– Это просто смешно! – истерично рассмеялась Оксана. – Мы же не знаем точной цены вещей, не поштучно же делить их? – И все же это можно сделать. Послушайте, как я предлагаю. Любой из нас первым может поделить все ценности на четыре равные, как ему кажется, части и предложить их выбрать нам. Делившему останется та часть, которую никто не выберет. – А если кто-то выберет то, что и другому понравится? – спросил Лева. – Тогда те двое или трое вновь сложат части в одну кучу и один из них поделит на равные части, но сам выбирать не будет. И так до тех пор, пока всех не устроит. Тем более что деление клада есть временная мера, пока мы не примем решение, что будем делать с ним дальше. Но если кто-то не сможет сохранить свою часть, то и претендовать не должен на оставшиеся. – А что, мне эта идея нравится! – поддержала Оксана. – Логично, – согласился Краснощеков. – Тогда начнем. Кто будет первым? – Я! – Оксана соскочила со стула и потянулась к шкатулке. – Все же я единственная среди вас женщина и лучше разбираюсь в ювелирных украшениях. – Это точно, – грустно согласился Лев. – Хорошо разбирается, пальцев свободных не осталось – все в кольцах. – Молчи уж! – игриво возмутилась Оксана. – Сам-то какой. Все деньги на старье переводишь. Одеться не на что. – Она открыла шкатулку, и комната озарилась переливами драгоценностей. Поиски клада в квартире учителей удалось продолжить только через две недели. Они искренне обрадовались неожиданно свалившейся на них чуткой заботе государства, которое не только предложило новое жилье взамен неблагоустроенного, но и взяло на себя все заботы по переоформлению документов и переезду. В этот раз Краснощеков принес металлодетектор другой конструкции, который позволял искать не только все металлические объекты, но и получить информацию о предмете с учетом его формы и проводимости. Изюминкой прибора являлся блок управления с большим жидкокристаллическим дисплеем. Таким образом, индикатор сигналил двумя способами: аудиально и визуально. Уже вскоре в наушниках раздался низкий звук, на дисплее датчик показывал железо. Нам пришлось немало постараться, чтобы извлечь его из-под большого булыжника, крепко связанного с остальными. Это оказалась подкова. – Наверное, ее специально по старой русской традиции замуровали на счастье, когда дом строили, – предположила Оксана. – Не думаю, – возразил я. – Насколько знаю, на счастье подкову вешают на двери. Причем по русской традиции ее крепят рожками вниз. Чтобы счастье лилось на вас. – А я дома рожками вверх повесила, – разочарованно сказала Оксана. – Придется перевесить. – Не торопитесь это делать, – улыбнулся Краснощеков. – Ее во многих странах вешают рожками вверх, чтобы счастье не утекало. – Правда? – обрадовалась Оксана. – Правда, но в России действительно вешают наоборот. А знаете, откуда такая традиция пошла? По легенде, в одну кузницу явился дьявол в облике лошади и стал соблазнять кузнеца на черные дела. Но тот не поддался и подковал черта и, чтобы он не забыл про науку, повесил подкову на дверь. С тех пор люди стали вешать подковы на дверь, чтобы отпугнуть нечистую силу. – Но мы-то нашли ее в кладке, – уточнил Лев. – Как это можно растолковать? – Когда подкову находят, – вмешался я в разговор, – это к большой удаче и к деньгам. – Это хорошо! – одобрил Лев. – Значит, мы сегодня что-нибудь найдем. – Но эта-то подкова не висела! – возразила Оксана. – Ее и на стены вешали, – успокоил Краснощеков, – и у порога закапывали. Так что традиция, в общем-то, не нарушена. Мы несколько часов тщательно обследовали стены сверху донизу, но это не принесло никакого радостного результата. Нам попалось несколько кованых гвоздей, разных шурупов, и все. Уставшие и разочарованные мы сели перекусить. – Вот вам и подкова! – проворчал Лев. – Она приносит удачу, деньги… Ага. Разбежались! Все же зря мы квартиру купили. Говорят же: «Жадность фраера губит!» Нам разве мало того, что нашли, не хватило бы, а? – Не ворчи, Лева! – прикрикнула на него Оксана. – Ты же сам себя обманываешь. Всю жизнь бы потом жалел, что не проверил соседний подвал. – Слушайте! – воскликнул я. – А может, мы неправильно ищем? Почему только в стенах. Ведь могли клад и в пол закопать. – И что, теперь нам еще и пол вскрывать? – сморщился Лев. – Это же какую работу надо провернуть! А вдруг и там ничего не окажется? – Глаза боятся, а руки делают! – улыбнулся уставшими глазами Краснощеков. – Давайте продолжим работу. Когда мы разобрали деревянный пол, под ним обнаружили остатки еще одного слоя досок, прогнивших от времени. Пришлось и их выгребать, чтобы очистить пространство для исследования. Краснощеков включил детектор, и прибор стал безостановочно издавать низкий сигнал по всему пространству. Иногда появлялись более высокие звуки. Мы стали осторожно копать. Земля была перенасыщена железным мусором – мы обнаружили немалое количество пряжек, пуговиц, ножей, ножниц, деталей конской упряжи, несколько мелких медных монет девятнадцатого века и металлический олимпийский рубль восьмидесятого года двадцатого века. Клада не было. – Как я и предполагал, – разочарованно сказал Лев. – Ничего! Один мусор. – Но все относительно, – заявил Краснощеков, – точнее, все очень субъективно. Ведь чем являются найденные предметы – мусором или реликвией, – зависит от нашего к ним отношения. Слово «реликвия» произошло от латинского – останки, остатки. А по Толковому словарю – это предметы, особо чтимые и хранимые как память о прошлом. Таким образом, практически любой предмет, даже пуговица девятнадцатого века, может стать реликвией, смотря как к ней относиться: хранить как память о прошлом или выбросить как мусор. Думаю, что часть предметов может пригодиться для школьных музеев. Это вас немного утешит, Лев? – Я все понял! – Мне пришла новая идея. – Мы не учли возможности детектора. На какой глубине он определяет? – Если говорить про монеты размером с советский пятак, то до тридцати, максимум пятидесяти сантиметров, – ответил Краснощеков. – Так мало?! – удивились мы. – Ну да, – согласился Краснощеков, и глаза его прояснились. – А ведь вы правы! Надо копать глубже. И потом еще раз проверить прибором. Ведь и дом немного опустился в грунт, и пол явно приподнялся, ведь несколько поколений прожили. Мы опять приступили к раскопкам. Сил уже не было. Если бы не Оксана, которая постоянно нам заваривала крепкий свежий чай, то мы бы выдохлись. Выкопав еще сантиметров семьдесят, опять включили прибор. И, о чудо! Он засигналил. В углу дома звук запрыгал от среднего тона к высокому и стал повторяющимся. Дисплей показывал золото. Углубившись еще на сорок сантиметров, мы обнаружили глиняный сосуд, доверху наполненный золотыми червонцами. Мы заплясали от возбуждения. Я не знаю, откуда взялась энергия, но мы плясали и плясали, пока от усталости не свалились на землю. Вставать не хотелось. Все тело гудело, но душа была переполнена радостью. Казалось, в тот момент не было границ нашему счастью. Назавтра мы еще копали и копали как сумасшедшие, дойдя до основания фундамента, но прибор огорчал нас своим молчанием. И мы осознали, что наступил конец: нашим надеждам, нашим мечтам, нашему дружному коллективу. Пришло время успокоиться и вернуться к прежней жизни. Но как этого не хотелось! Я думаю, каждый человек однажды испытывал в своей жизни такое чувство, как мы тогда. Ставишь перед собой цель, сильно хочешь ее достичь и отдаешь последние силы, но, когда наступает финал и окончание всех страданий на пути к ней, ты не хочешь, чтобы все заканчивалось. Потому что ты жил в другом ритме, в другом мире – тернистом, но милом и радостном для сердца, и тебе совсем не хочется вернуться туда, где хорошо и спокойно, но серо и скучно. И все же мы пленники этого мира. И наступил следующий день… – Итак, – произнес Краснощеков, – мы должны подвести итог нашей деятельности, кто хочет высказаться? – Он включил чайник. – У меня осталось некоторое чувство неудовлетворенности, – начал я, – из-за того, что мы не обнаружили главный клад, с которого все началось. То письмо неизвестного очень тронуло меня, и хотелось бы докопаться до истины. Тем более что там мы могли обнаружить рукописи Радищева, которые давно разыскивают исследователи его творчества. Мы могли бы внести свою лепту в раскрытие истории освоения Сибири. Вот что меня огорчает. – А я думаю, – Оксана посмотрела на нас счастливыми глазами, – что мы должны быть очень довольны проделанным. Ведь не каждому удается найти клад, тем более два с таким количеством ценностей. Мы теперь обеспечены на всю жизнь, и можно еще больше мечтать и творить. Я решила, что буду рожать. Теперь моим детям я смогу уделять внимания столько, сколько им потребуется, не думая о завтрашнем дне и хлебе насущном. Поэтому, мальчики, не впадайте в крайности и не грустите. Хотя, если вы не успокоились, можете продолжить поиски клада, но только теперь уже без меня. – И без меня! – поддержал Оксану Лев. – Про детей сказала Оксана – это правильно. Поддерживаю и приму самое непосредственное участие! – Он заулыбался. – Я думаю, что продолжу заниматься антиквариатом. Только теперь стану покупать не для того, чтобы делать копии с изделий, а создам свою коллекцию, которой будут гордиться наши дети и передавать ее новым поколениям, вспоминая отца. – Ну, тебя потащило куда-то не туда! – не выдержала Оксана. – Ты сперва детей заведи, краснодеревщик! – Я думаю, было бы справедливо отблагодарить Риту, – продолжил я. – Если бы не она, мы бы никогда не узнали друг про друга и уж тем более не нашли клады. И Клавдия Илларионовна, по-моему, тоже заслуживает уважения и поддержки. Таким, как она, нелегко пришлось после революции. Наши «копатели», – я посмотрел на Леву с Оксаной, – привели часть дома в аварийное состояние. И даже возвращение грунта обратно в подвал не гарантирует жильцам отсутствие проблем. Предлагаю скинуться. – Ну уж нет! – возразила Оксана. – Это наше дело. Мы сами все решим! Ты согласен, Лева?! – Я думаю, это справедливо! – нехотя согласился Лев. – Купим им квартиру. – Что ж, хорошее решение! – подвел итог Краснощеков. – Но как вы обналичите свои богатства? – Краснощеков посмотрел на нас оценивающе. – Если начнете открыто продавать, то рано или поздно окажетесь на скамье подсудимых. – Может, часть клада все же сдать государству? – предложил я. – Не получится! – Краснощеков нахмурился. – Или надо все сдавать, или вообще об этом умолчать – мы окажемся в зоне повышенного внимания правоохранительных органов. Поверьте, все же я хорошо знаю своих коллег. – Нет, решили же! Никому ничего не сдаем! – разгорячилась Оксана. – Кстати, мой знакомый ювелир сделал оценку наших ювелирных изделий, – сообщил Краснощеков, – и предложил, конечно, с дисконтом, купить их у нас. Он готов встретиться и обсудить условия. – Хорошее предложение! – обрадовалась Оксана. – По крайней мере, мне пока сложно решиться все продать. Что-то я все же хочу сохранить. – Я тоже! – поддержал я девушку. – Я предлагаю нам с Оксаной двоим встретиться с ювелиром. Все же это дело не публичное. Вы согласны, Владимир Федорович? – Конечно! – Тогда я назначаю ему встречу на завтра. А потом, я думаю, нам всем надо хорошенько отдохнуть. Владимир Федорович! А не рвануть ли нам на рыбалку в Таиланд? Каменный остров – Скажите, – спросил меня однажды Краснощеков, – верите ли вы в Бога? – Верю! – не задумываясь, ответил я. – Правда, моего Бога трудно привязать к какой-то религии. Его невозможно представить и тем более нарисовать. Он в моем сердце. – Чем же вас не устраивает, например, христианство? Ведь насколько я знаю, вас крестили в православной церкви. – Да, это так. Но меня приобщили к ней в младенчестве, и никто не спрашивал моего мнения. Я считаю это абсолютно неправильно. – Согласен с вами. Я тоже за осознанный выбор. Я же до последнего времени был убежденным атеистом, пока не встретился с одной загадкой, которая не имеет естественно-научного объяснения. Это произошло прошлым летом незадолго до нашего с вами знакомства, когда я работал в прокуратуре, и явилось одним из поводов для моего досрочного увольнения. С тех пор я все чаще стал задумываться о Боге. – Это очень интересно. Расскажите. – Что ж, попробую восстановить в памяти те события, но для начала подготовимся к беседе! – Краснощеков задумчиво улыбнулся. Он отломил от прессованной плитки зеленого чая кусок, размельчил его и положил в кастрюльку с кипящим молоком. Я же достал свой блокнот и стал записывать основные события, произошедшие в то время с Краснощековым. Я излагаю его рассказ в художественной форме. Поэтому заранее извиняюсь перед читателем за некоторые возможные неточности и добавленные мной рассуждения. * * * Прокуратура завела уголовное дело по факту исчезновения гражданина Смолина. Расследование поручили опытному следователю по особо важным делам Алексею Краснощекову. Никита Смолин был фигурой выдающейся, всемирно известной. Так что задействовали самые лучшие силы области: службы МЧС, МВД, Министерства обороны. Подключились и добровольцы из местных жителей. Но он как в воду канул. Несколько дней поисков не привели ни к какому результату. О том, что Смолин пропал, сообщил его друг Леонид Балданов, с которым они вместе поехали на рыбалку. Странным было то, что ночевали они порознь: Смолин – на острове, посередине Ангары, а Балданов – на лодочной станции. Краснощекову это показалось подозрительным. Поэтому он и решил расспросить свидетеля, видевшего Смолина последним. – Скажите, как вы расстались со Смолиным, в каком он был настроении, о чем говорили? Вспомните ваше последнее общение с ним. – В хорошем он был настроении. Мы тот остров, на котором он остался ночевать, целый день искали, ведь очень много времени утекло с тех пор, как он был на нем в последний раз. Он изначально пытался найти там, где его никогда не было. Я ему об этом сразу сказал, но он не слушал меня. Мы его обнаружили вечером.