриваться кругом, — с холма и в самом деле был невероятно хороший обзор на раскинувшийся кругом простор. Поля, которые он видел из деревни, начинались немногим дальше от холма и, подступая вплотную к лесу с севера, уходили далеко на восток, в необозримую даль. На юго-восток от полей раскинулся ещё один, огромнейший, тёмно-зелённый лес, который зигзагами уходил на юг. Рядом с этим густым и могучим лесом, много южнее, по прикидкам Стенсера, километрах в пяти, быть может, шести от деревни, имелся и странный лесок: редкие, низкорослые и искривлённые деревья раскинулись среди пышной зелени.