Запросила искин Пскова: – Внимательно слушаю, Миранда. Вот что значит личный симбионт! Только подумала про запрос, и тут же в наушниках скафандра слышится голос. – Слушай, э-э-э, Псков, – инстинктивно даю имя умной машине, – есть возможность сменить номер летуна? – А что не так с этим? – Не та цифра. – Человеческие суеверия? – Ага. Знаешь, у нас говорят: как вы яхту назовёте, так она и полетит. Понимаешь? – В принципе, не возбраняется. Многие промысловики дают своим машинам имена собственные. – Отлично, тогда занеси в базу, что летун под номером тринадцать теперь будет идентифицироваться как, э-э-э… «Пчёла». – Необходимое изменение внесено в базу данных, приписанных к опорному пункту машин. – Спасибо, Псков! – Обращайся. Хм, а искин базы вроде ничего так «мужик». Я б сказала, адекватный, несмотря на то что не живой. Даже зачатки поведенческие имеют место быть. Ладно, теперь бы понять, что делать дальше. Летун-то вот он, и чего? А дальше откуда-то приходит понимание, что перво-наперво следует произвести визуальный осмотр самой машины и видимых агрегатов на предмет состояния. Похоже, начинают сказываться те самые базы знаний, которые успел разархивировать Умник. То есть пока они ещё до конца не освоены. Э-эм-м, короче, нужные знания уже как бы есть, но, чтобы начать ими полноценно пользоваться, необходимо об этом подумать. А вот когда это всё войдёт в привычку и думать уже не надо будет, только тогда можно сказать, что знания стали именно моими. Проще говоря, требуется нарабатывать опыт для освоения. Ну что же, значит, приступаем. Хожу вокруг аппарата и внимательно его осматриваю. Хм, машина-то, похоже, совсем не новая. Я бы сказала, видавшая лучшие времена. Возможно даже, пережившая не одного хозяина. Отремонтирована, правда, относительно качественно, но следы «боевого» прошлого явственно читаются на её обшивке. К примеру, множественные большие и мелкие царапины да потёртости. Видимо, при ремонте решили, что такая ерунда никак не скажется на работоспособности. Впрочем, это и вправду так. Но, судя по всему, крупных повреждений когда-то тоже хватало. Об этом красноречиво говорили довольно свежие заплатки серьёзных размеров. Что это было? Экзотт постарался или люди руку приложили? (Имеются в виду сейчас уже устранённые повреждения, а не результаты ремонта.) Поживём, как говорится, увидим. В остальном же техническое состояние, по крайней мере, на глаз, вполне себе удовлетворительное. Однако наружный осмотр ещё не закончен, и я продолжаю. Полученные из разархивированных баз знания с некоторой задержкой начинают проявляться. Посредством приставной роботизированной стремянки, вся роботизированность которой заключалась в возможности самостоятельного её передвижения, я добралась до гондолы правого переднего импеллера. Управление тягой в двигателях осуществляется за счёт увеличения или уменьшения скорости вращения роторов компрессора. Всё максимально просто и надёжно. Осмотрела лопасти первой ступени компрессора. Они видимых повреждений не имели. Правда, визуально не весь пакет проверить можно. Там же их несколько, разного диаметра. Наружная и самая большая часть производит исключительно первичное сжатие. Следующие, те, что стоят под ней, чуть меньшего диаметра, но с более частыми лопатками, подхватывают поток, сжимая его ещё сильнее, и так далее, пока воздух не пройдёт через все ступени до камеры сжатия. Расход идёт именно оттуда, через сопла с изменяемым сечением. Проверила рукой вращение – порядок. «Диск» ротора провернулся без особых усилий с моей стороны. Правда, для этого пришлось снять решётку защиты. И похоже, что эта защита не зря стоит. Потому что следы старых деформаций от попадания чего-то инородного легко заметны, несмотря на косметический ремонт. Уж больно «пожёванной» выглядит решётка. А это пусть маленький, но тем не менее кусочек информации в общую копилочку знаний об окружающем мире. То есть нападение возможно не только снизу. Заодно покачала саму гондолу, повиснув на ней всем своим весом сначала с одной стороны, потом – с другой. Та качнулась в крестовине и тут же вернулась в исходное положение, едва была отпущена. Вроде норма. Предстояло ещё три раза повторить подобные манипуляции, по числу собственно этих самых движителей. Фуф-ф! Аж упарилась, несмотря на кондиционированную атмосферу эспэшки. Остальное проверяется уже из кабины. Настало время лезть внутрь. «Произвожу синхронизацию с навигационным компьютером ”Пчёлы”, – бубнит в мозгу Умник. – Есть отклик. Синхронизация завершена». И тут же открывается наружная дверь шлюзовой камеры. Прямо магия какая-то. И как люди раньше обходились без своих симбионтов и нейронной синхронизации? Двери, к слову, устроены так же, как и в лифте, что привёз меня в ангар, то есть проворачиваются вокруг своей оси, открывая доступ. Недолго шипят насосы, очищая от неблагоприятных примесей и всякой заразы атмосферу внутри шлюза. Затем открывается проход в кабину. – Что тут у нас? – спрашиваю сама себя, поскольку ответа не жду, ибо некому отвечать. Да ничего особенного, в общем-то. Условия почти спартанские. Два универсальных ложемента-трансформера и… А собственно, и всё. Разве ещё специальная ниша, она же оружейная пирамида, и мини-камбуз. Хотя назвать такое камбузом язык не поворачивается. Это углубление в переборке, в котором находится водяной дозатор, а рядом – прямоугольное дупло микроволнового разогревателя. И как вишенка на торте, ниже всего этого «богатства» торчит утопленная заподлицо рукоять выдвижного устройства для экстренного отправления естественных нужд – биотуалет, в общем. – Ну здорово, блин! – удивлённо пробормотала я. – Где жрём, там и срё… кхм! А вообще, этот так называемый биотуалет таковым на самом деле не являлся. И, говоря откровенно, приставка «био» тут, видимо, исключительно оттого, что предназначение всего этого хозяйства – целевой приём отходов, произведённых путём биологической жизнедеятельности организма. Потому что никакой переработки не предусмотрено от слова совсем. Всё это дело, в смысле отходы, потом… ну, после того как… Короче, к чёрту изящную словесность!!! Посредством сжатого воздуха дерьмо отстреливается прямо за борт, без каких-либо изысков. Пф-ф! – и распылённое говнище в виде мелкодисперсной пыли оседает на поверхность планеты, чтобы стать неотъемлемой её частью. Ну а что тут такого? Местная фауна также вовсю старается, и ничего, Экзотт как-то умудряется справляться с утилизацией. Так что распылённое человеческое дерьмо теряется в общей массе. Устанавливаю промысловое ружьё на положенное для этого место. Туда же, на отдельную полку, все боеприпасы, оба игольника и специальный мешок до кучи. Проделав эти действия, вдруг поймала себя на том, что напеваю под нос какую-то весёлую мелодию: пум-пурум, парам-пам-пам. Ну хорошо ведь. Тело болит, мышцы ноют, впереди неизвестность – всё как я люблю. С некоторых пор такая жизнь по мне. Зато всё по-честному. Да, планета постарается убить при первом удобном случае, но в этом она хотя бы действует открыто, то есть не скрывает своих намерений. «Биорес», в свою очередь, обеспечил минимум необходимого. Ведь не с голыми руками придётся выживать. Есть оружие, средство передвижения, да и голова дана не только чтобы в неё жрать. И пусть защищённость летуна, судя по старым «шрамам», оставляет желать большего, однако всё равно лучше, чем ничего. И если грамотно распорядиться доступным арсеналом, можно вполне успешно конкурировать с непредсказуемой погодой, клыками, когтями и так далее. Арсенал на арсенал, в общем. Дальше, как говорится, война план покажет. Тот же Кирилл Эдуардович вполне себе пример и живое подтверждение того, что не всё так плохо, как кажется на первый взгляд. Оказывается, и в таких суровых условиях можно выжить и даже полюбить этот не очень гостеприимный мир, дабы поселиться в нём навсегда. Даю через Умника команду на открытие грузового отсека. Нужно же проверить и его оборудование, которого не сказать чтобы много, но всё, что есть, должно нормально функционировать. Снова выхожу в ангар: изнутри кабины прохода нет. Ага, большая цельная лючина уже открыта. Значит, гидравлика в норме. Интересно, что сама эта огромная крышка не только выполняет свои прямые функции, но заодно является погрузочным устройством. В открытом состоянии она находится в горизонтальном положении и снизу к ней крепится лебёдка на подвижных салазках. А максимально сдвинутые назад пилоны, к которым крепятся два задних двигателя, видимо, компенсируют смещение центра тяжести при открытой лючине и работе с грузом. Беру дистанционный пульт и делаю несколько включений, проверяя работоспособность грузового устройства. Им вообще-то надо управлять из кабины, но дистанционный пульт тоже есть, видимо, на всякий пожарный случай. Проверила функционал – порядок. Барабан лебёдки с намотанным синтетическим тросом исправно вращается. Продолжаю осмотр. Трюмное оборудование, похоже, вовсе новое. Изучила уровень гидравлической жидкости в баке. Судя по мерительной трубке, норма. Система шоковой заморозки вроде бы функционирует. Толком не узнаешь, пока не запустишь: морозить-то нечего. Тем не менее попробовала заморозить формовочный короб для брикетирования, тот успешно покрылся изморозью. Хладагент также в достаточном объёме. Ну что же, этого пока, наверное, хватит, а дальше видно будет. Возвращаюсь в кабину. Уже втискиваясь в шлюзовую камеру, чувствую спиной чей-то взгляд. Оборачиваюсь. А это, оказывается, наш шеф Кирилл Эдуардович Демидов собственной персоной снизошёл и теперь изволит пялиться сквозь забрало шлема своего скафа. По нему, собственно, и опознала личность, в таком крутом прикиде он тут один щеголяет. Вот пристал, аспид! Вчера сверлил, сегодня снова. Эдак дырку просмотрит во мне. Так и подмывает показать ему средний палец: типа хрен дождёшься, поживу, мол, ещё. Демонстративно поворачиваюсь к нему задом. Гляди, ежели делать больше нечего, а мне есть чем заняться, потому что далее по плану подготовки следует тестирование систем машины. Вспоминаю без подсказки Умника, что хотела с ним поговорить, но сделаю это позже. Время терпит. Занимаю ложемент пилота. «Формирую нейронное соединение», – бухтит Умник. В глазах резко темнеет. Откуда ни возьмись приходит страх. Видимо, сработали какие-то древние инстинкты, которые привыкли полагаться на собственное зрение, и когда оно пропадает вдруг… «Соединение прошло успешно. Устойчиво контролирую вычислительные мощности навигационного компьютера и вспомогательного вычислительного процессора. Создаю симуляцию нейронного интерфейса управления…» Зрение возвращается, но теперь я вижу всё иначе совсем. Вот оно, настоящее предназначение нейросети. Все остальные функции вторичны. Без симбионта слияние с машиной на уровне нейронных связей попросту невозможно. Мозг не в силах обработать и систематизировать поступающий поток информации, а симбионт как раз и является буфером, в задачу которого входит правильная адаптация и интерпретация входящего потока. Помните, как объясняла работу аналогичного интерфейса скафандра? Теперь помножьте всё это… ну хотя бы на сотню. И то, скорее всего, не поймёте всю ту эйфорию, которую довелось испытать мне. Даже заранее зная, что подобное происходит абсолютно с любым пилотом, впервые подключившимся через нейросеть напрямую к машине, я всё равно испытала невероятно приятный шок. Но опять же повторюсь: так со всеми происходит. С кем-то больше, с кем-то меньше. Всё зависит от условий подготовки самого человека и собственно класса техники, к которой он впервые подключается. И пусть навигационный компьютер, по совместительству автопилот, имеет мало общего с настоящим искусственным интеллектом, предназначенным для работы в тандеме с живым пилотом, тем не менее гамма новых ощущений просто захлестнула. Я даже растерялась от внезапно обрушившегося на меня шквала образов и разнообразной информации. Первые десять минут вообще не могла сообразить, что зачем и почём. Мой мозг словно взорвался. Однако по прошествии некоторого времени поступающие потоки более или менее упорядочились и в какой-то момент оформились в понятные образы и ощущения. Поступающая от реактора базы в бортовой накопитель энергия ощущалась некой ноткой сытости. Видимо, при расходовании по аналогии сменится на противоположный знак. При этом голод телесный и голод энергетический перепутать нельзя, то есть пилот понимает, когда проголодался сам, а когда пора произвести подзарядку энергетических ячеек накопительного контура. Четыре импеллерных движителя ощущались как руки… Впрочем, нет, вру, не так немного. Скорее как некие абстрактные крылья. А ноги ощущались чем-то похожим на птичий хвостовой стабилизатор. Поначалу запуталась с непривычки, но чуть позже поняла, что конструктор, кем бы он ни был, при проектировании летательного аппарата, или скорее даже при адаптации его органов управления для будущего пилота, своё дело точно знал. Потому что буквально на каких-то инстинктах пришло понимание, что и как. Просто в какой-то момент поняла, что вполне себе уверенно управляю четырьмя двигательными установками, изменяя углы тангажа, рыскания и крена. Пока только в тестовом режиме, но всё равно… – Кру-у-уть!!! – непроизвольно озвучиваю свой восторг. Кроме всего прочего, прекрасно ощущаются горизонт и центр тяжести летательного аппарата; без особого усилия, как-то даже само собой, успеваю отслеживать множество другой информации, поступающей практически непрерывно. В том числе и информацию с наружных камер наблюдения. Видела буквально на триста шестьдесят градусов, во всех плоскостях и диапазонах. Инстинктивно откуда-то знала, как запустить эхо- или радиолокацию, анализатор тепловых излучений, детектор измерения радиации, направления магнитных полей планеты, а также почти бесконечное множество других источников информации. В том числе упрощённую версию боевого интерфейса, где концентрические круги разных цветов показывали максимально эффективные дистанции ведения огня бортового вооружения. Было тут и такое, слишком избыточное для охоты на промысловую дичь и недостаточно убойное против по-настоящему опасных монстров. Оно, в принципе, предназначается скорее для защиты от других людей, нежели от обитающих на планете чудовищ. Но при нужде какую-то животную мелочь вполне способно быстро образумить и научить держаться подальше. Но всего удивительней было другое. Мне не приходилось думать, как и когда, в какой последовательности, что и зачем применять. Вот просто знаю, и всё тут. Нет, задним умом понимала, конечно, что всё это результат обучения посредством готовых баз знаний, и тем не менее ощущения, мягко говоря, непривычные. Ведь до сих пор всё, чем мне когда-либо доводилось управлять, это собственное тело, а тут – прямое управление большой, сложной машиной. И я вам так скажу: разница огромна. Почти что пропасть. Потому что полёты, на секундочку, в сферу биологических возможностей человека изначально не входят. Ладно, ладно! Не такая уж большая машина, и тем более не эталон сложности. Далеко не эталон. Но поверьте, новизна ощущений просто невероятная. Вот правда, передать эмоциональный настрой человека, впервые подключившегося к сложной машине, практически невозможно. Чтобы понять, чувствовать надо. Машина даёт очень много, так много, что можно захлебнуться с непривычки. Я имею в виду то самое ощущение ложного всемогущества. И горе тому, кто не сможет с этим справиться. Люди с неустойчивой психикой не раз и не два вовсе с катушек слетали, обнаружив вдруг в себе самого Бога. Чем заканчивается подобное, объяснять, наверное, не надо. Короче, немного освоившись и пообвыкнув, наконец-то догадалась запустить виртуальную программу симуляции полёта и поупражнялась в пилотировании. Но там, в виртуальной симуляции, всё оказалось слишком простым, предсказуемым и скучным. Не хватало ощущения чего-то настоящего. Центробежных нагрузок, к примеру, при изменении курса и прочего, непосредственно связанного с полётами в газовой атмосфере. Эх! Вот и закончено первое тестирование. С сожалением и острым чувством некой потери даю команду на завершение сеанса нейронного объединения. Про это я тоже знала. Первый раз всегда так. Когда испытаешь ощущение всемогущества, при разрыве связи с машиной приходит чувство потери. Потери чего-то очень важного. Наверное, тот, кто терял зрение в те времена, когда возможности вернуть его назад ещё не было, мог бы понять, что это такое. Благо, неприятное ощущение потери должно быстро пройти. Так и случилось. Примерно через десять минут от неприятных эмоций не осталось и следа. Выползаю из скафандра. Вроде бы ничего не делала, но проголодалась жутко, аж желудок подвывает. Странно, что Умник ещё не развонялся про нехватку строительного материала. Прораб, блин, доморощенный! «Внимание пользователя! Необходимо срочно пополнить…» Ну вот, так и знала. «Ладно, ладно! Не гунди! Сейчас поем». Специально ведь прихватила с собой запас. После душа и тренировки, когда мои товарищи по несчастью, похоже, ещё дрыхли без задних ног, я зашла в столовую базы и позавтракала вместе со старожилами. А заодно последовала их примеру, сварганив себе несколько… ну пусть будут «завертоны». То есть подсмотрела, что делают умные люди, и заказала пищевому синтезатору тонкие лепёшки вроде лаваша и, нарезав оставшееся со вчерашнего ужина холодное, но от этого не переставшее быть натуральным мясо мелкими полосками, завернула в них. Получилось что-то вроде шаурмы, которую крутил на рынке дна Марстауна старый Рафат. Только его поделки всего лишь отрава по сравнению с тем, что у меня получилось. Вот эти запасы я и разогрела в бортовой микроволновке. Заварила чай из пакетика, который также «честно» прихватизировала в столовой. Теперь вот сижу в ложементе, с удовольствием жуя своеобразный обед. Полулёжа, конечно же, потому что ноль два лишних G в таком положении ощущаются не так остро. А вообще, расходилась за последние несколько часов, и так докучавшие вначале боли в натруженных мышцах, суставах, поясничном отделе позвоночника отступили на задний план. Болеть-то продолжают, но я уже меньше обращаю на это внимание. Не зря ведь желудок очнулся. Значит, всё путём. Не так страшен Экзотт, как его малюют. Во всяком случае, гравитацию точно переживу. Опять же, зверский аппетит вполне закономерен. Идёт планомерная модификация, плюс эти долбаные лишние ноль два G. Организму и без Умника моего просто необходим строительный материал для адаптации к новым условиям. Так что даже если бы тошнило, всё равно б заставила себя есть. Я ж не дура, понимаю кое-что в этой жизни. К тому же внутренний надсмотрщик с упорством маньяка не устаёт напоминать. Тут и захочешь, хрен забудешь. Без конца что-то бубнит в голове: мол, необходимы питательные вещества для корректной работы по развёртыванию совсем недавно установленных имплантов, изменения структуры волокон, для усиления всего мышечного каркаса, проращивания новых нейронных связей и увеличения пропускной способности старых. Бу-бу-бу! Бу-бу-бу! Вот зануда. Мысли прервал стук откуда-то снизу. Вроде кто-то чем-то тяжёлым лупит мою «Пчёлу» снаружи. Ну что за люди?! Пожрать спокойно не дадут! Сидишь рядом – морды воротят. Спрячешься подальше – тут же кому-то что-то из-под тебя требуется. «Да ну вас всех в жопу!!! – подумала я, продолжая жевать. – У меня обед!» Но упырь снизу не унимался. Напротив, удвоил усилия. Видимо, взял какую железяку из груды старого металлолома, сваленного у стены. Причём выбрал железку, видимо, потяжелее, для большей убедительности. – Ну всё, урод! – бурчу я себе под нос, быстро дожёвывая последний кусок. – В край достал! Сейчас я тебе эту загогулину в дупло засуну. Быстро влезла в скорлупу эспэшки. Подождала, пока та пришла в рабочее состояние. Встаю на шлюзовую площадку и хлопаю обрезиненной ладошкой по кнопке активации. Герметичная заслонка проворачивается и отсекает атмосферу кабины. Едва это произошло, дрогнула и провернулась вторая половина, открывая выход наружу. И тут надо уточнить: атмосфера на Экзотте плотнее земной, но, в принципе, пригодна для дыхания. Правда, процент кислорода в газовой среде изрядно ниже, а углекислого газа, наоборот, больше. Впрочем, соотношение других газов в окружающей среде тоже вразнобой. Чего-то больше, а чего-то меньше, если сравнивать с земной атмосферой. Но недолго дышать, в принципе, можно. Так что шлюз тут стоит больше из экономии. Что экономит? Так просто же всё. Экономить надо фильтрующие элементы и энергию накопителя, которая пойдёт на восстановление внутренней атмосферы в случае её гарантированной утери, если б шлюза не было. А так только малая частичка теряется, которую восполнить совсем не трудно и по расходным материалам, и в плане энергетического запаса. Да и время экономится сильно. И пусть размеры кабины не поражают воображение своими габаритами, ненамного превышая размеры собственно шлюзовой камеры, тем не менее всё именно так работает. – Ща как стукну кому-то! – выглядываю я из открывшегося проёма. – Ща так стукну, что потом эту железяку из жопы выковы…