– Ты оказал следствию бесценную помощь, дружище, – объявил он. – Смышленый парень, а, мистер Нэком? Сегодня вечером нам с ним надо прогуляться в Салтсвит, заглянуть в питейное заведение «Свинья и свисток» – в общем, вспомнить старые времена, когда мы сами занимались арестами и ежедневно подвергались смертельной опасности. В этом кабачке мы и перекусим. Он снова рассмеялся, беспечно, как школьник, но Нэком не разделил веселье своего друга и ответил ему с нескрываемой тревогой: – Слушай, Клик, я понимаю твой азарт и ностальгические воспоминания, но эта прогулка может оказаться последней в твоей жизни, если ты забудешь об осторожности. Тебя убьют или возьмут в заложники, и как тогда я буду тебя вызволять? Побереги себя хотя бы ради Алисы. При упоминании этого имени выражение лица Клика моментально изменилось. Во взгляде появилось нечто, сделавшее его намного мягче, складки на лице разгладились. Он вздохнул и кротко произнес: – Ладно! Я буду беречь себя, Нэком. Обещаю. Ей я тоже дал слово не рисковать. И то, что жизнь Гамильтона Клика небезразлична такому ангелу, как она, заставляет меня быть осмотрительным. Хорошо, что Доллопс не терял времени даром и раздобыл первичную информацию. Тебя я с собой не возьму. Мы с Доллопсом устроим пикник на свой лад. Однако прежде чем отправиться туда, пороемся в сундучке с гримом и немножко изменим внешность. Не стоит появляться в Салтсвите в натуральном виде. И если сегодня же вечером я не сумею рассказать тебе что-нибудь новое и интересное, то я уволюсь из Скотланд-Ярда и пойду преподавать в колледж. Мне искренне жаль Мерритона, он так молод и влюблен! Конечно, я с удовольствием отпустил бы его, но пусть пока сидит в камере, чтобы настоящие преступники почувствовали себя в безопасности, – это лишит их бдительности. Предварительное слушание коронер начнет завтра после полудня, а к тому времени многое может измениться. Суперинтендант покачал головой. – Не нравится мне эта затея, Хэдленд, – скептически промолвил он, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей. – Здесь скрыта какая-то загадка. Что-то значительное. Я нутром чую. – Я тоже, – согласился Клик. – А что содержалось в письме из штаб-квартиры? Я видел, как утром тебе передали какой-то конверт, и, судя по тому, как была наклеена марка, твоему секретарю надо сделать внушение. Или, наоборот, похвалить его. Из-за его неаккуратности твоя деловая переписка стала похожей на любовную. Думаю, Боркинс так и подумал. В ожидании вечернего «развлечения» с Доллопсом настроение инспектора было великолепным, а «барометр» Нэкома упал: шеф больше не улыбался и не шутил. – Когда придет конец грабежам банков? – со вздохом посетовал он. – Скотланд-Ярд достаточно силен, чтобы стереть в порошок любого вора. Но все наши попытки бессильны, если преступники не оставляют следов. Сотрудники из штаб-квартиры сообщили о новом ограблении в Илинге. Как обычно, похитили только золото. Преступники никогда не остановятся. Если бы не этот зловещий инцидент с сэром Мерритоном, я вернулся бы в Лондон к заброшенным делам. Если честно, они волнуют меня не меньше, чем здешние убийства. Словно возражая, Клик поднял руку. – Не торопись, – сказал он. – Лучше какое-то время бездействовать, притормозить. Тогда бандиты ощутят полную безнаказанность, расслабятся и рассупонятся. Ожидание – самая сложная часть работы. Когда же они опустят вожжи, ты возьмешь воров голыми руками. – Жаль, что мне недостает твоей уверенности, – ответил суперинтендант, качая головой. – Но ты имеешь полное право давать мне советы, ведь ты разгадал так много, на первый взгляд, неразрешимых загадок. Только не успокаивай меня, мне тоже нужна встряска и для ума, и для тела. Слушай, – внезапно спохватился он, – Боркинс зовет нас к столу. Ситуация, конечно, неловкая: есть хлеб человека, которого мы упекли за решетку. Но перекусить все-таки надо и желательно до того, как придет коронер, – потом не будет времени. Дворецкий, осторожно постучавший в дверь, в данный момент уже просунул голову в щель, приглашая детективов на ленч. В его глазах был написан триумф, на губах змеилась улыбка. Со стороны казалось, что он недавно выиграл на скачках огромную сумму. Клик выпустил в его сторону облако сигаретного дыма и закинул одну ногу на другую – жест, соответствовавший хамоватому образу Джорджа Хэдленда. – Благодарствую, – развязно произнес он. – Ох, не хотел бы я оказаться на месте вашего хозяина, милейший. Он виновен, в этом нет никаких сомнений; требуется лишь время, чтобы оформить все как положено. Только тогда можно будет говорить о правосудии. – Вот как? – изобразил удивление дворецкий, в голосе которого прозвучала затаенная радость. – Конечно. У мистера Мерритона практически нет шансов на спасение. Эшафот – вот его удел. Что поделаешь, приходится смотреть на мир беспристрастно. Мы сейчас спустимся в столовую, спасибо, Боркинс. Они потратили весь день, обсуждая эпизод за эпизодом все то, что случилось в «Башнях…», сравнивая, повторяя каждую сцену той роковой ночи, когда Дакр Уинн отправился на болота и, согласно показаниям всех, кто находился в особняке в ту ночь, так и не вернулся – если, конечно, не считать заявления Боркинса. К вечеру суперинтендант, сославшись на головную боль и прихватив с собой записную книжку, удалился к себе в комнату. На прощание Гамильтон Клик дружески похлопал его по плечу. – Берегите себя, мистер Лэйк, отдыхайте, – шутливо проговорил он, коснувшись руки шефа и почувствовав, как напряжены его мышцы. – Я, признаться, в лучшей форме, чем ты, старина. Не переживай, трудности вряд ли возникнут. Кстати, все местные газеты поместили статьи об этом ужасном деле. У Мерритона много друзей, и они хором утверждают, что он невиновен. Хвалят его, называют добропорядочным джентльменом. Но, по-моему, они ошибаются, – хитро подмигнул Клик суперинтенданту. – Во всяком случае, эти публикации помогут тебе скоротать вечер, пока мы с Доллопсом не вернемся. Обязательно прочти – некоторые репортажи очень любопытны. – И шепотом добавил: – Неплохо бы намекнуть Боркинсу, что сегодня вечером мне нужно написать несколько писем; дескать, я запрусь в своей спальне и не хочу, чтобы мне мешали. Доллопс пойдет отправлять их на почту и получать свежую корреспонденцию. Неплохой трюк, а? К чему нам подозрения? – Ты прав, – кивнул Нэком. – Я буду у себя в комнате, мистер Лэйк, – объявил инспектор Клик так громко, чтобы слышали в коридоре, если, конечно, там кто-то шпионил. – Мне нужно написать несколько писем. Нет, не по этому вопросу. Моему финансисту. Пусть меня никто не беспокоит, ладно? – Разумеется, – пообещал Нэком. – Я пока ознакомлюсь с прессой, так что можете не спешить. Дверь за спиной Клика захлопнулась, и он направился вверх по лестнице к себе в спальню, беспечно насвистывая модный мотивчик. В тот же миг из-за угла выскользнул Боркинс и насмешливо посмотрел инспектору вслед. Глаза его сузились, в уголках рта притаилась змеиная улыбка. – Тьфу! – пробормотал дворецкий себе под нос. – Эти типы из полиции – настоящие болваны и лентяи. Какой, к черту, финансист? Наверняка собирается писать своей девице, чертов воздыхатель! Он повернулся и пошел на кухню, а наверху в темном коридоре замер инспектор, с трудом сдерживая смех, – так ему понравились слова Боркинса про болванов и воздыхателей. Глава 19. В пабе «Свинья и свисток» Ночь выдалась безлунная. Большие серые облака заполонили небо. Из-за густого тумана контуры деревьев казались размытыми, а отдельные участки болот превратились в пятна чернильной мглы. Два человека в потертых брюках с вытянутыми коленями и грязных синих вельветовых свитерах, с яркими шарфами на шее и в кепках, которые то и дело наползали на глаза, брели по узкой тропинке, ведущей от «Башен…» к заливу Салтсвит. На перекрестке дороги навстречу им из тумана выскользнули две фигуры, тоже в низко надвинутых темных кепках; они фальшиво распевали вульгарную песенку «Спокойной ночи, моряки». Наши искатели приключений ответили в унисон, а тот, что повыше, еще и насвистел мелодию. Компании разошлись, не останавливаясь и не конфликтуя. В ту же минуту тот, что повыше, прекратил насвистывать и схватил своего спутника за руку. – Ты заметил? Это же Боркинс! – прошептал он. – Лицо его спутника ты не разглядел? – А то! – отвечал Доллопс с юношеским задором. – Прекрасное личико! Но я, честно говоря, поражен. Каков Боркинс! – Тише, не кричи! – одернул помощника инспектор Клик. – Я тоже его узнал. Мой друг совершил полуночный визит, вместо того чтобы мирно почивать на подушках. Вряд ли я смогу его позабыть. Ах, Боркинс, Боркинс! Хотя стоило ожидать чего-то подобного. Теперь нам нужно понять, что общего у такого парня с Уинном? Какое ко всему этому имеет отношение сэр Мерритон? Никогда не слышал, чтобы он интересовался мануфактурами. Почему этот темный незнакомец попытался убить меня, едва стало понятно, что я приехал в «Башни…», чтобы постичь тайну ледяного пламени? Часть проблемы именно в этом, Доллопс. Ледяное пламя, сквайры, темные незнакомцы, моряк, многие годы служивший семье дворецкий – вот фрагменты удивительной головоломки. Интересно, куда направилась эта парочка? – Похоже, в «Свинью и свисток», – предположил Доллопс. – Туда, где мистер по кличке Черные бакенбарды поджидает своего дружка Боркинса, чтобы отчитаться о проделанной «работе». Черт возьми, сэр! Я сроду не видел такого головореза. От одной его рожи кровь в жилах стынет! Если бы я ночью узрел подобного злодея, то грохнулся бы без сознания. Повстречай я его в темном переулке… Господи, у меня даже слов нет! Дьявол – он и есть дьявол. Клик рассмеялся. Некоторые детали его собственной «маскировки» делали инспектора этаким морячком-добрячком. Однако чтобы поддержать дух помощника, он дружески похлопал его по плечу. – Это нормально, Доллопс, не переживай. Каждый человек чего-то боится – это его право. Но его обязанность – не отступать и выполнять свой долг. А теперь мы должны разыграть небольшую пьесу. Тебе придется поднапрячься. Посмотри-ка! Видишь впереди свет? Что это, как ты думаешь? Ты ведь у нас следопыт-путеводитель! – «Свинья и свисток», – хрипло проворчал Доллопс, стараясь скрыть то удовольствие, которое испытал, когда командир назвал его следопытом-путеводителем. – Что ж, хорошо. Забава начинается. Не забудь о своей роли. Мы – моряки, только что вернувшиеся из плавания на Ямайку и оставшиеся без гроша в кармане. Мы ищем, где бы потрудиться, чтобы поправить дела. Нам сказали, что в этих местах есть работа, вот мы и отправились сюда из Лондона. Бродим уже шесть дней – дьявольски долгая прогулка! И не забудь: тебя зовут Сэм Робинсон, меня – Билл Джонс. А вот и наши друзья. Проходи. Насвистывая, они подошли к ярко освещенным дверям паба, расположенного у самого залива. Справа и слева от них тянулась ровная, как зеркало, водная гладь, едва различимая в ночной тьме. Черный на фоне выхода из гавани, словно выгравированный из тумана, едва не касаясь носом пирса, застыл пароход – тяжелая громадина, увитая сетью фонарей и огоньков. Едва различимые мужские голоса доносились оттуда, где в выложенной булыжниками верфи сгрудилась кучка маленьких рыбацких лодок. Только по призрачным парусам можно было определить их точное местоположение. Клик на мгновение остановился, наслаждаясь мирным вечером и готовясь сыграть роль, которую сам для себя выбрал. Откашлявшись, он повернулся к спутнику и обратился к нему с выговором кокни: – Черф побегхи, Сэмми, эфа лачуга ничуфь не напоминаеф дом, в кофогхом можно жифь. Мне даже возгхаст его не опгхеделифь. Ладно, давай-ка для начала хлебнем по чагхке. Кто-то обернулся на его голос, оглянулся из-за широкого плеча. Инспектор шагнул к двери сельского кабака и поднял руку, вытянув два пальца, словно подавал условный знак. Тут же шум голосов стал тише. Завсегдатаи заведения расступились, и детектив с помощником вошли, чувствуя, что все собравшиеся смотрят на них, чужаков, с нескрываемым подозрением, хотя его чуть смягчали простецкая одежда, беззлобная глуповатая «маска» Клика и то, с каким подобострастием отвечал он на приветствия совершенно незнакомых людей. Инспектор моментально заметил Боркинса, чья кепка по-прежнему была надвинута на глаза, а потертая штормовка застегнута до самого горла. Клик краем глаза посмотрел на дворецкого, потом его взгляд переместился на спутника Боркинса, походившего на одинокого озлобленного пса. Такой и впрямь способен прокрасться ночью в комнату и убить… Детектив вытянул руку – бурая обветренная кожа и татуировка в виде змеи, сдавливающей запястье: у сотрудников Скотланд-Ярда всегда был в распоряжении профессиональный грим. Инспектор водрузил руку на край мраморной столешницы бара и громко потребовал выпивки. Голос его прозвучал хрипло и надтреснуто, словно музыка дальних морей. Доллопс слегка напрягся, когда шинкарка – рыжеволосая женщина с грубым лицом, глядевшая на новичков сверху вниз, – со стуком поставила перед ними на заляпанную грязными пальцами столешницу две оловянные кружки, взяла у Клика деньги, бросила их в кассу и небрежно выложила сдачу. – Раньше я никогда вас в наших краях не видела. Заезжие, что ли? – спросила она, наклонившись над стойкой и с недоверчивой улыбкой разглядывая инспектора и его спутника. – Ага, – решительно ответил Клик. – Моряки из рейса? – Типа того, – отозвался инспектор и, сделав изрядный глоток пива, подтолкнул кружку назад к шинкарке и многозначительно кивнул. Она фыркнула в усмешке. – Повторить? Ты что-то неразговорчив, парень, тебе точно надо выпить. – А пгхо меня не забыли? – спросил Доллопс, протиснувшись вперед. – Мы с пгхияфелем фопаем от самого Ланнона, пгхосфо сил неф. – Не может быть! Восхищение, смешанное с недоверием, прозвучало в голосе кабатчицы. Среди тех, кто сидел неподалеку от стойки и слышал весь разговор, началось шевеление. – Вы точно из Лондона? Долгая прогулочка у вас получилась. А сюда зачем подались? В Лондоне что, подходящие корабли перевелись? – Там сейчас слишком много народу, настоящее столпотворение, работы нету, – ответил Клик, заглотив вторую кружку пива и снова толкнув ее через стойку, требуя добавки. – Лучше, конечно, двинуться в Саутгемптон. Но мы едва добрались до Лондона, тем более что один наш приятель сказал, что там полно работы. Только где она? Мы ее не нашли. Разве это дело, чтобы моряки вкалывали на мануфактуре, ворочая бадьи с жидким оловом? Другой работы в Лондоне не предвидится. Вот мы с Сэмом и сказали друг другу… – Тут инспектор Клик взял очередную кружку пива, отхлебнул и вытер рот тыльной стороной рукава. – Мы решили, что все это нам не подходит. А ведь мы только что вернулись с Ямайки… – Ого! – подала голос женщина за стойкой. – Вы путешествовали по южным странам? – Можно было, конечно, отправиться в глубь острова, но это не для таких морских крыс, как мы. Ведь я же говорил: на кой черт морякам идти на мануфактуру? Вот мы и очутились здесь. – Жажда пуще неволи! Мистер Черные бакенбарды, как называл его Доллопс, вошел в зал. Его тонкий рот растянулся в усмешке, открыв два ряда почерневших зубов. Инспектор почувствовал – что-то происходит у него за спиной, и резко обернулся. – Очутились, и что? Какие энергичные кузнечики! И вы что, впрямь думаете найти тут себе применение? Любой бродяга вроде вас бежит, как волк, поджав хвост, стоит ему только завидеть работу. Кто сказал вам, что здесь нужны люди? В зале повисла напряженная тишина. Мистер Черные бакенбарды посмотрел на Клика, потом на кабатчицу, которая покачала головой и захихикала, вздрагивая всем телом. Неожиданно заговорил гигант, сидевший слева от Клика. – Единственное место, где вам светит найти работу, – это мануфактура, которая производит электрические кабели для стран Европы, – объявил он. – Вы готовы к такой работе, если мастер возьмет вас? Только там придется вкалывать, а не думать. – Думать вредно! – громко заржал Клик. – Значит, парни, вы обещаете, что не станете отлынивать от работы? В любом случае не мне решать, брать вас или нет. – Вот и не лезь в чужое дело, – фыркнул мистер Черные бакенбарды, – между прочим, люди нам нужны. Одни мы всю работу не сделаем. Так что одного или двух человек на мануфактуру могут взять. Но все, что вам доверят, – это мусорное ведро, хотя вам это, наверное, обидно, – мрачно усмехнулся он. – Только учтите: чтобы с вами не было никаких проблем. Там строгий мастер. Зато нескучная работа и достойная плата. – Более приятных слов я последнее время не слышал, – ответил Доллопс.