– Вы утверждаете, инспектор, что господин Боркинс – участник преступной схемы? – с сомнением в голосе промолвил судья. – Да, причем очень важный участник. Но должен добавить: если бы не сильное желание Боркинса отомстить своему хозяину, его роль в заговоре никогда не всплыла бы. Дакр Уинн исчез бы точно так же, как многие до него, как потом пропал Коллинз, и суеверный ужас по-прежнему правил бы деревней Салтсвит. Никто больше не отважился бы отправиться на болота, чтобы открыть загадку ледяного пламени. Да, может, рабочих в Салтсвите стало бы меньше, и никакой потребности в содержании вооруженных револьверами головорезов не было бы. Но всему виной послужила озлобленность Боркинса. Он, как безумный змей, укусил самого себя за хвост. Тут-то всему и пришел конец. – Могу я узнать, почему вы решили, что Боркинс замешан во всем этом? Почему вы его заподозрили? – продолжал задавать вопросы судья. Инспектор Клик поклонился. – Конечно, – быстро ответил он. – Вы вправе поинтересоваться. Но я ручаюсь за показания сэра Найджела Мерритона. Тем более что свидетельства о причастности Боркинса к преступлению я получил, так сказать, из первых рук. Все дело в том, что дворецкий рекомендовал, то есть фактически нанял, меня и моего помощника Доллопса на мануфактуру, производившую телеграфный кабель. Поэтому мы получили возможность изучить всю ситуацию самостоятельно. – Черт побери! Ничего подобного я никогда не делал! – выкрикнул Боркинс, чье лицо стало красным, как переспелый помидор. – Вы лгун, вот вы кто! Вы готовы облить грязью совершенно невиновного человека, обгадить его имя, приписав ему какие-то мерзости. Даже если бы я занимался такими аферами, я никогда не взял бы рабочим на предприятие такого субъекта, как вы. – Да? – издевательски рассмеялся Клик. – А помните Билла Джонса, а также его пгхияфеля Сэма Гхобинсона, кофогхые фолько чфо пгхибыли с Ямайки? – На мгновение Клик скорчил невероятную рожу, потом выудил из кармана черные усы и приложил их себе под нос, а другой рукой вытащил кепку и надвинул ее на глаза, чем вызвал восхищение разве что у Доллопса. Скривившись, он взглянул на Боркинса из-под насупленных бровей: – Ну чфо, мужик? – обратился он к Боркинсу с характерным выговором кокни. – Боже милосердный! – простонал дворецкий, закрыв лицо руками, затем еще раз недоверчиво взглянул на изменившего свою внешность инспектора. – Билл Джонс! Черт побери! Действительно, вы, Клик, – настоящий дьявол. – Нет, я обычный человек. Теперь-то ваша память прояснилась, и я рад. Может, вы все-таки прекратите отпираться? Секретарь суда, хорошо знакомый с выходками инспектора Клика, уже хотел было попросить судью прервать этот балаган и вернуть процессу надлежащую строгость и достоинство, а может, даже выдворить инспектора из зала за его поведение. Но в этот момент детектив снял кепку и убрал усы, судя по всему, очень довольный устроенным представлением. – Ваша светлость, – сказал он судье, – вы только что видели Билла Джонса и его приятеля Сэмми Робинсона, – кивнул он на Доллопса. – Так вот, мистер Боркинс – или Пигготт, как он называл себя, когда занимался «дополнительной работой», – нанял меня и Доллопса трудиться на мануфактуре. А все потому, что хотел продемонстрировать, какой он важный господин. Тут-то он и просчитался. К слову сказать, вкалывать нам пришлось на славу! Мы отпахали недели две. Доллопс, легкий в общении, завел нужные связи и познакомился с неким Джимом Доббсом. Потом нас попросили помочь во время ночной погрузки – дали поработать сверхурочно, но строго предупредили, чтобы мы держали рот на замке. Мы занимались ночной погрузкой три раза в неделю – адская работенка, что и говорить! Но я чувствовал, что нужно продолжать расследование, поэтому мы прибегли к ночным изысканиям. Как раз в это время я набросал грубую карту подземных ходов и отметил места, куда они вели. Вы можете посмотреть ее, и тогда поймете, что ходы прорыты в твердой породе, разграничивающей отдельные заболоченные участки наподобие водораздела. Не исключено, что вследствие этого никто и не предположил наличия подземных ходов на болотах. Вот ход, ведущий в «Башни Мерритонов», а вот этот – в Витсбери Холл. Обратите внимание на то, как удобно они расположены – как раз возле той части, где по ночам якобы горит ледяной огонь. Наверное, именно поэтому Брелнер выбрал для воплощения своего замысла данную местность. Кроме того, судя по всему, подземные проходы весьма древние. Их вполне могли прорыть во времена войны Алой и Белой Розы. Кто же придумал расширить подземные ходы, превратив туннель в своего рода лабиринт? Думаю, Боркинс, который лет двадцать служил семейству Мерритонов. Однако факт остается фактом: подземные коридоры объединили, а затем сделали выход возле дороги в Салтсвит и на заднем дворе мануфактуры, что мы и обнаружили с моим помощником. Их существование – реальность, их легко увидеть своими глазами, чем, полагаю, скоро займутся участники следствия, которым предстоит проштудировать все мои чертежи. – Разумеется. А как вы поняли, что Боркинс – один из руководителей заговора? – Однажды он заглянул на фабрику, когда мы стояли у машин. Кто-то крикнул: «Осторожно! Босс идет!» Забавно, что днем он был одним из официальных хозяев мануфактуры, а ночью – неофициальным. Я едва сдержался, когда увидел, кто явился на самом деле, хотя к тому времени мы уже нашли ход, ведущий в Витсбери Холл, и, если честно, ожидали совершенно другого человека. Тогда я еще понятия не имел, что Джонатан Брент и Брелнер – одно и то же лицо, хотя был в курсе, что первый имеет достойный офис на улице Леденхол. Но едва я увидел его, то сразу узнал. После этого я не стал тратить время впустую. Мы быстро подобрали «ключики» к другим участникам этого предприятия, чтобы в нужный момент без всяких хлопот передать их заботам Скотланд-Ярда. Сейчас полиция уже арестовала всех, кто работал на мануфактуре, и начала расследование по полной программе. Кстати, очень надеюсь, что сослуживцы приберегут для меня моего «друга» – мистера Черные бакенбарды. У меня к нему дельце особого свойства. Собственно, он и есть причина моего опоздания на суд. Как вы понимаете, я не мог покинуть Салтсвит, не проследив, как этого поганца заковывают в кандалы. Судья удовлетворенно кивнул. – Итак, мистер Клик, вы утверждаете, что господин Боркинс виновен? – Да, как и главарь этой банды, – твердо ответил инспектор. – Это Боркинс в припадке злонамеренного гнева придумал, как оклеветать своего хозяина, сэра Найджела, в убийстве Дакра Уинна. Вы видели револьвер – главную улику обвинения в этой ужасной трагедии? – Детектив вытащил из кармана маленький револьвер и протянул его судье. – Точно такой же экземпляр, как и тот, который принадлежит сэру Мерритону. Тот же самый колониальный французский товар, то же самое клеймо. Этот револьвер, между прочим, является собственностью мисс Брелнер. – Мисс Брелнер? – опешил судья, а по залу прокатилась очередная волна ропота. – Совершенно верно. Она сообщит вам, что всегда хранила его в ящике своего секретера, запертым вместе с ценными бумагами. Но она месяцами не проверяла, лежит ли он на месте, и отперла ящик, только когда обвинили сэра Найджела. Зная, что у ее жениха точно такой же револьвер, она достала его и осмотрела от нечего делать, если в данном случае уместно такое выражение. Одной пули не хватало. Этого оказалось достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. Я подверг сомнению историю с псом и попросил у нее револьвер, чтобы показать коронеру, который после рассказа Антуанетты Брелнер отдал ей оружие. Но потом девушка призналась, что так и не припомнила, чтобы ее дядя пристрелил собаку именно из этого револьвера. Маленькая, но очень важная деталь. – Вы утверждаете, что все это подстроил Боркинс, чтобы в убийстве обвинили сэра Найджела Мерритона, так, господин Клик? – уточнил судья. – Я говорю, что господин Дакр Уинн был убит из точно такого же револьвера, как тот, что вы держите в руке, ваша светлость. А то, почему Боркинс так ненавидел своего хозяина, – отдельная долгая история, и сейчас, на мой взгляд, не время обсуждать, как дворецкий подслушивал у дверей и как у него родился зловещий план. Достаточно сказать, что он присутствовал при ссоре хозяина и господина Уинна. Поэтому, когда объявили, что гость, сильно выпив, отправился на болота, Боркинса осенило. Вот она, ядовитая сладость мести! Он знал о том, что у его хозяина есть револьвер, о том, что тот ночью, ложась спать, прячет его под подушку. Кроме того, он был осведомлен о револьвере госпожи Брелнер. Видимо, именно поэтому дворецкий использовал особое оружие, а не обычный револьвер одного из охранников Брелнера, которые, без сомнения, пристрелили бедного Коллинза. Так что рекомендую задержать Боркинса сразу же после слушания. В итоге, как я предполагаю, дворецкий, едва только Уинн ушел, бегом бросился к потайному ходу в кухонной кладовой – это помещение слишком сырое, им редко пользовались другие слуги, – и вскоре очутился в Витсбери Холле. Так или иначе, он должен был заикнуться о личной мести, и ему пошли навстречу. Все остальное и так понятно. Когда же господин Уинн встретил Боркинса на болотах, то, видимо, узнал дворецкого и подпустил его к себе, что позволило негодяю попасть точно в висок несчастной жертвы. В итоге бедный Дакр встретил свою смерть от револьвера, который, по всеобщему мнению, в это время лежал в секретере Антуанетты Брелнер, в ее спальне в Витсбери Холле. Место, где преступники изначально зарыли тела Уинна и Коллинза, мы так и не нашли, но это дело времени. Уверен: их принесли на то место, где мы – я и суперинтендант Нэком – их обнаружили, незадолго до того, как мы вышли из особняка Мерритонов, чтобы обследовать болота. Полагаю, экспертиза подтвердит, что пуля, убившая господина Дакра Уинна, выпущена из револьвера Антуанетты Брелнер. Это всего лишь часть заговора против сэра Найджела Мерритона. Заговор был устроен столь хитроумно, что на предварительном слушанье сэра Мерритона обвинили, и он угодил на скамью подсудимых. Неожиданно инспектор Клик повернулся к бледному Боркинсу, который стоял, согнувшись, прикусив нижнюю губу и нервно сжимая руки, пока детектив рассказывал всю эту историю. Сейчас же инспектор Клик словно застал его врасплох – Боркинс вздрогнул всем телом, поднял голову и встретился взглядом с сыщиком. Рот его открылся, словно он хотел что-то сказать, но не говорил, так как не мог совладать с собой. Судья поднял руку. – Это соответствует действительности? – грозно спросил он, ожидая ответ. Лицо Боркинса покрылось отвратительными пурпурно-красными пятнами. В какой-то миг свидетелям показалось, что еще чуть-чуть – и его хватит удар. – Да! И я проклинаю вас всех! Да! – ответил он голосом, источавшим яд. – Я все так и сделал! Хотя один Бог знает, как этот дьявол все вынюхал. Но игра окончена, и больше мне, кроме проклятий, сказать вам нечего! – Тем не менее вам следует помнить, что истина всегда торжествует, – ответил ему Клик с довольной улыбкой. – Могу сознаться, ваша светлость, что один пункт моего доказательства был довольно шатким. Однако Боркинс согласился, что моя версия случившегося абсолютно верна. Но я должен упомянуть об этом слабом месте. – И снова на лице детектива заиграла ироничная улыбка. – Так что я закончу свой рассказ и передам дело в надежные руки нашего правосудия. Знаете ли, я не слишком доверяю экспертизе револьвера. Оружие, принадлежащее мисс Антуанетте Брелнер, хорошо вычищено и смазано, и невозможно установить, использовали его или нет. Человек, который этим занимался, отлично знал свое ремесло. И это, в свою очередь, вызвало у меня дополнительные подозрения. Никто не станет так полировать револьвер после убийства собаки, к тому же никто не вложит потом в барабан отработанную гильзу. Отсюда вывод: история о собаке – по-моему, ложь. Остальное легко восстановить, зная отношения между Боркинсом и сэром Найджелом Мерритоном. В общем, сложить два и два оказалось несложно. Теперь Боркинс подтвердил, что мой расчет правилен. Но, честно говоря, шансы откреститься если не от контрабанды золота, то от причастности к убийствам у него были. И то, что сэр Найджел Мерритон, выпив, выстрелил в огни, – чистая случайность. Благодаря этому господин Боркинс состряпал целый заговор против хозяина «Башен…». В противном случае кто знает, чем закончилось бы дело? Украл бы Боркинс револьвер хозяина? Сомневаюсь. Револьвер сэра Найджела не был пристрелян, и использовать его в такой обстановке затруднительно. Удача улыбнулась дворецкому в тот час, ну а теперь изменила. Его собственное поведение способствовало самоуничтожению. Если бы он не давал выход эмоциям – ненависти, которую так лелеял в своем сердце, – кто ответит, сколько лет эти убийства и ограбления банков оставались бы нераскрытыми? Вот, в общем-то, и все, ваша светлость и уважаемое жюри присяжных. Правосудие едва не раздавило невиновного, но отныне все дело в ваших опытных руках. – Выдержав паузу, инспектор Клик поинтересовался: – Что я еще должен сообщить суду? В зале воцарилась мертвая тишина, после чего ее нарушил странный звук – и тут стало ясно, что это рыдания. Плакала Антуанетта Брелнер. Найджел встал со скамьи подсудимых и потянулся в ее сторону. И она шагнула ему навстречу, но остановилась у деревянного барьера, отделявшего скамью подсудимых от зрительного зала. Глава 28. Свадьба Цветок в петлице фрака инспектора Клика был прикреплен строго вертикально. Да и весь костюм выглядел безупречно. Детектива, пожалуй, можно было назвать одним из самых элегантных молодых людей Англии. В этот день ему предстояло сыграть важную роль. Он стоял у алтаря – был приглашен в качестве шафера на свадьбу сэра Найджела Мерритона. Однако, стоя по правую руку от жениха, он то и дело поглядывал через плечо на красивую девушку, сидевшую среди гостей. Та же, чуть подавшись вперед, с удовольствием ловила взгляды нарядного сыщика. Рядом сидел Доллопс, с интересом наблюдая за церемонией, которая должна была объединить два любящих сердца и залечить раны молодых супругов. Вновь заиграл орган, и появилась Антуанетта Брелнер. Пройдя мимо рядов гостей, она встала у алтаря рядом с Найджелом Мерритоном. Когда она проходила мимо, Доллопс заметил, что, несмотря на улыбку и счастливый вид, в глазах у девушки стояли слезы. Едва церемония бракосочетания закончилась, инспектор Клик проводил молодоженов до экипажа и пожал руки каждому. – Удачи вам, и да благословит вас Господь, – объявил он. – Вот и конец всем бедам, сэр Найджел. Теперь, надеюсь, вас ждет счастливая жизнь. – Все благодаря вам, господин Клик. Мы вам очень обязаны, – ответил новобрачный тихим голосом, преисполненным самых теплых чувств по отношению к инспектору Скотланд-Ярда. – Думаю, мне еще неоднократно представится случай выразить вам свою признательность. Клик слегка поклонился, и его рука незаметно коснулась руки подошедшей Алисы Лорн – той самой молодой леди, которая сидела в церкви рядом с Доллопсом. – Я знаю это, сэр Найджел. Надеюсь, в ближайшем будущем я приглашу вас с молодой супругой на подобную церемонию, где шафером будет суперинтендант Нэком, а его помощником – Доллопс. Еще раз желаю вам счастья. Мы скоро снова встретимся в «Башнях Мерритонов», ведь следствие еще не закончено. До свиданья. Дверцы закрылись, экипаж отъехал. Доллопс с обезьяньей ловкостью запрыгнул на задок и помахал рукой Гамильтону и Алисе, по-прежнему стоявшим на нижних ступенях церковной лестницы. Незаметно сзади к ним подошел Маверик Нэком и не без смущения произнес: – Замечательно, будь то свадьба или похороны. В последнее время для меня в этом нет никакой разницы, хотя, конечно, быть гостем на свадьбе намного веселее. Помни, дорогой Клик, что скоро придет и твое время сыграть главную роль в спектакле жизни. А пока тебе надо ехать в Салтсвит. Следствие продолжается, осталась масса деталей, которые необходимо уточнить, и боюсь, что коронеры Скотланд-Ярда, сколь бы опытными они ни казались, не справятся без твоего таланта. * * * notes Примечания 1 «Дебретт» – ежегодный справочник дворянства; издается с 1802 года, назван по фамилии первого издателя Дж. Дебретта. – Здесь и далее примеч. пер. 2 Восстание сипаев – антиколониальная война в Индии, происходившая в 1857–1859 годах. 3 Друри-лейн – улица, на которой расположен одноименный музыкальный театр, старейший в Великобритании. 4 Линкольнс-Инн – одно из четырех юридических заведений Лондона, предположительно названо по имени первого владельца здания Томаса де Линкольна. Кроме юридической практики здесь проходят подготовку молодые юристы, окончившие высшие учебные заведения и планирующие в дальнейшем заниматься юриспруденцией.