В конце концов, зря, что ли, сетка вбивала мне в голову навыки пилотирования? Понятно, что с моим уровнем опыта шансов выжить мало, но не сдаваться же вот так и, сложив лапки, ждать своей участи, типа пронесёт – не пронесёт. Уверена, что пронесёт, правда, не угрозу, а меня саму и совсем не в том смысле. Потому что хоть и стараюсь держать себя в руках, но всё одно страшно. Так не хочется умирать… Пришло время выжимать из «Пчёлы» максимум возможного. Потому как тяжеленные чёрные тучи буквально на глазах затягивают бирюзовое небо. Лихорадочно соображаю. Фронт довольно высок, и перепрыгнуть его, пропустив низом, не получится: потолка не хватит. А если даже хватит, ресурс накопительного контура не резиновый. Придётся выдаивать его по максимуму, чтобы забраться повыше, и при этом не факт, что надвигающаяся буря угомонится через пару часов. А на дольше уже машины не хватит. Вариант возврата на базу, как и говорила, я даже не рассматривала: не успеваю в любом случае. Что остаётся? А остаётся только тикать по ходу движения непогоды, в надежде найти место, где можно пересидеть. В той стороне вроде бы должны быть горы, что-то такое синело вдали. Может, и получится где-то заныкаться вместе с машиной. Не вышло. Нет, «Пчёла» старалась, выдавливая из своих систем всё, на что была способна. Просто это я неверно оценила скорость движения грозы. С учётом того, что двигалась я от бури на максимуме возможного, капитально накрыло уже через тридцать минут полёта. Вот когда я оценила гениальность конструктора, спроектировавшего летуна с таким запасом прочности и надёжности. Причём особенно хотелось бы отметить простейшее, на грани интуиции управление. Корму так забросило, что почти вертикально поставило носом вниз. И будь управление сложнее, пилот всего лишь с начальными навыками (ну, типа меня) вряд ли б справился. А так даже я умудрилась выровняться. Сама не поняла, как это получилось, но как-то вышло. Может, антигравитационная подушка помогла стабилизировать машину в пространстве… В общем, действовала на инстинктах, не думая. Ещё минут через пятнадцать грянул вовсе кромешный ад. Потому что чуть не перевернувший машину первый удар, который я приняла за догнавшую меня бурю, оказался всего лишь ветровым шквалом. Теперь снаружи словно бушевал электромагнитный монстр: молнии лупили одна за другой, как из пулемёта. И если я сгущаю краски, то поверьте, не очень сильно. Бортовая навигационная аппаратура буквально сошла с ума: транслировала что угодно, но не то, что положено. А потом системы и вовсе одна за другой начали выходить из строя. Из них разве что высотомер выжил, он более или менее вразумительно вещал, да система эхолокации худо-бедно позволяла ориентироваться. Собственно, благодаря эхолоту высотомер и работал. Гирокомпас тоже вроде пытался как-то функционировать, но именно что как-то, потому что, судя по всему, из меридиана вылетел первым. Слышу, что гудит на заднем плане, но показывает полную хрень. В общем, абсолютный трындец. И если буря сменит направление движения, я об этом даже не узнаю, потому что ориентации по сторонам света нет совсем. Об управляемом полёте речь даже не идёт: куда несёт, туда и мне приходится бултыхаться, как лоскутку туалетной бумаги под напором воздуха из системы приточной вентиляции. Моя задача – хотя бы высоту удерживать и не грохнуться, пока исправно крутятся группы винтов. А ещё ждать чуда. И оно произошло на третьем часу выматывающей свистопляски. Если б кто-то посторонний мог увидеть меня в тот момент, наверное, удивился бы. Оно ведь как: визуально лежишь себе в ложементе, ничего не делаешь. Откуда усталости взяться? Ан нет. Вымоталась так, как никогда ещё до этого не уставала, и то, что умудрялась удерживать машину от падения, иначе как чудесами не назовёшь. Бой с муаром детским аттракционом показался. Уже не одну сотню раз успела попрощаться с жизнью. Но хуже всего стало, когда ударил град. Тот самый град, которого боятся все, кто хоть раз его видел. Я тоже теперь боюсь. И когда говорят, что сыплются градины размером с голову взрослого человека, вообще не врут. Как по мне, даже преуменьшают масштабы трагедии. Хорошо ещё, что град этот не сыплет часто, иначе амба сразу и без вариантов. Но и редких попаданий хватало, чтобы всякий раз прощаться с жизнью. И тут я меньше всего переживала о простых пробоинах. Нет, переживала, конечно, потому что нет ничего хорошего, когда машина на дуршлаг похожа. Однако больше меня всё же волновала целостность энергетического контура, который, как и большинство основных систем, упрятан именно сверху, проще говоря, в «крыше» корпуса. По сути, весь летун – вот эта самая «крыша», сиречь платформа и есть. К ней же крепятся двигатели. Всё остальное, что висит ниже и выглядит внушительно, всего лишь грузовой отсек и кабина. А ну как пара-тройка таких градин повредит энергетический контур? Он, конечно, состоит из множества отдельных ячеек и повреждением одной или нескольких сразу его не отрубить полностью. Но стихия может ведь случайно угадать, нанеся урон в разных местах, и тогда точно край. Потому-то и вздрагивала всякий раз, когда очередная льдина попадала. Вот только, как говорится в древних сказках, сколько верёвочке не виться, а конец близок. Так произошло и в моём случае. Потому что какой бы хорошей машиной ни была спроектирована «Пчёла», но и у неё есть свои пределы. В общем, хрястнулась знатно. Ещё бы, сложно держать машину в воздухе, когда тебе здоровенной ледышкой ломает первую ступень компрессора правого переднего импеллера. На первой ступени вообще-то два ротора, но потеря и одного сказывается сильно. Ну как потеря… Автоматика, после того как ротор лишился примерно половины нагнетательных лопаток, остановила его. Вернее, принудительно вывела из схемы, дабы возникшая бешеная вибрация не размотала весь импеллер к хренам. И хотя второй ротор первой ступени уцелел, машину всё равно накренило сильно, и продолжать удерживать её в воздухе стало весьма проблематично. Что удивляться, если импеллер лишился сразу половины своей мощности? Конечно же, автоматика и тут попыталась нивелировать потерю за счёт управления реактивной струёй, но получилось… В общем, ни фига толком не вышло. Однако ж деваться некуда, жить-то хочется. Правда, буре на мои устремления плевать с высокой… короче, просто плевать, на то она и стихия. Планета словно задалась целью окончательно доконать меня. Везение кончилось, когда ледяной снаряд угодил в левый задний двигатель, да так «удачно», что тяга вообще исчезла. Импеллер тупо отключился за ненадобностью. Я бы поспорила с автоматической системой и, поверьте, нашла бы кучу доводов, исходя из которых не стоило отключать агрегат. Но на то она и автоматика, ей мои доводы до балды. Двигатель перестал давать хоть какую-то тягу? Значит, нет смысла его крутить. И в чём-то она, конечно же, права. Вот только на трёх исправных группах да одной работающей вполсилы ещё можно было как-то лететь, но последняя потеря превысила пределы возможностей. Резко осев на корму и накренившись на левый борт, «Пчёла» просто начала падать. Я, конечно, делала что могла, стараясь продлить агонию. Даже не забыла подушку антиграва врубить на полную мощность – без толку. Ничего сделать уже было нельзя. Летун и так продержался в воздухе гораздо дольше, чем я надеялась. Причём это далеко не моя заслуга. Больше скажу: это достижение того самого конструктора, который создал удивительно надёжный и одновременно с этим простой в управлении аппарат, прощающий новичку кучу ошибок. Единственное, что я ещё успела сделать напоследок, так это выпустить опоры шасси. Насколько это помогло сделать посадку… Да кому я вру? Какая посадка? Падение – вот точное определение. Короче, помогло ли выпущенное шасси смягчить удар, не знаю. По ощущениям – нет. Звезданулась так, что аж искры из глаз и в спине хрустнуло. Хорошо, что ложемент смягчил основной удар, иначе и так уже перетруженный за сегодня организм мог вообще повредиться фатально. Бедолага «Пчёла» застонала всем набором корпуса, каждой его составляющей, и с противным скрежетом начала сползать куда-то задом… Удар был настолько жёстким, что аж все системы потухли и нейросоединение отключилось. Мурашки табуном по спине, потому что если такое случается – конец. Без энергии это корыто никуда не полетит, да и сама я долго не протяну. В голове в тот момент бился раненой птицей один вопрос – как?! Как такое возможно?! Ведь делала всё по науке, и тем не менее словно бы камнем рухнули вертикально вниз. Но я точно знаю, что снижалась по достаточно пологой траектории и с просевшей ниже горизонта кормой. А при таком приземлении нас должно было, как минимум, сначала приложить этой самой кормой о поверхность, а потом ещё на брюхе тащить по инерции вперёд: скорость-то вроде немаленькая была… Хорошо, если б не кувыркало до кучи, но от этого подушка антиграва должна была уберечь. Ответ один: мне видимо «везёт» больше, чем другим. И с этим не поспоришь. Получилось ведь и теперь: «Пчёла» сползает куда-то, буквально падает опять. Продолжалось это примерно несколько секунд, а потом новый удар – последний, как оказалось, – и машина наконец замерла. Я лежала и боялась вздохнуть. Чего ждала? Не знаю. Может, очередного чуда. И что самое странное, дождалась. Где-то что-то щёлкнуло, зажглись индикаторы, загудела система жизнеобеспечения, и машина плавно приподнялась на антиграве, чтобы потом снова опуститься на днище. Удивительней всего было другое. Для начала скажу, что, немного придя в себя от шока и сообразив, что в очередной раз умудрилась пройти по грани да не сдохнуть, я не услышала оглушающего воя ветра по ту сторону обшивки летуна. Нет, ветер никуда не делся, просто гудел теперь где-то как бы выше. Вторым невероятным событием явилась целостность корпуса кабины, то есть герметичность не нарушилась. К третьему пункту чудес можно отнести относительную исправность основных систем, то есть ячейки накопительного контура все до единой были в рабочем состоянии. Правда, энергии в них осталось не сильно много, процентов тридцать от полного заряда. Ну и напоследок можно упомянуть работоспособность модуля жизнеобеспечения. А ведь в момент удара мне показалось, что несчастная «Пчёла» вот-вот развалится на куски. И если после этого падения мне кто-то скажет, что на самом деле чудес не бывает, плюну в глаз. Вот честно. Потому что лично убедилась: бывают. Глянула на часы. Снаружи темень, но это понятно: тучи такие тёмные, что свет местной звезды их просто не пробивает. Но за бортом ещё день должен быть. Буря катала меня часа четыре всего, стандартных в смысле. По идее, не должна была сильно далеко утащить. Наружу лезть, естественно, сразу не стала, хотя очень хотелось. Во-первых, не знаю где нахожусь, во-вторых, непогода ещё не прекратила своих издевательств, ну и в-третьих, чего я там увижу в темноте-то кромешной? Нет, понятно, что специальные фонари скафандра могут обеспечить некоторую видимость, но при свете дня всяко лучше разбираться как с изучением неисправности, так и с возможной угрозой. Подобрала с пола вылетевший из шкафчика контейнер с харчами и соорудила быстрый перекус, а потом, сняв скафандр и поставив его на штатное место, завалилась обратно в ложемент спать. Отдохнуть просто необходимо. Гравитация продолжает давить, и чем меньше я буду находиться в вертикальном положении, тем больше шансов хоть немного восстановиться. Как говорится, если хочешь поработать, ляг поспи, и всё пройдёт. Глава 22 Вот только сон ещё долго потом не шёл. Всё думала и пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Ведь то, что не убилась при падении, ещё ничего не значит. Буря пёрла очень быстро. По сути, невольно пришлось двигаться вместе с ней и с её скоростью. Даже предположить не берусь, как быстро тащило. К тому же продолжалась вся эта катавасия достаточно долго по времени. И оно бы ничего страшного, если б всё это время не приходилось насиловать двигатели «Пчёлы» для удержания высоты на максимальной тяге, щедро тратя невосполнимый вне Пскова запас энергии. А это значит, что даже будь у меня всё в порядке с двигателями, вернуться обратно не хватит ресурса по энергии. Но утверждать не стану. Может, если двигаться эконом-ходом, хотя бы до зоны уверенной связи с Псковом в натяг… Блин! Не о том думаю. В первую очередь стоило бы поразмыслить о том, что двух двигателей нет. Ну ладно, один всего лишь половину тяги потерял. Так и что? Для меня это всё равно что нет, а потому снова взлететь не судьба. И даже выжившая антигравитационная подушка не поможет. Она всего лишь компенсирует избыточный вес самой машины и возможного груза. Но непосредственно взлёт и, самое главное, поступательное движение производится посредством реактивной тяги. А её, в свою очередь, выдают на-гора именно двигатели импеллерного типа. Эх!!! И что особо обидно, никто даже искать не станет. Подумаешь, новичок сгинул. Всего-то?! Можно сказать, обычная судьба «мяса» на Экзотте. Так что теперь хочешь не хочешь необходимо определяться, что самой делать. Идти пешком? Ха-ха три раза! Очень смешно. Я ведь даже не знаю, в какую сторону шлёпать. Пока не знаю. Карта планеты в навигаторе, слава богу, есть, но это тоже не панацея. Компас гавкнул ещё в полёте, и точное местонахождение определить не получится. Придётся определяться по косвенным признакам, а я в этом не сильна. Да и в базах знаний это вряд ли есть. Разве что по местному светилу смогу определить стороны света, и, собственно, всё. В любом случае, до полной распаковки третьего уровня ещё два дня, про четвёртый вообще промолчу. И всё равно сомневаюсь. Ну не принято в наше время определяться на местности по древним ручным приборам. Особенно если вспомнить, что на планетах практически не живут. Короче, в этих знаниях необходимости нет: везде техника выручает. Ну ладно, предположим, найдутся в базах подобные знания. Приборов необходимых как бы тоже нет, и взять негде. И даже если случится очередное чудо и я буду точно знать, где нахожусь, ничего мне это не даст. Без летуна не выжить. Итак, вывод: нужно ремонтировать машину. Однако тут всё упирается в запчасти. Хотя навскидку одна идейка есть. Маленькая такая. О чём речь? Да всё о том же. Чувак, который проектировал машину, был гением. Впрочем, почему был? Может, и сейчас где-то здравствует. Но речь не о нём. Просто я подумала, что двигателей на летуне четыре. Что с левым задним, пока неясно, только утром выясню доподлинно. Предположение о пробитии камеры сжатия пока не подтверждено. Правый же передний потерял только половину мощности. То есть вполне уравновесить получится, если снять один ротор первой ступени с левого переднего. В тяговой вооружённости передняя пара потеряет, естественно. Но не стоит забывать, что техника строилась с запасом – с огромным запасом – на грузоподъёмность. Отсюда и надо начинать пляски с бубном. Благо машина без груза, и оставшейся тяги на взлёт хватит. Правда, далеко всё равно не улететь, потому что удерживать аппарат в воздухе придётся за счёт увеличенных оборотов. Соответственно, получаем повышенный расход энергии, а её в запасе и так негусто. Впрочем, до количества энергии дело может даже не дойти, если заглохший левый задний не удастся как-то запустить. Кое-какой ремкомплект на борту имеется. Буду надеяться, что он поможет. Блин, вот ведь угораздило! Но помня наставления Грола, который не уставал повторять, что движение – жизнь, решила барахтаться до конца. Самое интересное выяснилось утром. Местным утром, если кто не понял. Потому что буря свирепствовала ещё долго и закончилась, похоже, только ночью, тоже местной. Но я её всё равно благополучно проспала, потому толком не знаю, когда на самом деле непогода улеглась. Да и не спи я в то время, тоже не полезла б наружу. Недаром же промысловики в ночное время стараются не работать. Значит, есть чего опасаться. А я что, лысая? Ладно, ладно, пусть лысая. Тем не менее ума хватает не лезть туда, куда другие боятся. Так вот, утром всё встало на свои места. Наружу выходила с опаской. Ещё бы, битва с муаром да погодные коллизии быстро научили воспринимать Экзотт на полном серьёзе. Вооружилась по максимуму, даже промысловую пушку прихватила, хотя и понимала, что в случае внезапного нападения какого-нибудь шибко голодного супостата толку от неё не будет: уж больно тяжёлая и неповоротливая из-за своих размеров. Однако, к моему удивлению, опасности не было. Вообще. То есть гипотетически она, конечно же, где-то есть, но вот конкретно в данной локации, где я очутилась, всё было тихо и спокойно. Пока, во всяком случае. Машина рухнула аккурат в жерло небольшого старого, давно потухшего вулканчика, метров ста в диаметре. А удар такой жёсткий вышел, потому что мы с «Пчёлой» падали с наклоном на корму и врезались днищем в не сильно крутую стену этого самого жерла, по которой, собственно, и съехали вниз, на дно. Причём тюкнулись мы с ней в самый верхний край стены, которая хоть и обвалилась потом, но задержала, тем самым даже несколько смягчив удар. Понятно, что первым делом полезла к тому пролому. Он оказался метров на тридцать выше дна, и к нему вела проделанная сползающей машиной дорога. И вот, уже вскарабкавшись по склону до пролома, я кинула взгляд за пределы случайного убежища, после чего отвалила челюсть. Кругом была вода. Нет, сперва я подумала, что мы с «Пчёлой» оказались на побережье. Однако позже, поднявшись повыше и основательно оглядевшись, растеряла последние надежды. Это был остров. Точнее, целый вулканический архипелаг, состоящий из небольших островков, растянувшихся с востока на запад примерно параллельно материковому побережью. Какие-то острова были больше по своим размерам и выше, какие-то, соответственно, меньше или совсем уж крохотные. Это я в карте навигационного компьютера подсмотрела. А на каком из них конкретно мне посчастливилось рухнуть, осталось неизвестным. Догадайся, мол, сама. Причём вулканическая деятельность местами продолжает себя проявлять, потому что ближайший с запада остров, торчащий из моря, как хрен на лбу, продолжал куриться дымами. А ну как в него бы сверзились? Свят-свят! Вот уж повезло. Собственно, шмякнуться в воду тоже мало хорошего: «Пчёла» – аппарат сугубо летательный, для плавания совершенно не подходит. Так что да, в этом смысле фартануло. Однако живности, мечтающей мною пообедать, не наблюдается. Нечего ей тут делать: голые скалы. Впрочем, вру. Немного погодя заметила шевеление на соседнем островке с востока, примерно, в трёх километрах. Там, похоже, кто-то таки обосновался. Естественно, летающий, иначе и не доберёшься: сухопутного пути нет, а материк даже в оптику промыслового ружья не видно. Точно не муары, тех я ни с кем не перепутаю, если увижу, конечно. Скорее всего, птеры суетятся. Во всяком случае, очень похожи на то, что бестиарий подсказывает. Птер – здоровенная такая летающая хреновина с кожистыми крыльями, достигающими порой в размахе сорока метров. Однако, несмотря на их страшный вид, питаются они в основном рыбой, ну или тем, что в море выловят. Тем не менее нападения на промысловые машины случались. Правда, такие случаи регистрировались, как правило, на побережье. Вглубь материка эти животные почему-то стараются не лезть. Название, кстати, судя по всему, тоже от земного птеродактиля пошло. Оно короче прежнего и смачнее, если угодно. Поначалу там что-то забубенистое было, состоящее из двух труднопроизносимых слов, что переводилось буквально как «летающая ящерица». Как по мне, «птер» намного удобнее. Но мне тогда было не до исторических фактов. Навела оптику, сижу разглядываю. Благо эти твари копошатся у себя в гнезде, или где там они живут, и ко мне пока не лезут. Ну и хорошо, потому что было время заняться осмотром летуна. Сейчас совсем раннее утро. Местная звезда не успела достаточно прогреть воздух, вот и не могут взлететь «птички»: больно уж тяжеловаты. Для взлёта им требуются сильные восходящие потоки, а те начнутся ближе к середине дня, когда светило станет приближаться к зениту. Это муары для старта научились выделять из вдыхаемого воздуха водород и насыщать им свои ткани, тем самым делая себя легче воздуха. Счастье, что птеры так не умеют. Ещё раз внимательно оглядела окрестности на предмет возможных опасностей и спустилась назад для внимательного осмотра повреждений машины. И надо сказать, что досталось нам с «Пчёлой» капитально. Грузовой отсек зияет десятком крупных сквозных пробоин. Градины прошили обшивку, словно синтбумагу. Чудо, что кабину не зацепило ни разу. Про энергетический контур вообще молчу. Он обязан был пострадать и тем не менее весь оказался цел. Посадочных шасси нет совсем. Вернее есть, они валяются неподалёку, вырванные с корнем. Но тут уж буря ни при чём, всего лишь последствия жёсткой посадки. Под днищем машины натекла большая лужа гидравлической жидкости. Много оплавленных подпалин – это те места, куда молнии попадали. Неудивительно, что большинство сенсоров вышли из строя, их либо спалило высокой температурой, либо выжгло под воздействием электромагнитных полей. Установка эхолокации выжила лишь потому, что находится в носовой части корпуса и ближе к низу. Да и то потрепало на славу, а потом ещё и при ударе могла пострадать сильно. Кроме того, кормовая турель приказала долго жить. Ей, похоже, сначала от градины здоровенной досталось, а потом ещё и молнией добавило. Хотя тут сложно утверждать, внимательно не присматривалась, может ведь и в обратном порядке получилось. Вот только мне от этого не легче. При любом раскладе половину огневой мощи как корова языком слизала. Зато импеллеры выглядят на удивление целыми. Естественно, за исключением того самого левого заднего. И на моё счастье, диагноз подтвердился. Видимо, особо здоровенная градина ударила по касательной траектории, пробив камеру сжатия. Тем не менее, даже если удастся заделать пробоину, гарантий, что долечу куда-то, вообще нет. Судя по тому, что вокруг вода, снесло сильно на юг. А это значит, буря таки изменила направление. Опять же море. Если верить карте, предоставленной навигатором, побережье находится более чем в трёх тысячах километров к югу от Пскова. А меня упёрло даже дальше, потому что материковой линии не видно. Выходит, уцелевшие приборы врали о скорости передвижения относительно поверхности планеты. Навигатор даже обратной дорогой, повторяя все зигзаги, доставить не сможет: он просто сам не в курсе, где находится, так как большая часть необходимой аппаратуры была утеряна практически в самом начале. Это человек, посмотрев на карту и оглядевшись, сможет хотя бы примерно определиться на местности. Машине же обязательно нужно от чего-то отталкиваться. И вот именно такая аппаратура на данный момент как раз неисправна. Во время полёта вместе с бурей худо-бедно функционирующий эхолот кое-какую информацию давал, конечно, но полного обзора даже он не успевал делать. Видимо, по причине слишком большой скорости и не слишком частых для этого тактов срабатывания. Просто оказался не рассчитан на подобное, потому информация от него поступала сильно рваная по времени. Опять же, за бортом такое творилось… Тем не менее только лишь благодаря ему мне удавалось хотя бы удерживать высоту. Но по большей части, рулила тупо вслепую. Хорошо, что по пути не встретилось ни одного препятствия, а которое встретилось, не размазало в тонкий блин. Однако же последним, но самым главным препятствием к выживанию является запас энергии: слишком мало её осталось. Плевать, что не знаю точно, где нахожусь, всё равно б нашла Псков рано или поздно. Общее-то направление знаю, а там уже на местности как-нибудь определилась бы, чисто визуально. Эх, пожадничала корпа при проектировании летуна и не разорилась хотя бы на слабенький реактор, чтобы можно было на стоянке зарядить накопители. Пусть медленно и печально, но зарядить. Я ж не претендую на такой, который полностью обеспечит автономный полёт. Вот же жадюги. Могу себе представить, сколько людей погибло не от зубов хищников, а от этой банальной жадности. В общей сложности с ремонтом левого заднего провозилась около пяти часов. Нашлась герметизирующая лента для полевого ремонта таких пробоин. Что интересно, она предназначена для герметизации трещин. Отрезал по длине необходимый кусок, налепил поверх трещины как заплатку, подождал, пока материал затвердеет, и готово. А тут дырища размером с мою голову, любую заплатку сорвёт внутренним давлением. Пришлось полностью снимать остатки декоративного обтекателя и наматывать ленту поверх в несколько слоёв. Ну, как будто бинтовала рану на руке. Извела все запасы этой самой ленты и потом ещё ждала больше трёх часов, чтобы материал затвердел. Но сначала хорошо пропотела, пока стаскивала камни, собирая их в кучу, чтобы вообще добраться до повреждённого места. Помните подъёмник в шлюзе? Так вот, я сделала открытие о его вторичном предназначении. С его помощью мне легко и просто удалось добраться до верхней части двигателей. Они ж высоко расположены, хрен допрыгнешь и уж точно не зависнешь рядом. А специальной стремянки, как в техническом ангаре Пскова, тут не наблюдалось. Лезть на «крышу» машины понадобилось для осмотра повреждений верхнего ротора первой ступени правого переднего двигателя. Там всё предсказуемо было. Прямое попадание ледяной глыбы сломало защиту и повредило часть лопаток ротора. Некоторые вообще пропали. Как не засосало внутрь, ума не приложу. Вот автоматика и остановила ротор во избежание вибрации. Будь у меня запасной, заменить его не составило б труда, в условиях технического ангара, конечно же. Но и так, наверное, смогла бы справиться при помощи собственного визга, надрывного писка и какой-то матери: хреновина-то громоздкая и тяжёлая, полтора метра в диаметре. Беда в том, что нет в запасе такой детали. Не знаю имени конструктора, но памятник от меня лично этот человек точно заслужил. Потому что даже я, не имея всех необходимых технических знаний и навыков, справилась в итоге. Умудрилась программно, через интерфейс пилота, отключить работающий верхний ротор первой ступени на левом переднем двигателе, чем уравновесила тягу слева и справа. А пока затвердевала герметизационная лента, колупалась с грузовым отсеком. Сначала люк, чтобы получить туда доступ, не могла открыть, а когда с грехом пополам, с матом и прочими выражениями справилась, ещё пришлось демонтировать морозильное и грузовое приспособления. И если система шоковой заморозки, совмещённая с рефрижераторным оборудованием, всё равно была разрушена вследствие прямых попаданий огромных ледяных шаров, то всё, что относится к грузовым устройствам, сохранилось без особых повреждений. И вот теперь его надо выбросить, чтобы облегчить общий вес машины. А впоследствии ещё и заново приобретать. Жаба душит, аж скулы сводит. Машина-то моя, и другой нет. Естественно, свою добычу, которая уже вот-вот начала бы пованивать, тоже выкинула. Вымоталась до кровавой пелены. Приходилось же время от времени бегать ещё на наблюдательный пункт, дабы убедиться, что крылатая братия покуда не взлетела. Еле поспела до середины дня. В общем, пришла пора пробовать взлетать. А то скоро соседи сами начнут это делать и тогда могут заинтересоваться: дескать, кого это такого вкусного к ним забросило. В визор прицела на максимальном приближении я видела, как эти монстры, стоя на краю чего-то там – гнездо? просто площадка? карниз? – то и дело расправляют свои кожистые «дельтапланы», пробуя на вкус восходящие потоки. Явно ведь жрать хотят, а значит, и мной не побрезгуют. Несмотря на облегчение конструкции тонны примерно на две, «Пчёла» оторвалась от поверхности тяжело и со скрипом. Весь корпус аж застонал, словно машина таким образом жаловалась на жизнь: типа что, опять? Больше всего в тот момент я переживала за «перебинтованную» камеру сжатия, потому что если б не выдержала моя конструкция внутреннего давления, то все мои усилия во всём остальном ничего не стоили бы. Тем не менее «Пчёла» высоту набрала относительно уверенно. Теперь бы ещё в какую передрягу не угодить. В общем, начался осторожный полёт в неизвестность. Осторожный потому, что боялась сильно раскручивать компрессоры импеллеров: заплатка в любой момент могла навернуться. Ну не предназначена эта лента для ремонта дыр такого диаметра. Приблизительно определилась на местности. Судя по карте, тут таких островков вулканического происхождения если не миллион, то всё равно до фига. Некогда пересчитывать. Так что курс на Псков выбирала визуально и больше интуитивно. Компас показывал белиберду, а летать кругами, чтобы заново ввести его в меридиан, запасы энергии не позволяли. Они и так таяли не по часам, а по минутам, несмотря на то что я даже установку жизнеобеспечения отключила ради экономии. Тут что ни делай, а потребителей всё равно хватает. Моя эспэшка, к примеру, постоянно на зарядке стоит, даже когда в ложементе сижу: её отключать от питания нельзя. Ну и роторы компрессоров сосут, что те пылесосы. Понятно, что засасывание воздуха и его сжатие является их прямым предназначением, но я сейчас про потребление энергии говорю. Потому что когда взлетала из кратера, общий заряд батарей был равен двадцати пяти процентам, а после часа полёта уже пятнадцать осталось. А чем меньше заряд накопительного контура, тем быстрее начинают тратиться остатки энергии. Его, в смысле заряд, вообще не рекомендуется опускать ниже двадцати пяти процентов: таким образом можно энергоячейки убить напрочь, не любят они этого. Так что приходится насиловать технику в нарушение всех инструкций. Мысли в голове скачут табуном, стараясь найти выход, но его нет. Просто нет. Ну хоть криком кричи, а ведь только до побережья добралась. Визуально ни одного знакомого ориентира. Даже не видно той небольшой горной гряды, где имеется памятный карниз, на котором я близко познакомилась с муаром. Только бескрайнее море джунглей внизу.