– Да уж, вряд ли. – Боже, мэм, простите, что‑то я совсем разболталась, рассказываю вам тут ужасы какие‑то… – Не стоит извиняться. – Но это же мерзость! – Да, но разве не удивительна человеческая природа? – Действительно, – согласилась леди Кэролайн. Новости закончились, и на экране мелькало какое‑то телешоу. Они решили посмотреть его еще немного перед тем, как идти спать. Удобно устроившись на подушках, чтобы сделать записи в дневнике, Ее Величество все еще думала о Пегги Торникрофт. Леди Кэролайн несколько раз извинилась за свою бесполезную историю, но королеве казалось, что она еще может ей пригодиться. Глава 17 – Мэм, правильно ли я понял: вы считаете, что Синтия Харрис писала записки сама себе? И она же порезала собственную одежду? В голосе старшего инспектора Стронга слышались нотки скептицизма, хотя он и пытался их скрыть. – Всего лишь предполагаю, что такое возможно, – ответила королева, сидя в своем кабинете в Виндзоре, где она, как обычно, проводила выходные. – Мы рассматривали такую версию, нам известны похожие случаи. Но это бывает очень редко. – Вы правы, – признала королева. – Однако я могу назвать вам множество причин, по которым Синтия Харрис захотела бы привлечь к себе внимание и вызвать сочувствие у окружающих, как школьная подруга леди Кэролайн. Ее не любили – она это знала. Сумев вернуться к работе после отставки, миссис Харрис, возможно, решила создать такие условия, чтобы руководителю хозяйственной службы было трудно от нее избавиться. Стронг согласился, хотя и неохотно. – Да уж, если так, то у нее получилось. – Если такое уже бывало – что человек сам причиняет себе вред, – то мне интересно, не могло ли произойти то же самое и в этом случае. Вам так и не удалось выяснить, каким образом кто‑либо мог узнать об аборте, не так ли? – Нет, мэм. Извините. Стронг зашелся в приступе кашля. Не оттого ли, что королева произнесла слово “аборт”? Этот факт она узнала из его же отчета, который они как раз обсуждали. Порой надоедает, что даже здравомыслящие люди думают, будто ты мыслишь и говоришь в стиле средневековой принцессы в башне из слоновой кости. Хотя, видит Бог, сами они наверняка знают об абортах не понаслышке. – Вот именно, – сказала королева. – Допустим, она сама их писала, – согласился Стронг. – Но если так, то откуда взялись другие записки? Например, те, что находили миссис Бакстер и миссис ван Ренен? Вы считаете, что миссис Харрис пыталась замести следы? – Не знаю, это всего лишь догадки. А как вы думаете, если она пыталась привлечь внимание к себе, то зачем ей делиться им с другими жертвами? – Из зависти? – предположил он. – Просто потому, что в душе она была та еще мерзавка? Когда Стронг произнес “мерзавка”, королева поморщилась. Совсем недавно она услышала это же слово совсем в другом контексте, и оно встало у нее поперек горла. По словам леди Кэролайн, у Пегги Торникрофт были проблемы дома. Королева задумалась, что могло причинить сравнимую боль Синтии Харрис. – Неужели? Не могли бы вы заняться ее предполагаемым мотивом? Стронг пообещал сделать все возможное. – Тем не менее она не могла послать вторую записку вашей ПЛС. Не то время, не то место, к тому же на тот момент она была уже мертва. – Да. И в таком случае личность отправителя становится еще более загадочной, верно? – заметила королева, поскольку сама задалась этим вопросом. И тут же об этом пожалела. В голосе Стронга послышался настоящий азарт. – Точно-точно, мэм. Так и есть… – сказал он и на мгновение замолчал. – Если это сделал кто‑то другой, то ему для начала пришлось бы выяснить, как выглядели оригинальные записки. Хотя узнать не так уж и сложно. Если честно, мэм, у вас не отдел кадров, а проходной двор. Посмотрим, что можно сделать. – Не уверена, удастся ли вам что‑то найти, но, в любом случае, большое спасибо, что согласились попытаться, – спешно проговорила королева. Положив трубку, она сделала глубокий вдох и сказала себе: “Нужно быть поосторожнее”. Стронг – очень ценный ресурс, но нельзя допустить, чтобы он начал действовать без присмотра. Среди всех ее помощников только Рози знала, как далеко она готова зайти, чтобы во всем разобраться. Старший инспектор, безусловно, знаток своего дела. Королева просто хочет помочь – не больше и не меньше. Не дай бог кто‑то увидит, что она учит полицейских работать. Не дай бог. В воскресенье Рози встала пораньше и отправилась на автобусе в Портобелло-Грин. Ей всегда нравился здешний блошиный рынок с винтажной одеждой и всякими антикварными вещичками. Со школьных лет, после катания верхом и выполнения домашних заданий, Рози предавалась мечтам о том, какой будет ее взрослая жизнь: она будет носить экстравагантные платья, хвастаться всем модной мебелью, хранить целую коллекцию шикарных украшений. За выходные в доме Шолто Харви эти грезы стали еще живее и ярче. Ей захотелось приблизиться к ним, почувствовать, потрогать, оценить. Пускай первым взносом за мечту детства станет роскошное пальто или хотя бы винтажная подушка. Но сегодня все было совсем иначе, и в этот район Рози приехала не столько ради шопинга. Около часа она любовалась витринами, затем купила в цветочной лавке букет георгинов. В сумке лежала банка куриного супа, которую она выпросила на кухне во дворце, и коробочка шоколадных конфет ручной работы – мама всегда говорила, что к тем, кто болеет, без коробочки шоколадных конфет не приходят. Многоквартирный дом, куда держала путь Рози, стоял между зданием начальной школы и оживленным шоссе. Район был ей хорошо знаком, потому что двадцать лет назад она училась в этой школе. Именно поэтому в пятницу ее внимание привлек разговор горничных, которые обсуждали, где живет Лулу Арантес. – Она сказала, что травмировалась в Винсент-Хаус. – В Пимлико? – Нет, в Ладбрук-Грув. Она с лестницы грохнулась – бам! И прямо на больное плечо. Опять сломала ключицу, по фингалу под каждым глазом. Сказала, что придет в понедельник, но что‑то мне не верится. Рози про себя согласилась. Работать с только что сломанной ключицей чересчур, даже для Лулу. У другой горничной она узнала номер Лулу и отправила ей сообщение, спросив, можно ли ее навестить. Ее мать живет неподалеку – это чистая правда, но тот факт, что она в любом случае собиралась приехать в те края, – наглая ложь. Лулу ответила, что будет очень рада ее видеть. Рози мучило плохое предчувствие. Пока она шла по знакомым улочкам, где бегала еще школьницей с косичками, ее одолевали дурные мысли. В те времена ее волновали несделанные уроки или страх надеть в церковь не те туфли. Теперь проблем было гораздо больше. Синтия Харрис мертва, Мэри ван Ренен так напугана, что уехала из Лондона, невестку Лулу убил муж, избивавший собственную жену, а в голове Рози стоял образ боевого ножа, такого элегантного и смертоносного, прорисованного со всеми деталями, вплоть до колец на рукоятке. Неужели Лулу действительно упала? Разве у тех, кто падает с лестницы, появляются синяки под глазами? С кем она живет? Они не общались вне работы, и личные дела Лулу не касались Рози, хотя тревожное чувство в животе подсказывало, что в этом стоило разобраться. И если ей укажут, что она лезет не в свое дело, то она хотя бы порадует Лулу конфетами. Рози постучала. Дверь открыл приятного вида пожилой человек с неестественно черными волосами, одетый в элегантные брюки чинос и приталенную хлопковую рубашку. В молодости он явно был высоким, но теперь ему пришлось немного приосаниться, чтобы сравняться взглядом с Рози. – Да? – произнес он скрипучим голосом. В его глазах читались любопытство и настороженность. – Здравствуйте, меня зовут Рози Ошоди. Я работаю с Лулу во дворце. Она разрешила мне ее навестить. – Ах, вы из дворца! – воскликнул мужчина, и на его лице тут же засияла улыбка. – Проходите-проходите. Уверен, Лулу будет рада вас видеть. Она сейчас в постели, старается почаще вставать и расхаживаться, но, видите ли, каждое движение очень болезненное. Уговорить ее полежать – та еще работенка! Посмотрим, получится ли у вас. Рози обещала постараться. Проходя вглубь тесной квартирки, она немного выдохнула и осознала, что в глубине души ожидала увидеть перед собой гору мышц в футболке с надписью “Я избиваю жену”. Но ничего такого во встретившем ее человеке не наблюдалось. Она действительно не знала всей ситуации и решила не делать поспешных выводов. Лулу сидела на кровати в маленькой светлой комнате, оформленной в ярких желтых и зеленых тонах. Столик рядом с ней был завален журналами и горстями винограда. Когда пожилой мужчина ушел, она улыбнулась Рози. – Это дядя Макс, – объяснила Лулу. – Он живет со мной – вернее, я живу с ним, это его квартира – и присматривает за мной, как настоящий профессионал. Боже! Это что, суп? Шоколадные конфеты, цветы! Рози, правда, не стоило! Я в полном порядке! Рози села в кресло у кровати. Лулу щебетала как обычно, но Рози не давали покоя темные, почти черные круги у нее под глазами. При малейшем движении горничная морщилась от боли. Рози заставила ее признаться, что она не только сломала ключицу, но и ушибла три ребра. – На лестнице? Лулу вздохнула, поморщилась и кивнула. – Понимаю, звучит странно. Даже не знаю, как я так умудрилась. Видно, отвлеклась на плечо. Тащила тяжелую сумку с продуктами. Потянулась, чтобы схватиться за поручень, промахнулась и полетела вниз. Перекувырнулась и приземлилась прямо физиономией вниз. Так глупо вышло! – Где это было? – Да вот здесь, прямо возле квартиры, – сказал дядя Макс, появившийся в дверном проеме с подносом. – Я услышал крик, выбежал, а она лежит лицом вниз, руки в стороны. Видно было, что дело серьезное. Обычно она не разрешает мне звонить в скорую, но тут согласилась, да, милая? На слове “милая” Рози передернуло. Что это за “дядя” такой? Он поставил поднос на пол, подвинул журналы, чтобы освободить место, и попросил подождать, пока чай заварится. Рози спросила, как они познакомились, и он присел на край кровати, чтобы присоединиться к беседе. – Я знаю Лулу с самого детства, да, милая? Она дочка моей сестры и моя крестная дочь. Окей, значит, все‑таки дядя. Очевидно, их связывали близкие отношения – это было ясно по тому, как они перебивали друг друга и хором заканчивали шутки. – Мы всю жизнь живем душа в душу, да? – сказал он. Лулу согласилась. – Никогда не видела дяди круче Макса! Это он научил меня танцевать. – Ты не знала, Рози? – отозвался он с края кровати. – Линди-хоп, слышала про такой танец? Писк моды в сороковые! Но для него нужна хорошая растяжка. Эх, видела бы ты нас! Я в брюках-клеш и ботинках с гамашами, Лулу в юбке-солнце. Правда, для нее этот танец довольно травмоопасный, да, милая? – Вечно себя калечу, – сказала Лулу с ухмылкой. – Уж не знаю, как я так увлекаюсь. Да и не только себя. Помнишь, как месяц назад я тебе фингал поставила? Так заплясалась, что врезалась в тебя пару раз, помнишь, дядя Макс?