– Ты видел это оружие? – вдруг обратился он к дворецкому, который стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди. – Револьвер лежит в левом ящике моего стола. Вот ключ. – И он бросил связку на пол к ногам дворецкого. – Принеси. – Хорошо, сэр Найджел, – отозвался Боркинс, поднял ключи и вышел, оставив дверь открытой, словно не хотел пропустить ни слова, сказанного в комнате. Когда шаги его стихли, Мерритон произнес: – Я не суеверный человек, господин Хэдленд. Никогда не верил в сплетни старух о ледяном пламени. Я думал лишь о том, что при исчезновении нового человека вспыхивают новые огни. Шампанское, дурацкая ставка Дакра, эти дикости. Я ушел к себе в комнату, пожелав доктору спокойной ночи. Но сам уснуть не мог, сел к окну, стал смотреть на болото. Неожиданно огни полыхнули со страшной силой, и тогда я решил… Я… Дакр Уинн… Инспектор Клик чуть наклонил голову, продолжая поглаживать подбородок. – Интересно, сэр Найджел, – заметил он. – Однако не останавливайтесь. Что случилось потом? – Ну, я выстрелил в эти огни. Разозлился и выстрелил через открытое окно. Пальнул наобум. И еще выкрикнул что-то вроде: «Я заставлю вас потухнуть. Вы – порожденье дьявола!» Точно не помню. Что-то наподобие того. Но когда прозвучал выстрел, мой разум прояснился. Я почувствовал, что виноват и буду выглядеть по-дурацки в глазах гостей, если они узнают про ночную пальбу. А тут как раз ко мне в дверь постучал Бартоломью. Доктор кивнул, словно подтверждая слова молодого человека, а потом шагнул вперед, собираясь что-то сказать, но инспектор остановил его движением руки. – Дальше, сэр Найджел! Мерритон откашлялся, чтобы продолжить, но, прежде чем заговорить, посмотрел на инспектора. – Доктору показалось, будто он услышал выстрел. Он спросил меня, кто стрелял, и я ответил, что стрелял в огни. Это удивило его, как любого нормального человека. Как и вас, господин Хэдленд. Можете считать меня дураком, в конце концов! Я показал револьвер доктору, и он ответил, что заберет его – на тот случай, если мне вдруг ни с того ни с сего захочется еще пострелять. А потом я лег спать и, как это ни удивительно, уснул. Вот, собственно, и все. – Да, занимательная история, – объявил инспектор Клик, когда Найджел закончил. – Достаточно правдивая, тем более вы сами нам ее изложили. Я, без сомнения, на вашей стороне. Только как убедить в вашей невиновности присяжных? – Он покачал головой. – Они не поверят, а просто посмеются над всем этим и скажут, что вы или пьяны, или замечтались. В двадцатом веке люди презирают суеверия, сэр Найджел, и не позволяют сверхъестественным силам управлять ни общественной, ни частной жизнью. То, что вы поведали, расценят как небылицу. Лицо Мерритона пошло красными пятнами. Глаза загорелись, как у безумца. – Выходит, и вы мне не верите? – нетерпеливо потребовал он ответа. Инспектор поднял руку, призывая всех к молчанию: – Я ничего подобного не утверждал, а всего лишь заметил, что вам не поверят присяжные. И в этом я убежден. У вас имелся мотив убить Дакра Уинна. Все улики против вас. Вы можете подтвердить, что все было так, как изложил сэр Мерритон, а, доктор Бартоломью? – Полностью подтверждаю в качестве незаинтересованного лица, – объявил доктор, поняв, что господин Хэдленд рассуждает совершенно беспристрастно. – Хорошо. Но если бы у вас, сэр Найджел, был еще один свидетель, который видел, что вы стреляли в окно, или слышал пистолетный выстрел, это позволило бы прояснить многие вопросы. Что, никого нет? А вдруг кто-то слышал выстрел, но умолчал об этом? В эту секунду вошел Боркинс. В руке он держал небольшой револьвер. Пройдя через комнату, дворецкий вручил его инспектору. – Вот то, что вас интересует, сэр, – процедил он ледяным тоном и бросил косой взгляд на сэра Мерритона. – Я в курсе, о чем тут говорили, и готов дать показания, если, конечно, присяжные захотят выслушать меня. Я даже могу кое-что добавить к сказанному. Этот человек… – Повернувшись, он указал пальцем в сторону Мерритона и посмотрел на него, кривясь от ненависти: – Вот он и есть настоящий убийца бедного Уинна! Глава 16. Обвинение и арест С криком «Как ты смеешь, гад! Я тебя прикончу, подонок!» Найджел метнулся вперед, чтобы вцепиться дворецкому в горло. Однако инспектор Клик, которого всегда отличала молниеносность реакции, в один миг оказался рядом, оттолкнул Боркинса и схватил Мерритона за руки, крепко удерживая его и призывая образумиться, но тот, извернувшись, сумел несколько раз пнуть предателя ногой с диким визгом: – Будь ты проклят, лжец! – Полегче, полегче, – пробормотал инспектор. – Вам нисколько не поможет, если вы нападете на свидетеля. Мы обязаны выслушать все, что он скажет, точно так же, как выслушали вас. А потом сами решим, правду он говорит или нет. Вы, доктор, совершенно правы: я – полицейский и нахожусь здесь исключительно для того, чтобы расследовать это ужасное происшествие. Так что я должен знать все факты, прежде чем сделать какой-то вывод. Думаю, мистер Лэйк придерживается точно такого же мнения. – При этих словах Клик внимательно посмотрел на Боркинса, пытаясь поймать его взгляд, но старик выглядел совершенно невозмутимым, словно вспышка ярости сэра Найджела ничуть не удивила его. – А теперь, пожалуйста, все по порядку. Итак, вы слышали выстрел из револьвера, когда ваш хозяин стрелял из своей спальни. Где расположена ваша комната? – В другом конце дома, сэр, – ответил Боркинс, словно у него спрашивали о каком-то пустяке. – Но в тот вечер я вначале спустился в гардеробную, поскольку считал, что происходит что-то нехорошее. Я слышал ссору, которая вспыхнула между сэром Найджелом и господином Дакром Уинном. Тот вышел, яростно хлопнув дверью. Но я держал ухо востро, если так можно выразиться. – Понимаю. Вы подслушивали, да? – спросил инспектор Клик, и дворецкий наградил его испепеляющим взглядом из-под темных бровей, а рот его сжался, превратившись в изогнутую подкову. – И что было потом? – Я зашел в ванную комнату, потом в холл, держа ушки на макушке, опасаясь, что и в самом деле произойдет что-то неприятное. Сэр Найджел сделал предложение девушке Уинна, поэтому… – Заткни свою пасть, мерзкое животное, – с ненавистью крикнул Мерритон. – Ты не смеешь даже упоминать ее имя, или я размозжу тебе череп, и пусть потом меня повесят – лишь бы тебе пришел конец. Боркинс посмотрел на инспектора весьма многозначительно, словно хотел сказать: «Вы сами видите, какой безумец этот сэр Найджел». – Излагайте свою версию как можно короче, и не надо никого провоцировать, – отрезал детектив, раздраженный поведением дворецкого. – Далее я увидел сэра Найджела, доктора и господина Уэста – они вместе шагали по коридору. Я слышал, как они пожелали друг другу доброй ночи, видел, как доктор зашел в свою спальню, а Тони Уэст вернулся в курительную комнату; потом слышал, как сэр Найджел повернул ключ в замке. После этого наступила тишина. Я еще какое-то время бродил по дому, проверяя, все ли в порядке. Когда же я направился в свою комнату, раздался выстрел, и я помчался назад. Я не слышал всего, но последняя фраза сэра Найджела была: «Посмотрим, как вам понравится вот это!» Не ожидая продолжения, я спустился в помещение для слуг – оно как раз под курительной комнатой, где по-прежнему сидели и курили остальные гости. Потом выглянул из окна комнаты для слуг, и в свете луны увидел Уинна, который лежал на дорожке из гравия как раз под окном спальни сэра Найджела. Мне Дакр показался живым. Да он и вправду был еще жив. Внезапно он дернулся несколько раз и затих… Кроме того, я видел сэра Найджела у окна его спальни с пистолетом в руке. Все дело в том, что я впечатлительный человек и сильно испугался. Вернулся к себе, запер дверь, нашептывая себе под нос: «Он сделал это! Он наконец-то осуществил это. Он прибил Уинна». Вот и все, что я обязан был рассказать вам, сэр. – Вот и выходит, что ты – подлый лжец! – злобно выкрикнул Мерритон. Лицо его все еще было перекошено от гнева, и жилка на виске пульсировала. – Часть этого рассказа – правда, но как я мог так быстро спрятать тело, чтобы при этом никто не заметил моего отсутствия, никто из тех, кто сидел в курительной комнате? Они бы услышали, как я вхожу и ухожу. Тем более что окна курительной комнаты выходят прямо на дорогу. Так что, господин К… Хэдленд… – Он поправился как раз вовремя, заметив взгляд Клика, а когда продолжил, голос его звучал так, словно каждое слово давалось ему с трудом и каждый звук был переполнен яростью. – Я не гигантского телосложения, не так ли? Я не сумел бы поднять Уинна живым, даже если бы он не сопротивлялся. Каким же образом я поднял бы его мертвым, если тело покойника становится еще тяжелее? Поэтому свидетельство Боркинса – ерунда. Едва все это уладится, я поквитаюсь с негодяем. Кроме того, вы должны помнить, что именно я пригласил вас сюда и поведал вам всю историю… Мерритон чувствовал стальную хватку инспектора Клика – грозы всех преступников Европы. А потому, несмотря на свою ярость, сэр Найджел постарался сдержаться и не произнести вслух настоящее имя господина Хэдленда, которое рвалось у него из груди. – Я пригласил вас как друга и рассказал все, что знал об этом странном деле, а теперь вы собираетесь обвинить меня в этом убийстве? Не обращайтесь со мной, как с подозреваемым, господин детектив. Я пока не в суде. Я сам хочу постичь истину, и не нужно обвинять меня в убийстве человека, который гостил в моем доме, тем более что вы – профессионал, которого я вызвал, чтобы найти подлинного убийцу. – Вы не дали мне времени, так что я даже не успел сказать, обвиняю ли я вас, сэр Найджел, или нет, – терпеливо произнес Клик. – Теперь, если вы разрешите мне выразить свое мнение, я намерен рассмотреть показания вашего дворецкого. В них есть прорехи, которые необходимо заполнить, и тонкие места – на них в любом случае заострят внимание и судья, и присяжные. Он утверждает, что стал свидетелем и видел вас. В крайнем случае, это будет его слово против вашего. Я имею в виду информацию относительного того, кто стрелял: вы или кто-то другой? Еще хотелось бы, чтобы вы не забывали: я не просто гость, а представитель закона, который оказался у вас в доме отнюдь не по собственной прихоти. – Я и не забываю, – вскинул глаза Мерритон, стараясь держать себя в руках. – Итак, – продолжал инспектор, повернувшись к дворецкому и уставившись на него, – вы готовы повторить все, что сказали, под присягой и понимаете, что лжесвидетельство считается преступлением и наказуемо? – Да, сэр, – проговорил Боркинс так тихо, что его слова едва удалось разобрать. – Все ясно. А почему вы сразу не сообщили об этом полиции? – Я чувствовал зависимость от сэра Найджела, – медленно и четко произнес дворецкий. – Человек, которого я видел в окне с пистолетом, – это сэр Найджел. Но тогда я не думал, что у него имеются какие-то преступные намерения. К тому же я не хотел, чтобы старый дом и старый род так опозорили. – Значит, вы подождали, пока обстоятельства сложатся не в пользу вашего господина, а потом решили выдвинуть свои обвинения? – с усмешкой подытожил Клик. – Да, сэр, – кивнул Боркинс, которому не нравился этот допрос; дворецкий нервничал, голос его дрожал, но даже в таком состоянии он упорно твердил свое. – Вы должны будете привести вескую причину, согласно которой мне придется поверить вам, а не сэру Найджелу, тем более что ваши показания звучат сумбурно и не очень правдоподобно. Я склонен скорее поверить вашему хозяину. Боркинс неожиданно дернул головой, в его глазах появился страх, перекошенное лицо посерело. – Что вы обо мне знаете, кроме того, что я всю свою жизнь прослужил этой семье? – Тут он вызывающе посмотрел на инспектора. – Я всего лишь бедный честный старик, который больше двадцати лет провел в этом доме. – И надеялись провести тут еще лет двадцать, не так ли? – насмешливо поинтересовался инспектор. – Поверьте, я знаю о вас много больше, чем вы подозреваете. Но пока все это к нашему делу не относится. Мы поговорим об этом позже. Теперь у нас есть револьвер, и… Доктор, вы не согласились бы помочь нам? Мы как служители закона хотели бы использовать ваши профессиональные навыки, чтобы попытаться выпутать вашего друга из неприятностей. Нам важно, чтобы вы исследовали рану Дакра Уинна, а лучше всего, если вы сумеете извлечь пулю из его черепа. Тогда мы сравним ее с теми, что остались в барабане револьвера. – Я не стану этим заниматься, господин Хэдленд, – твердо заявил доктор Бартоломью. – Не собираюсь делать ничего, что заманит этого юношу в зал суда и приведет его на эшафот по ложному обвинению в убийстве. Мне дорога его жизнь. – Тогда я именем закона потребую, чтобы вы провели экспертизу, – ответил Клик и кивнул Петри и Хаммонду, которые вместе с Доллопсом стояли в сторонке. – Если доктор Бартоломью не подчинится мне, арестуйте его за пренебрежительное отношение к охранителям правопорядка в стране. – Но я никакого пренебрежения к вам не выражал, господин Хэдленд. Это произвол! – Да, произвол, – подтвердил Клик. – Я с вами согласен. Однако мне категорически необходимо ваше участие. Кроме того, – он неожиданно замер, внимательно глядя в лицо Бартоломью, – кто знает, вдруг эта пуля докажет невиновность сэра Найджела? Может, в моей руке совершенно не тот револьвер, из которого застрелили этих двоих? И тогда вы, доктор, будете виноваты в том, что мне придется арестовать вашего друга и держать его в тюрьме, пока не закончится следствие. По крайней мере, дайте ему шанс оправдаться. Какое-то время доктор Бартоломью стоял, таращась на инспектора, словно боролся с ним взглядом. Он так и не мог понять, как ему относиться к Гамильтону Клику: с ненавистью или с уважением. Тем не менее ему ничего не оставалось, как покориться полицейским. Он вздрогнул всем телом и отвел взгляд. – У меня тут нет никаких инструментов, – наконец выдавил он, стараясь оттянуть время. – Все, что нужно, есть у меня наверху. При случае я люблю заняться хирургией и всегда вожу инструменты с собой. Через минуту их принесут. Так вы согласны? Доктор встал между двумя полицейскими, готовыми арестовать его в любой момент, и лицо его застыло, подобно маске. – Это – произвол, но у меня нет выбора, – объявил он. Доллопс помчался за инструментами. Клик начал готовить место для операции. Сэра Мерритона он отослал в курительную. Петри, Хаммонд и Боркинс околачивались в помещении для слуг и присматривали за дворецким, чтобы сэр Найджел ненароком не расправился с ним. В комнате остались инспектор, суперинтендант, доктор и трупы. Снаружи раздался зычный голос констебля Робертса, который уже прибыл и отдавал распоряжения своим людям. Детективы из Лондона пока не обращали на него внимания. Доктор Бартоломью приступил к вскрытию. Найджел, сидя в курительной, мучительно пытался припомнить все детали того, что случилось в ту ночь, когда пропал Дакр Уинн. Хозяин поместья чувствовал себя усталым и опустошенным. Какую же глупость он совершил, пригласив в свой дом этих полицейских псов! Какой он дурак! А теперь они же и грызут его, обвиняя в убийстве – достаточная причина, чтобы выбить из седла любого нормального человека. Антуанетта! Его дорогая невеста! Если против него выдвинут обвинение в убийстве, а потом арестуют, что станется с нею? Такой поворот событий наверняка разобьет ее сердце. И тогда он больше ее не увидит! Слезы навернулись на его глаза. Боже! Если его обвинят, Антуанетта никогда не выйдет за него замуж. Сколько времени понадобится полицейским для вскрытия? А вдруг пули все-таки окажутся различными? Ведь немыслимо, чтобы они были одинаковы? Небольшой револьвер сэра Найджела являлся достаточно необычным оружием. Такое изготавливала лишь одна компания во Французской Африке. Ни у кого другого такого пистолета не могло оказаться… Да, это шанс. Кровь усиленно стучала в висках, сердце учащенно билось. Надежда росла, отметая в сторону все опасения и ужасы, которые преследовали несчастного, подобно демонам от другого мира. Однако сердце его замерло, когда он услышал шаги одного из экспертов. Голова у Мерритона закружилась, ноги стали ватными. Через мгновение появился инспектор Клик. В одной руке у него был револьвер, а в другой – маленькая черная пуля, которую, судя по всему, извлекли из черепа мертвеца. Найджел увидел печального доктора, выглядывающего из-за плеча суперинтенданта Нэкома. На мгновение весь мир поплыл перед глазами владельца поместья. В первый момент он даже не понял, о чем говорит господин Клик. – Пуля та же самая, как те, что в вашем револьвере, сэр Найджел, – объявил инспектор. – Мне жаль, но придется выполнить одну неприятную процедуру. Констебль Робертс, возьмите этого человека под стражу. Я арестовываю вас, сэр Мерритон, по подозрению в убийстве Дакра Уинна. Глава 17. Тюремные мучения То, что последовало дальше, напоминало Мерритону кошмар. То, что его арестовывают за убийство Дакра Уинна, никак не выходило из головы Найджела. Убийца! Они назвали его убийцей! Лгуны! Дураки! Все они считают его убийцей! И все из-за того, что́ сболтнул этот червь, его дворецкий – человек без чести и совести. А ведь он наврал с три короба! Ужасно! Каким же демоном оказался знаменитый детектив Клик! Он ведь приехал сюда по приглашению Найджела, а затем неожиданно – из-за лжесвидетельств – поймал его в петлю закона. Если бы он, Найджел, заранее посоветовался с доктором Бартоломью, то не стал бы звать в свой дом полицейских… Но как он мог предположить, что эти мнимые служители закона обвинят в злодействе именно его? К тому же теперь бесполезно что-либо говорить или отрицать. Выстрел револьвера и небольшая пуля – слишком веские доказательства, а если прибавить к этому рассказ лжесвидетеля… Да, отныне его слово – сэра Найджела Мерритона – стало пустым звуком.