— Это, должно быть, ужасно — ничего не помнить. Но ты уверен, что Ваня… что его больше нет? Я кивнул, опасаясь, как она это воспримет. — Но ведь он не умер, — медленно проговорила она, о чём-то размышляя попутно, наморщив лоб. — То есть его тело… технически оно ведь живое, просто с другим сознанием… Может, его сознание тоже переместилось в другое тело? То есть он может быть где-то жив, в другом времени? Я имею в виду, он ведь не старый, как я, чтобы уйти в никуда? — Но ведь вы ушли не в никуда, а сюда… — пробормотал я непонимающе, но тут же спохватился — женщине просто хотелось бы верить, что её внук жив, поэтому я горячо поддержал такую мысль. — Да, такое вполне может быть, наверно, он тоже перенёсся во времени! И пространстве! — Пространстве? Почему в пространстве? — Так неужели он бы не пришёл сюда, если он где-то рядом! — Так может, ещё придёт? Если он в будущем? Хотя нет, ведь мы оба попали в прошлое. Ох, это не для моего ума задачка! — Не для моего тоже, — согласился я, в глубине души надеясь, что Ваня не появится здесь, ни в прошлом, ни в будущем. — Мы можем только гадать. Мы погрузились в молчание. Я думал о том, что ей, несомненно, повезло куда больше, чем мне, раз она помнит прошлую жизнь. Да что толку сокрушаться. — Но послушай, — наконец, заговорила она. — Как же тебе удалось притвориться Ваней? Я даже как-то растерялся от такого вопроса. — Знаете, — с недоумением осознал я, — а мне и не пришлось притворяться. Я просто веду себя как обычно, и всё. Никакие старые знакомые не появлялись, а тут меня никто не знает ещё. Школа новая, место жительство новое. — Но родители! — поражённо воскликнула бабушка. Я пожал плечами. — Просто решили, что я взрослею. — С ума сойти… Хотя Ира мне говорила, что у тебя сменились вкусы в еде, и меня это обрадовало — раньше ты ел сплошные пельмени и макароны, а теперь требуешь овощи! А ещё — что ты стал меньше спорить, и помогать по дому. — Да? Но ведь это неплохо! А что, вам пришлось сильно притворяться? — Ты даже не представляешь, как! — воскликнула она, и стала рассказывать. *История, рассказанная бабушкой, в отдельном рассказе). Я слушал, раскрыв рот. Просто поразительно, чего она сумела достичь, причём не привлекая к себе внимания ни органов, ни бандитов, ни, что самое удивительное, своей семьи. Короче говоря, за годы здесь моя бабушка не хило сумела приподняться, но так аккуратно, что никто ничего не заподозрил. Я был в восторге от такой бабки! Ясное дело, нам с ней по пути! — Понимаешь, Ваня, — говорила она, — всё-таки шестьдесят лет есть шестьдесят лет. Я часто думала, что будет после меня. Завещание написала на Ирину и на тебя, но как вы им распорядитесь? Ну, Ира, понятно, всё мужу отдаст, и он, скорее всего, профукает. Но, может, хоть задумается, почему ей, а не ему. А ты… Ну, то есть Ваня? Я никак не могла представить его взрослым, понимаешь? Будет сдавать московские квартиры и жить на Гоа? Пойдёт дальше, станет преумножать капитал, или расслабится и деградирует? Но теперь-то всё будет по-другому… — Да, — задумчиво протянул я. — по-другому… Я-то рассчитывал спокойно закончить школу, и с появлением интернета там занять нишу, пока конкурентов нет. — Да? И в какой области деятельности? — осведомилась бабушка, как мне показалось, немного обижено. — Ещё не решил. Но явно что-то такое, что будет интересно молодым. Ну, то есть будущим молодым, ну, чтобы влиять как-то на них, чтобы не тупели совсем уж, — смутился я. Честно говоря, никаких долгосрочных планов я вовсе не строил, как-то было не до того. — То есть стать блогером? — брезгливо поморщилась бабушка. — Видите ли, я не знаю, к чему у меня есть способности и склонность, — осторожно пояснил я. — Думаю, школа поможет мне это определить, и тогда уже можно будет строить дальнейшие планы более конкретно. — Да… Да, ты, безусловно, прав, — прояснилось её лицо. — Интернет как таковой может стать хорошим инструментом хоть для чего. Кстати, тебе нужно называть меня на «ты» и «бабушка», а то могут возникнуть ненужные вопросы. Мы снова погрузились в длительное молчание, размышляя каждый о своём. Я думал о том, что после её смерти мне обломится такое наследство, что о куске хлеба можно будет не беспокоиться, и действительно, надо найти дело по душе. Время уже было обеденное, мы перешли на кухню, и основательно подкрепились, всё в таком же задумчивом молчании. — Знаешь, что я думаю, Ваня? — после обеда заговорила бабушка, составляя посуду в раковину. Не дожидаясь ответа, продолжила. — Хоть время сейчас слегка улучшилось, по сравнению с тем, когда попала я, но и тебе придётся нелегко. Не только из-за потери памяти, а в основном из-за того, что ты ещё ребёнок. — Да, я и сам это уже понял. В прошлой жизни я явно был старше. Я это заметил по одноклассникам — я просчитываю последствия, в отличии от них. Но иногда на меня что-то находит, и я ощущаю себя подростком. Не знаю, отчего так. — Я не об этом, — выслушав, отмахнулась бабушка. — Я к тому, что вовсе не обязательно ждать моей смерти, чтобы воспользоваться деньгами. Я с удовольствием куплю тебе всё что хочешь, что не могут позволить твои родители. Я как-то растерялся. — Да вроде у меня всё есть… Бабушка закатила глаза. — Не глупи, Ваня. Услышать такое от подростка совершенно невозможно. По крайней мере, новую одежду я тебе точно куплю. — Одежду? — встрепенулся я. — Да, вот это точно не помешает. Я рассказал, как мне пришлось отстаивать своё право на носки и трусы. Бабушка пришла в ужас. — Мы немедленно едем в ГУМ! — объявила она. — Собирайся. Денег у меня с собой достаточно. А ещё часы! Мужчине просто необходимы достойные его часы! Я машинально взглянул на электронную «Монтану» на запястье. Стало смешно. Каждый считает, что достоин золотого Ролекса. Но все носят Монтану почему-то. И пошёл одеваться. Бабушка в это время дозвонилась до своей портнихи Маши и пыталась стрясти с неё координаты мужского портного. Маша таких не знала, и вообще предполагала, что чисто мужских портных не осталось совсем, и предложила сама пошить требуемое. Я, слушая разговор, робко напомнил, что ещё расту, и выкидывать бешеные деньги просто нерационально. Бабушке пришлось смириться, и договорившись о визите на сегодня, мы отправились по магазинам. ______________________________________________________ * История, рассказанная бабушкой, выложена отдельным рассказом Глава 28. Крутой шоппинг Дождь прекратился, на улице похолодало. — А почему ты, бабушка, не купила себе машину? — поинтересовался я уже в метро. Она пожала плечами. — В прошлой жизни я не водила, и сперва мне просто в голову не пришло. И вообще — осваивать правила, незнакомые дороги в незнакомом городе, гаишники сейчас наглые, а всякие автосервисы кишат криминалом… Это того не стоит. Метро быстрее, да и бомбил сейчас полно… А вот тебе мы обязательно купим машину. Тут бабушка вспомнила про магазин, в котором был отдел Кельвин Кляйн, и нам пришлось выйти раньше. Да уж, ходить по магазинам с бабушкой оказалось совсем не то, что по рынку с мамой. Построив в голове мой будущий стильный образ, она чётко понимала, чего хочет, и совсем по-другому вела себя с продавцами. — Вечная классика, но с поправкой на возраст, — бормотала она вроде как себе под нос, но так, чтобы я слышал, когда мы, огибая лужи, перемещались в следующий бутик. — Но начать всё же с базы. И элементы спортивного стиля будут кстати. Я не возражал — платит-то она. Но в основном не возражал потому, что предложенные мне вещи действительно мне пришлись по душе — и рубашки, особенно одна, тёмно-синяя, и футболки, и лонгслив, и мягкий джемпер с V-образным вырезом, и синие джинсы, и псевдо-военные штаны с накладными карманами. Наконец, у бабушки закончились деньги, что её ужасно раздосадовало — не хватило на обувь, ведь сейчас она продавалась в отдельных, обувных, магазинах, в которые нужно было специально идти, по дороге они нам не попались, хотя отмахали мы прилично. Улиц я не знал, но вроде как мы крутились в пределах Садового кольца. Тут она спохватилась, что мы договорились с портнихой Машей, которая жила у Самотечного бульвара, и мы почапали туда. Маша оказалась довольно вульгарной бабёнкой с волосами, крашеными в цвет воронова крыла. Она окинула меня таким плотоядным взглядом, что я попятился. Но оказалось, что её интерес был вполне профессиональным. Велев мне раздеться до трусов, она принялась снимать мерки. Бабушка сидела тут же, занимаясь конспирацией — срезала ценники с новых вещей и избавлялась от фирменных пакетов. Время от времени она поглядывала на меня, и когда Маша закончила, спросила вполголоса: — Ваня, а ты бы не хотел заняться спортом? Я вспыхнул: понятно, почему она это спросила — Ваня был хиляк хиляком, но я же не виноват, что мне досталось такое тело, могла бы понимать! — Хотел бы, но не знаю, где и как. Зарядку начал делать вот, — одеваясь, ответил я. Она на секунду задумалась. — Плавание! Это самое лучшее, с чего можно начать. У вас же там «Динамо» рядом. — Ага, рынок «Динамо». К тому же я не знаю, умею ли я плавать. — Да, проблема… Но ничего, я займусь. У моего внука будет всё самое лучшее, — повысив голос для Маши, возвестила бабушка. Маша тем временем копалась в шкафу, недовольно прицокивая языком. — У меня нет подходящей ткани, надо бы на Большую Дмитровку сходить, в тот магазин, помните, мы там были, Нинель Фёдоровна? Вот хороший кусок, но его мало, на костюм не хватит, — она показала рулон тёмно-коричневой, прямо шоколадной, ткани в клетку «гленчек». Бабушка пощупала и одобрительно кивнула. — Пусть будет на ещё один пиджак. В конце концов, его можно и с джинсами одеть, а брюки из такого будут не очень на подростке. — Пиджак с джинсами? — ужаснулась Маша. — Ну вы и выдумаете, Нинель Фёдоровна. Ещё скажите, сарафан с кедами можно носить!