* * * Марку в данный момент было глубоко наплевать на все двадцатидолларовые банкноты в мире. Он покинул здание в куда большей растерянности, чем входил в него. Оказавшись на улице, он решил пройтись до отеля пешком, в надежде, что голова его несколько посвежеет. Он не видел, как двое мужчин проследовали за ним по Пенсильвания-авеню, мимо Белого дома и вплоть до отеля. * * * Пройдя сквозь вращающиеся двери, Марк обвел глазами холл. Стойка бара была пуста. В дальней стороне холла мужчина покупал в киоске газету. Марк не заметил, что он тут же скомкал ее и бросил в урну. Он увидел подходящую Элизабет, а вместе с ней сенатора Декстера. О черт, только этого не хватало! — Хэлло, Марк. — Она легко поцеловала его в щеку. Иуда показывает фарисеям, кого ждет смерть? Даже мысль об этом потрясла его. — Я хотела бы познакомить вас с моим отцом. — Доброе утро, сэр. — Доброе утро, Марк, рад встрече. Элизабет мне все уши прожужжала о вас. Марк замешкался с ответом, погруженный в свои невеселые мысли. — С вами все в порядке? — спросила Элизабет. — Да, конечно. Простите, сенатор, рад познакомиться. Сенатор посмотрел на него с каким-то странным выражением лица. — Ну что ж, дорогая, мне пора идти. У меня нынче очень напряженный распорядок. Жду тебя завтра на наш обычный ленч. — До встречи, отец. Спасибо за завтрак и за рассказы. — Всего хорошего, Марк. Надеюсь скоро увидеть вас. — Сенатор Декстер бесстрастно взглянул на него. — Я тоже, — тихо ответил Марк. Они посмотрели ему вслед. То же сделали и трое других посетителей холла. Один из них направился к телефонной будке. — Марк, что с вами? Почему вы были так нелюбезны с моим отцом? А мне хотелось, чтобы вы встретились. — Прошу прощения, я просто устал. — Или вы что-то от меня скрываете? — спросила Элизабет. — Я мог бы задать вам тот же самый вопрос. — То есть?! — Ох, я не знаю, давайте забудем все это, — сказал Марк. — Почему ему потребовалось так спешно увидеться со мной? — Да потому, что я хотела вас с ним познакомить! Что в этом странного? И какого черта я должна объяснять?! Она резко встала и пошла по коридору, толкнув вращающуюся дверь в его конце. Трое наблюдали, как она уходит. Один последовал за ней, двое остались. Марк тоже медленно двинулся к выходу. Ему было сейчас не до этих людей. * * * Возвращаясь домой, она попала в автокатастрофу. Марк услышал об этом совершенно случайно, включив свой «уоки-токи» на втором канале. Его внимание привлекло имя — Элизабет Декстер. Кто-то докладывал: «С ней все в порядке. На пару сот долларов поврежден капот ее „фиата“, и ни царапины на автобусе, в который она врезалась. Неглупая женщина. Помогли ремни безопасности. Сейчас она едет на службу в попутной машине, или, точнее, она думает, что это попутная машина…» Марк перевел дыхание, прикидывая, что последует за этим сообщением. Но докладывавший уже отключился. * * * Точно к сроку в «Шаратон-отель» прибыли только Тони и Ксан. Они провели бок о бок много часов, но почти не разговаривали. Тони был удивлен: о чем это джап может так долго думать? Время у Тони было занято до предела — он тщательно изучал путь, по которому ему предстоит ехать в последний день, доводил «бьюик» до высшей степени кондиции, сидел за рулем при поездках босса и Маттсона; они продолжали относиться к нему как к паршивому шоферишке. Ничего, мозги у них точно такие же… Если б не он, эти псы из ФБР давно бы сели им на хвост. Но завтра к вечеру вся эта свистопляска кончится, и он сможет убраться куда хочет и спустить свои честно заработанные денежки. Он еще не прикидывал, случится ли это в Майами или в Лас-Вегасе. Тони привык спускать все деньги еще до того, как он их зарабатывал. Появился босс, сигарета, как всегда, свисала у него изо рта. Босс брезгливо спросил, куда подевался Маттсон. Оба пожали плечами. Маттсон всегда работает один. Он никому не доверяет. Босс был разгневан и не делал попытки скрыть это. Через несколько минут появился и сенатор, который тоже был чем-то расстроен, но он даже не обратил внимания на отсутствие Маттсона. — Уж очень неудачно вы назначили время для этой встречи, — сказал он, — в сенате последний день дебатов по биллю. Давайте поскорее начнем. Босс повернулся к нему: — Куда-то запропастился Маттсон, а его сообщение жизненно важно. Наступило молчание. Говорить было не о чем: каждый знал, с какой целью он находится здесь. — Хватит ждать, — сказал наконец босс, — начинайте, Тони. — Машине потребуется не более трех минут на то, чтобы выйти на И-стрит, и еще три минуты, чтобы достичь Капитолия. Добавьте еще сорок пять секунд на то, чтобы подняться по ступеням, плюс-минус до полминуты, и он окажется вне досягаемости. Я просчитывал в полночь, в час, в два ночи, помня, что для него путь будет очищен. — А после операции? — спросил босс. — Две минуты на то, чтобы спуститься с крана и через проход под «Рейберн-билдинг» выйти к станции метро «Южная Столичная». Как только этот… — он остановился. — Как только Ксан доберется до метро, они его уже никогда не найдут; за несколько минут можно оказаться на другом конце Вашингтона. — А не перехватят его за эти три минуты пятнадцать секунд? — спросил сенатор, которого лично Ксан совершенно не интересовал, но он не был уверен в том, как поведет себя маленький человечек, когда его схватят. — С уверенностью ничего нельзя утверждать, кто же знает, как сложатся дела в первые пять минут! — ответил босс и снова обратился к Тони: — Машина в полном порядке? — Конечно. Готова хоть для гонок в Дайтоне. Был холодный мартовский день, но сенатор промокнул вспотевший лоб. — Ксан, твое слово, — сказал босс. Ксан за последние два дня довел свои действия до автоматизма. Обе ночи он спал на верхушке крана, винтовка была там же: — Двадцатичетырехчасовая забастовка начинается сегодня в шесть вечера. — Отлично, — сказал босс. Он потушил сигарету и зажег новую. — Я буду на углу Девятой и Пенсильвания-стрит, свяжусь с вами в десять тридцать. Дам сигнал, как только машина пройдет мимо меня. Мой знак будет означать, что у вас в запасе три минуты и сорок пять секунд. Хватит ли вам этого времени? — Мне достаточно двух с половиной минут, — сказал Ксан. — В самый обрез, не так ли? — спросил сенатор, все еще обильно потея. — Может быть… И в таком случае вы должны задержать его на ступенях, потому что мы не хотим подвергать Ксана опасности дольше, чем необходимо, — сказал босс. — Чем дольше Ксан будет на виду, тем больше шансов, что его могут засечь с вертолета Секретной Службы. Сенатор повернулся к вьетнамцу. — Сколько времени займет сборка винтовки? — спросил он, пытаясь нащупать слабое место плана — так обычно поступают на заседаниях сенатских комиссий. — Две минуты, чтобы собрать ружье, и тридцать секунд, чтобы занять позицию для стрельбы. Еще две минуты, чтобы разобрать ружье и вернуть его на место. Это винтовка «вомхуф супер-экспресс» калибра 5,6: пули весом семьдесят семь гран со скоростью на вылете в три тысячи четыреста восемьдесят футов в секунду, что предполагает силу удара в две тысячи футо-фунтов. На языке криминалистов это означает, что в безветренную погоду я с двухсот футов попаду ему в лоб с точностью до полу дюйма. — Устраивает? — спросил у сенатора босс. — Думаю, что да, — сказал тот и погрузился в мрачное молчание, вытирая постоянно потеющий лоб. Затем что-то еще пришло ему в голову, и он собрался было снова задавать вопросы, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетел Маттсон. — Прошу прощения, босс. Но у меня есть новости. — Приятные, надеюсь? — Боюсь, что плохие, босс, очень плохие, — сказал Маттсон, переводя дыхание. Все с тревогой ждали. — Его имя Марк Эндрью. — Кто это? — спросил босс. — Человек из ФБР — это он был в больнице с Колвертом, а не Стеймс. — Начните-ка с самого начала, — сказал босс, закуривая новую сигарету.