– Я слышала об этом. Так это сэр Саймон обнаружил тело? Вроде женщина головой ударилась или что‑то такое? – Да, несчастный случай. Но ведет он себя немного по‑свински. Я сказала кое‑что, и ему это не понравилось. – Что этим летом все с ума посходили? – Ага, и пока ничего особо не изменилось. Приходится все время быть начеку. Раньше такого не было. Все как будто только и делают, что смотрят друг на друга волком и осуждают всех подряд. Даже непонятно, о чем они думают: о брексите или об этом Трампе. Стоит только рот открыть – и люди сразу на тебя таращатся. И… Блин! Ладно, забей. Уже поздно, и я очень устала. В наступившей тишине Рози осознала, что ее понесло. Обычно, когда ей звонила сестра, она не могла вымолвить ни слова. Ее всегда забавлял тот факт, что Флисс, которая постоянно перебивает, болтает без умолку, словом, самая неугомонная женщина на планете, стала психотерапевтом. И только когда она входит в рабочий режим… Блин! – Ты что, меня выслушиваешь?! – Ну, конечно, я тебя слушаю. – Нет, я имею в виду, пробуешь на мне технику активного слушания? Я тебе не пациентка! – Нет, что ты! Я бы никогда… – Ага, рассказывай! Не смей практиковать на мне свои приемчики! Рози всегда чувствовала, когда ее младшая сестра врет. Она была самым самостоятельным человеком в семье и любила все держать под контролем. Всегда и везде. Она выжила в окопах Гильменда[38] – без тупых психологических трюков сестры. – Все со мной нормально, – решительно заявила Рози. – Не переживай. Просто пришлось пропустить ночные посиделки с Марком. Не беда. – Вот и я так думаю. – Давай, Виктору привет. Пока. Рози повесила трубку, включила радио и, переключив несколько станций, оставила играть ночной джаз, который немного успокоил ей нервы. Она мчалась по шоссе на ста тридцати, постепенно приближаясь к ста сорока, но затем представила, что напишут о ней таблоиды, когда до них дойдет новость о ее аресте: первая темнокожая помощница королевы арестована за лихачество Рози нехотя сбавила скорость до предельно допустимой, которая в спортивном мини-купере ощущалась так, будто машина еле ползет. Прямая дорога навевала скуку, а темнота скрывала все прелести сельского пейзажа. Самое время задуматься, почему ее так сильно разозлил звонок Флисс. Раньше с ней такого не случалось, она всегда была рада поговорить с сестрой. Что же разожгло пламя в ее душе? Марк, наверное, подлил масла в огонь, но он всего лишь бывший. Скорее дело в мыслях о сэре Саймоне и обо всем, что происходило во дворце. Не только он – все были в напряжении. Грядущая реставрация, конечно, давила на людей, хотя обычно трудности их сближали. Вдобавок смерть горничной, но и до этого было несладко. Рози впервые почувствовала, что что‑то не так, когда столкнулась в столовой с Синтией Харрис. Она постаралась припомнить свои ощущения. Тогда ей показалось, что она наблюдала за происходящим со стороны, но теперь поняла, что и сама оказалась в центре событий. Записка под одеждой. После нее все перевернулось. Рози пыталась делать вид, что ничего не произошло, но с тех пор она постоянно была на взводе. Долгая дорога на запад в кромешной темноте помогла пролить свет на обстоятельства ее лондонской жизни. Во дворце появилась какая‑то неведомая сила. Она, как любил говорить сэр Саймон, “подрывала боевой дух команды”, к которой присоединилась Рози. Описать эту силу сложно, но она проявлялась в озлобленных взглядах, разрушенных отношениях, жестоких посланиях и в испорченных вещах. А еще в смерти. Разве могло падение горничной стать досадной случайностью, о которой она так уверенно сказала сестре, если кругом царила такая гнетущая атмосфера? Босс вызвала полицию. Ее тоже беспокоит происходящее и, если она доверила расследование Дэвиду Стронгу, это значит, что ей попросту непонятно, откуда нужно начать копать. Рози размяла шею. В этот момент она была рада, что ей представился случай ненадолго сменить обстановку. Наконец в лучах фар показался долгожданный дорожный указатель с надписью: “Ройал-Вуттон-Бассет, гр-во Уилтшир”. Она свернула с автострады. Этот указатель навевал совсем другие воспоминания. В последний раз Рози приезжала сюда в кузове четырехтонника, а город тогда назывался просто Вуттон-Бассет. Ночью военнослужащим, которые возвращались с боевого дежурства, здесь нечего было делать. Зато днем, когда с летного поля ВВС в Линхэме мимо города проезжали увешанные флагами гробы с погибшими в Афганистане, местные жители выходили на дорогу, чтобы отдать дань почтения каждому солдату. Зрелище было впечатляющее. Вести об этом никого не оставили равнодушным, а Ее Величество даже приказала присвоить городу королевское наименование. Рози впервые увидела указатель с новым названием, и от этой надписи в горле встал ком. Она вспомнила веселые подтрунивания в кузове грузовика, когда они возвращались из Гильменда домой, невысказанные мысли о навсегда изменившихся людях, родители которых так до конца и не поймут, через что прошли их дети, о семьях, которые выйдут встречать гроб… О друзьях, которых больше нет рядом. Рози ехала дальше. Если верить навигатору, в Истон-Грей она прибудет почти в полночь. Шолто Харви сказал, что она может приехать в любое время. Если он уже будет спать, то пусть не стесняется – весь холодильник в ее распоряжении. Для нее приготовлена спальня на втором этаже – вверх по лестнице, первая дверь слева. Рози припарковалась в две минуты первого. Выгружая вещи из машины, она услышала, как ухает сова. Ключ от дома нашелся точно там, где и описал Шолто, – под ящиком с цветами, на котором было написано: “Старая галантерея”. Рози открыла входную дверь и вошла в дом. Глава 13 В Букингемском дворце на кухне для персонала спорили два лакея в ливреях, недавно пришедшие с дежурства, телефонистка и начальник ночной смены охраны, который как раз собирался заступать на пост. Причиной стали те же темы, которые обсуждались всю неделю: шансы на победу Англии в чемпионате мира по футболу, скандал с Дональдом Трампом и последние новости о трупе в бассейне. – Говорят, – начал младший лакей, обводя взглядом присутствовавших, – сэр Саймон вышел оттуда весь в крови – лицо, руки, с ног до головы, – и в таком виде отправился в покои королевы. У нее чуть сердце не остановилось! – Он в обморок упал в ее комнате! Пришлось весь этаж перекрывать. – Чтобы никто не видел, что он в крови? – спросил начальник охраны. – Да нет же! Чтобы скрыть обморок. Никто не должен был об этом узнать, но мне одна горничная рассказала. – Что он забыл в ее комнате? – Не преувеличивайте, – сказал старший лакей, бросив на собеседников язвительный взгляд. – Это какие‑то слухи. Упал в обморок в покоях королевы? Каким ослом надо быть, чтобы в это поверить? Скажите лучше, как он оказался в бассейне! – В смысле? – Когда сэр Саймон Холкрофт в последний раз плавал? Ну? Когда? – Не смотри ты на меня так! Откуда я знаю? – Никогда, понимаете? Вот где собака зарыта! – воскликнул старший лакей и облокотился на стену, сложив руки на груди. Начальник охраны не совсем понимал, к чему он клонит, звучало это и правда подозрительно. – А она что там делала? – спросил младший лакей, прервав повисшую тишину. – Синтия Харрис? – уточнил начальник охраны. – Эта женщина везде совала свой нос. Наверно, шпионила за кем‑то. Скорее всего, за семьей. – Ни за кем она не шпионила! Она и так копалась в их грязном белье… – Тогда за кем‑то из наших, – предположила телефонистка. – Может, она была алкоголичкой и искала безлюдное место под это дело? Вы знали, что ее нашли с бутылкой виски? – сказал начальник охраны. – Я слышал про джин, – добавил младший лакей. – Правда? – Какая разница? В любом случае, она получила по заслугам, – заключил старший лакей. – Проклятая ведьма. – Представляете, она там всю ночь пролежала, – уверенно заявил начальник охраны, потому что видел это собственными глазами. – Говорят, если присмотреться, на стыках между плитками до сих пор видны следы крови. Рози проснулась от запаха свежесваренного кофе и звуков игры на электронном пианино, доносящихся снизу. С закрытыми глазами она не сразу смогла вспомнить, где находится. Ах да, в сельской местности, в доме чудака. Одна-одинешенька. Но стоит признать, что кровать очень удобная, постельное белье такое гладкое, подушки мягкие, а легкое, почти невесомое, но теплое одеяло окутывает ее тело пуховым облаком. В комнате стоял потрясающий аромат. Не только кофе, но и специй или, может быть, древесного дыма? Разобрать трудно, но ясно было одно – это нечто божественное. Ей хотелось лежать в этой комнате вечно, но чудак, наверное, подумает, что она невоспитанная. Рози встала с большой неохотой. На двери спальни висело винтажное зеленое кимоно. Она провела рукой по коротко стриженным волосам (мама всегда просила начать их отращивать), накинула кимоно поверх футболки и шортов и босиком спустилась вниз, чтобы поздороваться. – А, Рози! – воскликнул он. – Доброе утро! Тучный мужчина с зачесанными назад волосами стоял возле старой громоздкой плиты и добродушно улыбался. На нем был полосатый фартук, сине-серые хлопчатобумажные брюки и такого же цвета идеально выглаженная рубашка. Рози была ему очень благодарна за кимоно, в котором она смотрелась гораздо лучше, чем в пижамной футболке и шортах. – Здравствуйте, Шолто! Большое спасибо, что согласились меня приютить. – Ну что вы! Очень рад, что вы благополучно добрались. Не потерялись? – Только благодаря вашим подробным инструкциям. Шолто расплылся в улыбке. – Итак, чего желаете? Кофе? Апельсиновый сок? Яйца? Сосиски? К чему лежит сердце? Кстати, должен вам сообщить, что яйца наисвежайшие: только сегодня утром забрал их у соседской курицы. Хлеб вчерашний, но очень вкусный – за свою закваску мне не стыдно. Для бодрости рекомендую освежить сок газированной водой, в холодильнике есть бутылка минералки. Рози засмеялась. – Нет-нет, спасибо большое, мне хватит кофе! Шолто надул губы, изображая, будто ее слова ранили его в самое сердце, но все же взял простенький стальной кофейник и набрал в нижнюю часть проточной воды. Рози наблюдала, как он засыпает в середину кофейные зерна, закручивает крышку и ставит его на плиту. Пока кофе варился, она незаметно для себя присела на высокий табурет у барной стойки, стоявшей между ними. Рука сама потянулась к паре мисок со свежими ягодами. Шолто повернулся, чтобы что‑то сказать, но осекся и пробормотал: “Я так и думал”. Он подошел к холодильнику и достал из него сосиски и бутылку шампанского. Рози хотела было снова отказаться, но вдруг поняла, что наполовину опустошила миску с клубникой и добралась до малины. Голод оказался сильнее, чем она думала. – Боже, простите! – Ничего-ничего! Я же их специально для вас купил. И пожалуйста, не вздумайте предлагать мне помощь – я этого не люблю и совершенно точно справлюсь сам. Располагайтесь где хотите и отдыхайте, а я к вам скоро присоединюсь. Рози оперлась локтями о стойку и наблюдала за готовкой. На сковороде шипели сосиски, на доске лежали ломтики домашнего хлеба, из соковыжималки струился свежевыжатый апельсиновый сок. Шолто Харви как будто пританцовывал под фортепианную музыку, доносившуюся из колонки на соседней столешнице. Он двигался привычно и плавно, что‑то напевая себе под нос. – Кто это? – спросила Рози. – В смысле, какой композитор?