Он справился с сердцебиением и позвонил в больницу Вудро Вильсона. Как обычно, ему пришлось невыносимо долго ждать, пока они искали Элизабет. Что он скажет ей относительно прошлой ночи? Что, если Директор окажется прав и ее отец… — Доктор Декстер. — Когда вы кончаете сегодня работу, Лиз? — В пять часов, милый мой любовник, — насмешливо ответила она. — Можем ли мы встретиться? — Если вам угодно. Во всяком случае, теперь я уверена, что ваши намерения относительно меня чисты и благородны. — Зачем вы так? Я хочу вам кое-что объяснить… — До встречи в пять, Марк. — До встречи в пять, Лиз. * * * Теперь их осталось только пятеро. И всего два дня на то, чтобы они превратились в одного. Где они находились во время ленча 24 февраля? Ответь он на этот вопрос, четверо были бы выведены из-под подозрений и он бы знал, кто опустился до того, что вступил в заговор с целью убийства президента. «Но если даже нам удастся найти человека, который стоит за этими событиями, — думал он, поднимаясь и отряхивая брюки от травинок, — как остановить убийцу? Ясно, что сенатор будет действовать не своими руками. Надо, чтобы президент держался подальше от Капитолия». Впрочем, это решать не ему. Марк захлопнул папку и отправился к метрополитену. Дома он переоделся, сел в машину и неторопливо поехал к больнице Вудро Вильсона. По пути он взглянул в зеркало заднего вида. Теперь за ним следовала другая машина, черный «бьюик». «Кто-то опять следит за мной», — подумал он. Около больницы он был в 16.45. Элизабет еще не освободилась, и поэтому он вернулся к машине и углубился в вечерние новости. Элизабет вышла из дверей больницы и села рядом с ним. Она выглядела расстроенной. — Я хотел бы вам кое-что объяснить, — сказал Марк. — Не надо, — прервала его Элизабет. — Сомневаюсь, чтобы я могла вынести еще одну такую историю. Мне всю ночь снились кошмары. И не надо мне ничего объяснять… Элизабет была задумчива и немногословна, и Марк с трудом поддерживал разговор. Он повернул направо по Индепенденс-стрит и остановил автомобиль на обочине рядом с мемориалом Джефферсона, так, что в салон попадали лучи заходящего солнца. — Нельзя исчезать таким образом, — сказала Элизабет. — Но… — Давайте кончим этот разговор и поедем перекусим. — Элизабет отвернулась. Он двинул машину с места. Одновременно с ним набрали скорость и две другие машины: синий «форд-седан» и черный «бьюик». Сегодня они работают в открытую, подумал он. Хотя, возможно, одна из них просто ищет место для парковки. Он посмотрел на Элизабет: заметила она их тоже? Нет, ничего похожего, в зеркало заднего обзора они видны только ему. Он направился к небольшому уютному японскому ресторанчику на Висконсин-авеню. Официант-японец подал им креветки, сервировав на металлическом подносе в центре стола. Каждый кусочек креветки надо было обмакивать в небольшой изящный соусник. Элизабет раскраснелась. — Простите, что я так резко отреагировала. В тот момент мне было о чем подумать. — О чем же именно? — Боюсь, что не смогу объяснить. Это сугубо личное… Да и мой отец просил меня ни с кем не говорить об этом. Марк похолодел: — И со мной? — Да. Нам обоим придется еще не раз все взвесить… Расставаясь у ее дома, они условились встретиться назавтра в восемь часов утра в холле «Мейфлауэра». Конечно, никто его там узнать не сможет, но все же он удивился, почему Элизабет избрала такое несколько странное место для свидания. СРЕДА — 9-е Сенатора разбудил ранний телефонный звонок. Это был босс. Он сообщил, что их встреча в полдень, на которой будут окончательно обговорены все детали, состоится в отеле «Шератон». Сенатор выразил свое согласие, положил трубку и в утреннем одеянии кругами стал ходить по комнате. * * * — Кофе на троих, миссис Макгрегор. Они оба здесь? — спросил Директор, проходя мимо нее. — Да, сэр. Новые серьги из бирюзы придавали миссис Макгрегор особую изысканность, но Директор не обратил на них внимания. Он направился прямо в свой кабинет. — Доброе утро, Мэтт. Доброе утро, Марк. Сначала он дал слово Эндрью: — Ну-с, послушаем, что вам удалось обнаружить. — Мой список сократился до пяти имен. Все эти люди против билля о контроле над оружием, который, как мы знаем, сэр, 10 марта должен стать законом. И остановить его принятие может только убийство президента. — Не думаю, — сказал Мэттью Роджерс, — скорей подобный акт как раз и обеспечит принятие закона. — Объясните это обоим Кеннеди, Мартину Лютеру Кингу и Джорджу Уоллесу и послушайте, что они вам ответят, — резко откликнулся Директор. — Продолжайте, Марк. — Сегодня я предполагаю провести день в Сенате, постараюсь найти достаточно приемлемый способ узнать, где все пятеро были во время ленча 24 февраля. Директор поднялся и отошел к окну. — Спасибо, Марк. Теперь вы должны проявить мужество. У меня неприятные новости для вас… Мы начинаем убеждаться, что человек, которого мы ищем, — это Декстер. Марк застыл. — Почему вы так считаете? — выдавил он из себя. Помощник Директора наклонился к нему. — В Джорджтауне мы опросили работников ночных служб и наткнулись на одного портье, который совершенно уверен, что видел сенатора Декстера 24 февраля, шедшего по улице от отеля, примерно в четырнадцать тридцать. — Почему он уверен, что это был именно сенатор Декстер? — Этот человек родился и вырос в Уилтоне, штат Коннектикут, и хорошо знает Декстера в лицо. Боюсь, что есть еще кое-что: с ним была молодая женщина, описание которой полностью совпадает с внешностью его дочери. — Это не доказательство, — сказал Марк. — Это может быть только совпадением. — Может быть, конечно, — сказал Директор, — но, к сожалению, оно не в пользу сенатора Декстера. Вспомните, что он имеет отношение к торговле оружием и немало потеряет в случае принятия билля. Так что мотив налицо! — Но, сэр, — возразил Марк, уже не думая об Элизабет, — неужели вы считаете, что сенатор может вступить в заговор с целью убийства президента только для того, чтобы сохранить на плаву одну из своих кампаний? Да у него на выбор масса не столь сильнодействующих средств! Он мог организовать проволочки в комиссии. Или устроить обструкцию… — Он уже пытался это сделать, Марк. И безуспешно, — прервал его Мэттью Роджерс. — Но у остальных четырех сенаторов могут быть не менее убедительные мотивы, о которых мы пока просто ничего не знаем. Так что не только Декстер, — продолжал настаивать Марк, чувствуя, как жалко звучит его голос. — Хорошо, Марк. При иных, не столь экстремальных обстоятельствах я бы с большим вниманием отнесся к вашей точке зрения, но, согласитесь, в данном случае мы должны основываться на объективных данных, пусть даже они не очень убедительны и смахивают на совпадения. Но я не сказал вам главного. В ночь на третье марта, когда были убиты Казефикис и почтальон, имени доктора Декстер не было в списке тех, кто должен был дежурить. Ее работа заканчивалась в пять часов, но по каким-то непонятным причинам она осталась еще на два часа, осмотрев грека, а он, представьте, отнюдь не был ее пациентом! Что-то чертовски много совпадений, Марк! И при всей беспристрастности я должен сказать, что на сенатора Декстера и на его дочь ложится очень большая тень. Марк ничего не ответил. — Когда вы сегодня встречаетесь с девушкой? И где? Марк поднял голову: — В восемь часов в «Мейфлауэре». — А почему именно там? — Не знаю, сэр. Просто она предложила, а я согласился. — Будьте крайне осторожны, Эндрью. — Хорошо, сэр. — Уже без десяти восемь, так что вам лучше отправляться. Кстати, с банкнотами нам по-прежнему не везет. У нас остались последние восемь, но нужных отпечатков обнаружить пока не удалось.