– Вот именно. Однако ее показания помогли мне признать свою ошибку. Доркас была абсолютно права. Скандал действительно разразился около четырех часов пополудни, как она всегда и утверждала. Я с удивлением воззрился на Пуаро – похоже, у него уже пунктик на установлении точного времени этой злосчастной ссоры. – Сегодня прозвучало очень много странных заявлений, – продолжал Пуаро. – Возьмем доктора Бауэрштейна – ну что, скажите на милость, он делал у ворот Стайлз-Корта в такой ранний час и при полном параде? Это что же, никого кроме меня не удивляет? – А может, у него бессонница? – неуверенно предположил я. – Это или очень хорошее или очень плохое объяснение, – заметил Пуаро. – Очень расплывчатое и удобное. Словом, я буду присматривать за нашим толковым доктором Бауэрштейном. – Какие же еще изъяны вы обнаружили в сегодняшних показаниях? – саркастически спросил я, но Пуаро был серьезен как никогда. – Мон ами, как только вы понимаете, что свидетель лукавит, держите ухо востро. И готов поручиться своей репутацией, что на сегодняшнем слушании лишь один-два человека, не более, говорили чистую правду без оговорок и уловок. – Да будет вам, Пуаро. Я согласен насчет Лоуренса и миссис Кавендиш. Но Джон… или мисс Говард – они-то говорили правду? – Оба, мой друг? Один из них – возможно, но оба… Его уверенность неприятно поразила меня. Показания мисс Говард, пусть они и не представляли интереса для следствия, были изложены так прямолинейно, что мне и в голову не пришло усомниться в ее искренности. Впрочем, я всецело доверял профессиональному чутью Пуаро – за исключением тех случаев, когда он настаивал на откровенных нелепостях из-за, как мне казалось, ослиного упрямства. И я спросил: – Вы действительно так думаете? По-моему мисс Говард отличается болезненной честностью – это зачастую даже ставит окружающих в неловкое положение. Пуаро бросил на меня загадочный изучающий взгляд. Казалось, он хотел заговорить, но затем передумал. – Или возьмем мисс Мёрдок, – продолжал я. – Ей-то о чем лгать? – Однако, согласитесь, весьма странно, что она и ухом не шевельнула, пребывая через стенку от миссис Инглторп, в то время как миссис Кавендиш прекрасно слышала падение ночного столика, находясь в другом крыле. – Но ведь Синтия спала. Она молода, и сон у нее крепкий. – Ну, в таком случае она просто медицинский феномен! Мне не слишком пришелся по душе сарказм, прозвучавший в его голосе, но тут внизу требовательно постучали в дверь. Выглянув в окно, мы увидели, что нас поджидают наши лондонские сыщики. Пуаро схватил шляпу, воинственно подкрутил усы и, придирчиво стряхнув с рукава воображаемую пылинку, жестом пропустил меня перед собой на лестницу. Внизу мы присоединились к детективам и отправились в Стайлз. Кажется, появление гостей из Скотленд-Ярда ошеломило обитателей усадьбы, во всяком случае, для Джона оно стало шоком. Хотя после вердикта это, разумеется, был лишь вопрос времени. И все же именно визит представителей уголовной полиции безжалостно и откровенно обрисовал истинное положение вещей. По дороге в Стайлз Пуаро о чем-то вполголоса посовещался с Джеппом и тот, будучи лицом официальным, потребовал, чтобы все домочадцы, за исключением слуг, собрались в гостиной. Я сразу понял важность этого распоряжения: Пуаро намеревался блеснуть перед публикой. Честно говоря, я был настроен скептически: у Пуаро могли быть причины верить в невиновность Инглторпа, но человеку вроде Саммерхея потребуются веские доказательства, а я сомневался, что Пуаро способен их предоставить. Вскоре все мы собрались в гостиной, двери которой Джепп тщательно закрыл. Пуаро сам позаботился о том, чтобы каждый зритель занял отведенное ему место, а детективы из Скотленд-Ярда оказались в центре внимания. Думаю, именно в этот момент мы наконец осознали, что все происходящее – не дурной сон и не плод нашего воображения. Раньше мы зачитывались репортажами о расследовании подобных преступлений. Теперь мы сами стали участниками криминальной драмы. Сенсация разойдется по всей Англии. Завтра читатели утренних газет будут смаковать кричащие заголовки: «ЗАГАДОЧНАЯ ТРАГЕДИЯ В ЭССЕКСЕ!», «БОГАТАЯ ДАМА ОТРАВЛЕНА!», а ниже будут фотографии Стайлз-Корта и снимки с подписью «Семья покидает дознание» – уж конечно, деревенский фотограф сегодня не сидел сложа руки! Словом, напечатают то, о чем мы читали сотни раз – но ведь это должно происходить с другими людьми, а не с нами! А теперь в этом доме, под этой крышей совершено убийство. И перед нами «опытные детективы», «незамедлительно приступившие к расследованию». Избитые клише из газетных заметок промелькнули у меня в голове, прежде чем Пуаро начал свою речь. Полагаю, то, что именно ему сыщики из Скотленд-Ярда уступили эту прерогативу, озадачило собравшихся. – Дамы и господа! – произнес Пуаро, кланяясь, словно знаменитость, приглашенная прочесть публичную лекцию. – Я собрал всех вас здесь с определенной целью. Она касается мистера Альфреда Инглторпа. Инглторп оказался в некоторой изоляции – рассаживаясь, все неосознанно постарались отодвинуть свои кресла от него. Мне показалось, что он вздрогнул, услышав свое имя. – Мистер Инглторп, – обратился Пуаро прямо к нему. – На этот дом пала мрачная тень – тень убийства. Инглторп скорбно покачал головой. – Бедная моя жена, – пробормотал он. – Бедный мой дружок Эмили! Как же это ужасно. – Не думаю, мсье, что вы отдаете себе отчет, как ужасно это может оказаться… для вас, – многозначительно сказал Пуаро. – И поскольку Инглторп вроде бы не понял, о чем речь, добавил: – Мистер Инглторп, вам угрожает нешуточная опасность. Оба сыщика заерзали. Я видел, что Саммерхея так и подмывает произнести заветное «Всё, что вы скажете, будет использовано против вас». Пуаро невозмутимо продолжал: – Теперь вы понимаете, мсье? – Нет. Что вы имеете в виду? – Я имею в виду, что вас подозревают в отравлении вашей жены, – отчетливо произнес Пуаро. Собравшиеся встретили это прямолинейное утверждение единодушным вздохом. – Господи! – воскликнул Инглторп, вскакивая. – Что за бредовая, чудовищная идея! Чтобы я… отравил мою дражайшую Эмили? – Не думаю, – Пуаро пристально посмотрел на него, – что вы вполне осознаете, до какой степени неблагоприятное впечатление произвели ваши показания. Теперь, услышав мое предупреждение, мистер Инглторп, отказываетесь ли вы по-прежнему сообщить, где вы были в шесть часов вечера в понедельник? Альфред Инглторп со сдавленным стоном снова опустился в кресло и закрыл лицо руками. Пуаро подошел к нему вплотную. – Говорите! – грозно прикрикнул он. Инглторп с усилием оторвал руки от лица. Затем медленно и выразительно покачал головой из стороны в сторону. – Вы отказываетесь говорить? – Отказываюсь. Не верю, что найдется порочная душа, способная обвинить меня в подобном злодеянии. Пуаро задумчиво кивнул, как человек, который принял решение. – Вот, значит, как! – сказал он. – Что ж, придется рассказать все за вас. Альфред Инглторп снова вскочил. – Рассказать? Но вы же ничего не знаете… – внезапно он осекся. Пуаро повернулся к нам. – Мадам и мсье! Прошу внимания! Говорить буду я, Эркюль Пуаро! Я утверждаю, что человек, вошедший в аптеку и купивший стрихнин в шесть часов пополудни в прошлый понедельник, не был мистером Инглторпом, поскольку в указанный день и время мистер Инглторп сопровождал миссис Райкс, возвращавшуюся домой с фермы по соседству. Готов предоставить не менее пяти свидетелей, которые присягнут в том, что видели их вместе как в шесть вечера, так и немного позже. Как вы, должно быть, знаете, от Эбби-Фарм, где живет миссис Райкс, до деревни не меньше двух с половиной миль. Дамы и господа, алиби мистера Инглторпа абсолютно неоспоримо! Глава 8 Новые подозрения На мгновение воцарилась ошеломленная тишина. Джепп, который удивился меньше остальных, заговорил первым. – Ей-богу, вы молодчина! – воскликнул он. – Вы ведь отвечаете за свои слова, мистер Пуаро? Ваши свидетели вполне надежны? – Вуаля! Я подготовил для вас список – все имена и адреса. Разумеется, вы должны сами допросить их. Но вот увидите – они подтвердят то, что я сказал. – Не сомневаюсь. – Джепп понизил голос. – Весьма вам обязан. Хороши бы мы были, если бы с места в карьер арестовали невиновного! – Он повернулся к Инглторпу. – Но вы-то сэр, извиняюсь, чем думали? Почему не рассказали все на дознании? – Я объясню почему, – перебил инспектора Пуаро. – Ходили слухи… – В высшей степени злонамеренные и совершенно лживые, – возбужденно вставил Альфред Инглторп. – … и мистер Инглторп не захотел раздувать скандал в это скорбное для семьи время. Я ведь прав? – Абсолютно, – кивнул Инглторп. – Моя бедная Эмили еще не упокоилась в земле, стоит ли удивляться, что я во что бы то ни стало стремился предотвратить дальнейшее распространение этих гадких инсинуаций. – Откровенно говоря, сэр, я предпочел бы любые инсинуации угрозе ареста по обвинению в убийстве, – заметил Джепп. – Не сомневаюсь, что ваша несчастная супруга сказала бы вам то же самое. Если бы не мистер Пуаро, вы, как пить дать, сегодня же угодили бы за решетку. – Без сомнения, я вел себя глупо, – пробормотал Инглторп. – Но вы не знаете, инспектор, до какой степени я был затравлен и оклеветан. – И он бросил злобный взгляд на Эвелин Говард. – А теперь, сэр, – Джепп стремительно повернулся к Джону, – с вашего разрешения мы осмотрим спальню покойной леди, а после немного потолкуем со слугами. Не извольте беспокоиться, вам не надо подниматься – мистер Пуаро покажет нам дорогу. Когда они уже вышли из гостиной, маленький бельгиец замешкался в дверях, обернулся и сделал мне знак следовать за ним. На площадке лестницы он схватил меня за руку и отвел в сторонку. – Немедленно ступайте в другое крыло! Встаньте у той, обитой сукном двери, и не сходите с места, пока я за вами не приду. И прошептав это, Пуаро юркнул назад, спеша присоединиться к детективам.