— Да, конечно, мистер президент. Морские пехотинцы у Западного входа взяли на караул. Человек в вечернем костюме нырнул за колонну. — Чтобы добиться стопроцентного успеха билля, мне нужна ваша поддержка, Халт. Комиссия ориентируется на вашу точку зрения, и это связывает ее. И хотя в палате представителей общий баланс голосов по-прежнему складывается в нашу пользу, я бы не хотел, чтобы в последний момент произошла какая-то осечка; время поджимает. — Я — за, сэр. Я ждал этого двадцать с лишним лет! — Вас что-то беспокоит, Халт? — Ни в коем случае, сэр. Занимайтесь политикой, добивайтесь принятия билля, а все остальное мое дело. — 10 марта исполнится почти два года, как этот проклятый билль ходит по кругу, несмотря на молчаливую поддержку лидера большинства. Но я не очень беспокоюсь. Я думаю, что 10 марта принесет нам удачу. Не вижу ничего существенного, что может помешать нам. А вы, Халт? Директор помедлил. — Я тоже, сэр. «Первая моя ложь шефу. И если через три дня президент будет мертв, поверит ли моим доводам комиссия по расследованию?» — Спокойной ночи, Халт, и благодарю вас. — Спокойной ночи, мистер президент, и спасибо за прекрасный обед. Директор сел в машину. Специальный агент, сидевший на месте водителя, повернулся к нему. — Только что для вас получено важное сообщение. Можете ли вы немедленно вернуться к себе? — Могу, конечно… Мне вообще было бы проще переселиться туда совсем, но, боюсь, налогоплательщики обвинят меня в том, что я за их счет экономлю на квартплате. Водитель засмеялся: чувствуется, что Директор в самом деле неплохо пообедал, а ведь это не так часто выпадает на его долю. * * * Элизабет принесла кофе и села рядом с ним. Смелость города берет. Рука поднялась как бы невзначай, легла на спинку дивана, коснулась ее волос. Элизабет встала. — Ох, чуть не забыла. Не хотите ли бренди? Нет, бренди я не хочу. Я хочу, чтобы вы вернулись. — Нет, спасибо. Она нагнулась над плечом Марка. Нет, пока она держит в руках кофейник, поцеловать ее невозможно. А, вот она и поставила его. Черт, опять встала. — Давайте включим музыку? Боже милостивый, что следующее? — Прекрасная идея. — Как насчет «В память Синатры»? — Великолепно. «…И в тот момент мы были так близки друг к другу…» Песня никуда не годится. Элизабет возвращается. Попробовать поцеловать ее еще раз. Проклятье, она снова наливает кофе. Наконец ставит чашку на место. Осторожно. Очень, очень важно. Господи, как она прекрасна. Долгий поцелуй — глаза у нее открыты? — нет, закрыты. Она наслаждается — какое блаженство — еще, еще… — Не хотите ли кофе, Марк? Нет, нет, нет, нет, нет. — Нет, спасибо. Еще один долгий поцелуй. Рука ползет ей за спину — она все еще очень далека от меня… — Марк, я должна кое-что сказать вам. Нашла самое подходящее время. То, о чем я мечтал. — Я тебя обожаю. — Я тоже обожаю тебя, дорогой. Они не сразу услышали телефонный зуммер. Телефон надрывался. — Это вас, Марк. — Юлиус… Проклятье! — Еду. ВТОРНИК — 8-е Человек, стоявший на углу около церкви, пытался согреться в стылости раннего мартовского утра, хлопая себя по плечам и спине. В сущности, по пятам за Эндрью ходили двое: специальный агент Кевин О'Мейли и старший оперативный работник Пирс Томпсон. Оба они были «наружниками» с высоким чувством ответственности. Никто из них не выразил удивления, получив от Директора приказ присмотреть за работником ФБР и обо всем докладывать лично Эллиоту. Они понимали, что Марк далеко не сразу выйдет из дома Элизабет, но у них не было к нему претензий. Покинув свой пост около церкви, Пирс присоединился к коллеге. — Слушай, Кевин, ты не заметил что еще кто-то сидит у Эндрью на хвосте? — Это Маттсон. Я узнал его. Ну и что? — Я думал, он давно уволился. — Так оно и есть. Но предполагаю, что старина Халт решил подстраховаться. — Наверно, ты прав. Интересно, почему нам не сказали об этом? — Да вся эта операция достаточно непонятна. Похоже, что никто никому ничего не говорит. Можешь осведомиться у Эллиота. — «Осведомиться у Эллиота»… С таким же успехом я могу обращаться к памятнику Линкольна. Прошло несколько минут. — Может, поговорим с Маттсоном? — А приказ: никаких контактов? Ни с кем. У него наверняка такой же приказ, и он может, не моргнув глазом, заложить нас. Он же подонок, ты знаешь. О'Мейли первым увидел, как Марк выскочил из дома в полуодетом виде. Прямо как на пожар, подумал О'Мейли. Если Марк его увидит, он поймет, что О'Мейли из ФБР. Марк остановился у таксофона, а его «тень» скрылась в подворотне, делая все те же тщетные попытки согреться. Тень была благодарна судьбе за то, что оказалась за кирпичной стеной, которая хоть немного защищала ее. Марк набрал личный номер Директора в Бюро. — Юлиус? — Немедленно сюда. Голос звучал не очень дружелюбно. То ли он вернулся от президента с какой-то новой важной информацией, то ли после обеда у него случилось несварение желудка. Ему хватило нескольких минут, чтобы добраться до места. Движение почти замерло, улицы опустели, и он летел по «зеленой волне», которую ему обеспечивала новая автоматическая система управления светофорами. Марк поставил машину в подземный гараж ФБР, и тут же рядом с ним оказался безликий человек, тот, который обычно ждал его. Спит ли он когда-нибудь? На лифте они поднялись на седьмой этаж. Безликий человек провел его в кабинет Директора. Интересно, что у него за хобби, подумал Марк. Скорее всего он завсегдатай Национального Театра для глухих. — Мистер Эндрью, сэр.