Следующий час или два показались ему невероятно мучительными. Он сидел молча, с белым, как стена, лицом и отсутствующим взглядом. И в самом деле ситуация получилась дикой. Он сам привел механизм в движение, сам пригласил неутомимого Гамильтона Клика – и теперь тот обвинил сэра Найджела в тяжком преступлении. Его посадили в небольшую камеру, подальше от зевак, которые тут же явились в полицейский участок, – новости в сельской местности распространяются моментально, особенно когда такая гадюка, как Боркинс, треплет языком, вернее ядовитым жалом, направо и налево. Тем не менее, оказавшись под замком, Найджел получил время, чтобы все обдумать, вышагивая туда-сюда по крошечной камере с зарешеченным окном, расположенным слишком высоко, чтобы человек мог дотянуться до него. В углу лежал соломенный матрас, чтобы лечь. На второй день заключения к арестованному приехал посетитель – Антуанетта. Грубый деревенский парень, которого приняли на работу в полицию исключительно за его физическую силу, носил форму так, словно она с чужого плеча. Он объявил о прибытии девушки. Эта новость ударила Найджела, словно плеть. Он не хотел, чтобы возлюбленная видела его в таком состоянии. Несмотря на свое отчаянное положение, молодой человек попытался изобразить на лице улыбку. – Как я предполагаю, Беннет, мне позволят увидеться с мисс Брелнер? Или мое мнение вовсе не учитывается? – поинтересовался он у тюремщика. – Да, сэр, позволят, – удрученно произнес Беннет. – Какие-то ограничения? – Есть кое-что. Но если хотите, сэр Найджел, я попробую отменить… – Лучше скажите, что происходит? – Констебль Робертс приказал, чтобы я оставался с вами, но я могу отвернуться, – пробормотал Беннет, сильно покраснев. – Так я провожу к вам леди? – Ну конечно. Вошла Антуанетта. Ее платье было из мрачной серой ткани, из-за чего девушка еще больше, чем обычно, напоминала фею. Лицо закрывала серая вуаль, походившая на клочок тумана. – Найджел! Мой бедный Найджел! – Все в порядке, Антуанетта. – Найджел… Все это невозможно! Совершенно невероятно! О чем ты думал, собираясь убить Дакра? Однако я знаю, это сделал не ты… Но теперь-то, теперь-то надо что-то предпринять, дорогой! Нельзя допустить, чтобы ты пострадал за чьи-то грехи. Так не должно быть! Мерритон слабо улыбнулся девушке и сказал, насколько она красива. Потому как нет смысла объяснять тщетность каких-либо усилий. Существовали револьвер и пули. И все это принадлежало ему. Тут оправдываться было бесполезно. – Они мне не верят. Говорят, что это я убил несчастного Уинна, а Боркинс – настоящий дьявол! – рассказал им фальшивую историю и фактически подтвердил под присягой, что видел Дакра Уинна на дорожке возле окна моей спальни, видел его смерть. Конечно, это возмутительная ложь, но полицейские ему поверили. – Найджел! Как он посмел?! – Кто? Боркинс? – Как он посмел? Ваш дядя Хоу в гробу перевернулся бы, узнай он об этом! – Лицо Антуанетты неожиданно напряглось, в уголках глаз блеснули слезы. Она положила руки на плечи возлюбленному, а потом потянула его, заставив чуть нагнуться, так, чтобы заглянуть ему в глаза. – Дядя Густав просил меня передать вам, что не верит в выдвинутые против вас обвинения, – мягким голосом произнесла она. – Он собирается провести независимое расследование. Он чувствует себя таким несчастным из-за всего случившегося. Какую ужасную паутину они сплели вокруг вас, какой отвратительный заговор! Найджел, дорогой, почему вы не сообщили нам, что это вовсе не ваши друзья, а детективы? Почему не сказали, что они приехали не просто в гости, а расследовать исчезновения людей? Если бы вы только предупредили об этом… Мерритон на мгновение замер, а потом наклонился и нежно поцеловал Антуанетту в лоб. – И что тогда изменилось бы, моя дорогая? – Я заставила бы вас отослать их! Непременно сделала бы так! – с чувством воскликнула девушка. – Они не должны были приезжать. Или приехать только в том случае, когда вы были бы полностью уверены в собственной безопасности. Я ведь чувствовала, что вот-вот должно произойти что-то ужасное. Я боялась за вас, так боялась! И даже не могла объяснить почему! Я продолжала смеяться над собой, пыталась отвлечься, слушала – как вы назвали это? – блюз… И вот оно случилось! Найджел кивнул. – Случилось… Беннет, взглянув на наручные часы, повернулся. – Извините, сэр Найджел, – пробормотал он. – Десять минут – то самое время, которое позволительно заключенному, и боюсь, что молодой леди пора уходить. Мне, конечно, все равно, но, если кто-то узнает… В общем, время истекло, иначе мне влетит. – Несомненно, Беннет, хотя в разных обстоятельствах люди ведут себя по-разному, – возразил Мерритон с холодной улыбкой. – Тебе нечего опасаться. Антуанетта, суд еще не скоро, и к тому времени я постараюсь нанять самого лучшего адвоката, чтобы он защищал меня. Этот узел должен быть разрублен, нужно только нащупать слабое звено. Пока все улики против меня. Вы же знаете наши суды. Так что остается надеяться на лучшее. Еще секунду Антуанетта не отпускала его. В это мгновение лицо ее приняло решительное выражение. Потом она с отрешенным видом отступила и отвернулась. Найджелу показалось, что в этот миг она едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Когда девушка ушла, Мерритон сел на край узкой кровати и опустил голову, закрыв лицо руками. Ситуация казалась совершенно безнадежной. Каковы его шансы, если инспектор Клик выступит против него? Гамильтон Клик за свою жизнь разрешил тысячи загадок, которые ставили в тупик самых опытных следователей. Он вряд ли признает, что в этот раз совершил роковую ошибку. В осознании этого факта сэр Найджел находил некое мрачное удовольствие. Вот только если бы жертвой этой ошибки был не он… Найджел просидел достаточно долго, размышляя, напрягая утомленный разум в попытках найти выход из сложившегося положения. Тяжелые шаги Беннета, обутого в грубые ботинки, вернули узника к реальности. – К вам еще один посетитель, сэр, – проговорил он. – Джентльмен, которого я однажды видел у вас в «Башнях…». По-моему, его зовут Уэст, сэр. Констебль Робертс разрешил вам увидеться с ним. «Милый констебль», – с горечью подумал Мерритон. Его губы скривились в притворной улыбке. Затем он неожиданно ощутил странное облегчение. Что же это: крысы покидают тонущее судно? Был еще старый доктор Бартоломью, который пришел, сказал заключенному парочку одобряющих фраз, передал парочку книг, чтобы он не скучал, – но разве способен человек читать книги в подобных обстоятельствах? А теперь Тони Уэст – пять футов и три дюйма мужественности, и выглядел он так, словно готов был с голыми руками броситься на здоровенного тюремщика. Руку Найджела он сжал с такой силой, будто хотел ее сломать. – Добрый друг Найджел! Старина! Я так рад видеть вас. И какой идиот засадил вас в эту камеру? Стоило бы открутить ему дурную голову! Как вам здесь? Пошутив подобным образом, Уэст попытался скрыть свои настоящие чувства, но дрожащие губы говорили о том, что́ он испытывал на самом деле. Верный друг Тони Уэст! – Хорошее место для сквайра и владельца поместья, не так ли? – с наигранным юмором пробормотал Мерритон, пытаясь сохранить самообладание, а потом продолжал все тем же легкомысленным тоном: – Черт возьми, Тони! Вы-то хоть не верите, что я преступник? Уэст покрылся красными пятнами. В первые несколько секунд он хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды, и не мог ничего сказать. – Поверить этому? Вы что, считаете меня сумасшедшим?! Да какой дурак во все это поверит? Разве той ночью меня с вами не было? Естественно, и на суде я заявлю, что все это вранье. Пуля или не пуля, я-то уверен, что вы не убийца, и готов поклясться жизнью, что все именно так. Многие были с Дакром Уинном на ножах. Он для всех – как заноза в заднице. Единственное, на что он годился, так это одалживать деньги. Вы и сами знаете, как он обожал долговые расписки. У вас была причина убить его, но она не идет ни в какое сравнение с ситуацией Лестера Старка, уверяю вас. Или возьмем, к примеру, меня… – Нет, у меня никогда не было причины убивать Дакра. Если, конечно, не считать тот спор из-за ледяного пламени. Больше им нечего предъявить в суде. Хотя они способны все перевернуть с ног на голову, только ради того, чтобы измазать дерьмом мое имя. Если мне удастся оправдаться, то Боркинса я уж точно прибью. Неожиданно Уэст поднял руку. – Не говорите ничего, что могут использовать против вас, – спокойным тоном объявил он. – Поверьте мне, сэр Найджел, закон – самое большое ничтожество на земле. Кстати, я видел этого человека – детектива Хэдленда. Он просил меня передать вам кое-что. Так вот, они нашли в кармане Дакра долговую расписку, которую дал ему Лестер Старк. Он написал ее дня за два до вечеринки. Забавно, не правда ли? Забавно? Мерритон почувствовал, как в сердце внезапно вспыхнул огонек надежды, и тут же у него возникло неприятное ощущение. Неужели он способен радоваться тому, что подозрение ляжет на приятеля? Неужели он на какой-то миг захотел увидеть вместо себя в этой камере одного из своих друзей? Но долговая расписка… К тому же речь шла о Лестере Старке! Найджел помнил мрачные взгляды, которыми он и Дакр обменялись в тот вечер. Пытаясь отогнать скверные мысли, Мерритон дернул подбородком. – И что, как они считают, я стану делать с этой информацией? – Хэдленд сказал, что собирается и дальше заниматься данным вопросом. На вид он очень приличный малый. Успокоиться? Разве это возможно, когда с вами происходят такие омерзительные вещи?! Но Лестер не убил бы никого, хотя несколько месяцев назад он твердил, что мечтает, чтобы Уинн горел в аду! Только вот в том положении, в котором оказался Найджел, нужно держать рот на замке и никому не рассказывать о той беседе, или детективы и впрямь возьмутся за бедного Старка. Остаток тоскливого дня Мерритон скоротал, размышляя о долговой расписке, выведенной каллиграфическим почерком Старка: как узник ни старался, мысль о ней не выходила у него из головы, потому что пока это была его единственная надежда на спасение. Глава 18. Дерзкий план Суперинтендант Нэком, инспектор Клик и его помощник Доллопс по-прежнему жили в «Башнях…», помогая коронеру собрать факты, касающиеся насильственной смерти Уинна и Коллинза и возможных мотивов их убийства, чтобы Найджел Мерритон смог наконец предстать перед местным судьей на предварительном слушании. Мистер Нэком заметно нервничал, и не проходило и дня, чтобы он не выговаривал своему подчиненному: – Знаешь, Клик, от этого дела отдает гнильцой. Уж поверь моему опыту: сэр Найджел никакого убийства не совершал. Только почему-то все улики против него. – Я и не спорю с тобой, – отвечал Клик. – Однако для пользы дела будет лучше, чтобы он не путался под ногами. Выпусти мы его – он начнет жаловаться, искать поддержки родственников, друзей и просто сочувствующих граждан, а это только затормозит следствие. Люди вроде Уинна могут довести до белого каления даже дьявола, особенно если долго капают на мозги. Но есть показания Боркинса, и из песни слова не выкинешь. – Он подошел к суперинтенданту и взял его под руку. – Признайся: ты когда-нибудь видел человека, которого так корчило, как сэра Найджела при рассказе дворецкого о том, будто тот своими глазами видел Дакра Уинна лежащим на дорожке под окном спальни Мерритона? – спокойно поинтересовался он. – И эта пуля, попавшая точно в висок. Весьма странно, да? – Вот именно! – оживился Нэком. – Так ты думаешь, это сам Боркинс застрелил Уинна? – Нет, дружище, – решительно заспорил Клик. – Если моя версия правильна, Боркинс не убивал Уинна. Сэр Мерритон – и то более подходящая кандидатура для подозрений. Возникает также вопрос о долговой расписке, которую я нашел в кармане убитого. Подписана она Лестером Старком и доктором Бартоломью. Боже, какие верные друзья! Я выяснил, что Старк, Мерритон и коротышка Уэст состоят в одном клубе. – Тогда выходит, что Уинна застрелил Старк? – продолжал строить догадки суперинтендант, похоже, готовый ухватиться за соломинку, лишь бы выстроить правдоподобную версию, которая удовлетворила бы инспектора и позволила снять обвинение с хозяина «Башен…». – Мистер Мерритон, очевидно, тебе симпатичен – впрочем, как и многим другим. Ты готов обвинить в убийствах кого угодно, только не сэра Найджела. Я даже начинаю подозревать тебя в предвзятости, – съязвил Клик. – Перестань! – обиделся суперинтендант. – Что за шутки? Да, мне нравится Мерритон, и думай, что угодно. Скажу больше: будь у меня сын, я хотел бы, чтобы он напоминал по натуре сэра Найджела. Однако ситуация складывается так, что я должен покарать добропорядочного молодого человека за преступление, которое он не совершал… – Пока нужно не карать кого-то, а всего лишь провести расследование, – возразил Клик. – Эй, Доллопс, это ты? – Ага, господа. – Привет. Есть новости? Ты нашел парня с усами, который пытался прикончить меня? Судя по выражению лица, ты что-то откопал на эту тему. Не спеша и озираясь через плечо, словно боясь, что из-за угла высунется физиономия Боркинса или, не дай бог, с того света явится сам Дакр Уинн, Доллопс приблизился к инспектору и шепнул ему на ухо тоном драматического актера: – У меня возникли кое-какие предположения, командир. – Не тяни резину, тем более что мистер Нэком крайне заинтересован в том, чтобы установить личность покушавшегося на меня типа. – Этот охламон, похоже, не слишком старательно наклеивал усы, – важно изрек Доллопс, бросив торжествующий взгляд на шефа, и добавил чуть тише: – Короче, я, преследуя злодея, к полудню добрался до Салтсвита и побродил там. Нет, вы меня не торопите. Мне важно вас «подогреть»… – Ладно, валяй, сыщик. – Тот парень носит синий свитер и брюки типа моряцких, господин Клик, у него загорелая кожа, капюшон штормовки он низко надвигает на лоб. Физиономия у него, как у заправского негодяя. В ушах кольца – наверное, золотые, а черные бакенбарды и борода напоминают морские водоросли. В общем, субъект еще тот, доложу я вам. По нему петля давным-давно плачет. – Ты проследил его до Салтсвита? – быстро спросил Клик, на мгновение затаив дыхание. – Мой полуночный друг, без сомнения, приплыл на какой-то иностранной посудине – так безопаснее всего на тот случай, если коронер выйдет на его след. И что дальше, Доллопс? – Я разведал, что ваш ночной гость «бросил якорь» в нищей лачуге на берегу залива. Понятное дело: оттуда до ближайшей лодки рукой подать. Этот негодяй зашел в паб «Свинья и свисток». Я – за ним. Пинты четыре пива, поболтали о погоде, кораблях, налогах – я узнал о нем многое. Короче, никуда он от нас не денется. Клик засмеялся, похлопывая Доллопса по плечу.