— В Азии, если хочешь хорошо поесть, лучше не ходить в модные пятизвездочные рестораны. Нужно идти в такие крошечные места, как это, или покупать уличную еду. Он перевел для Зака меню, а затем Ялин подошла к стойке, чтобы сделать заказ для них всех. Это явно был семейный ресторан, и Зак поразился, увидев, насколько по владельцам заметно, что они мусульмане. Хозяин, одетый в белую шапочку-такию, стоял за стеклянным экраном и растягивал лапшу. Хозяйка в хиджабе разливала по широким мискам прозрачный бульон. Их подросток-сын принимал у Ялин заказ. Зак, конечно же, знал, что в зависимости от региона Китая мусульман угнетали в большей или меньшей степени, и эта разница была очень заметна: на западе им приходилось намного хуже, чем здесь, на самом востоке. Но почему-то он все равно вырос с убеждением, что китайское правительство сажает в тюрьму каждого попавшегося мусульманина. Это явно было не так. Зак невольно представил, как в какой-нибудь альтернативной вселенной, где его отец никогда не выступал против правительства, их семья управляет таким маленьким ресторанчиком. В отличие от большинства других стран, здесь даже его мама могла стать имамом, или ахун, как их называли на китайском языке. Мусульмане народности хуэй были уникальны тем, что поддерживали традицию возглавления мечетей женщинами, чем часто хвасталась мама Зака, которая была феминисткой и придерживалась более либерального взгляда в отношении Корана. Если бы семья Зака просто осталась на востоке и избегала неприятностей, сейчас они могли бы жить спокойно. Зак знал, что выступать против тирании необходимо. Кто-то ведь должен это делать. Но иногда он задавался вопросом, почему делать это пришлось его семье. Почему именно они рискнули и потеряли из-за этого все? — Зак! — Саймон коснулся его плеча. — М-м? — мальчик резко повернулся. — Ты в порядке? — А. Я просто думал о маме, — выдавил Зак, солгав лишь наполовину. Мысль о том, что он хотел бы, чтобы его родители хранили перед лицом угнетения молчание, была слишком эгоистичной, чтобы высказать ее вслух. Саймон и Мелисса напряглись. Они вдруг стали выглядеть очень виноватыми, и Зак сразу почувствовал себя причастным к тому, что снова испортил всем настроение. К счастью, в этот момент Ялин принесла их заказ: обернутые целлофаном тарелки с пропитанным специями шашлыком и четыре миски ланьчжоуской говяжьей лапши — фирменного блюда народа хуэй. Мама Зака готовила ее постоянно. И точно так же, как у нее, бульон, в котором плавала лапша, был прозрачным, но очень вкусным и ароматным. Впервые в этой стране, которая должна была стать его родиной, Зак ощутил настоящий вкус дома. Даже несмотря на то что его мама клала в суп больше говядины и в целом ломтики были толще. Теперь он вспомнил, какой она была на самом деле, и сделал вид, что сосредоточенно прихлебывает, чтобы скрыть слезы, выступившие у него на глазах. Ялин, привыкшая не вмешиваться в их разговоры, надела наушники и включила музыку погромче. Тем временем Саймон заметил на своей миске с лапшой замысловатые голубые узоры и начал рассказывать о том, что кобальтово-синий пигмент был привезен в страну исламскими торговцами и бело-голубые цвета классического китайского фарфора на самом деле изобрели на Ближнем Востоке еще до того, как они стали популярны в самом Китае. Мелисса вклинилась, чтобы объяснить, что торговля между Востоком и Западом процветала во времена династии Юань, когда все захватили монголы и практически смешали все народы. — Вероятно, именно тогда твои предки хуэй и прибыли в Китай, Зак. — Она изогнула аккуратно подведенную бровь. — А может, и раньше… Многие торговцы приезжали и при династии Тан. Забавный факт: первая мечеть в Китае была построена во время правления второго мужа У Цзэтянь. — Тебе обязательно все надо сводить к У Цзэтянь? — Саймон шутливо щелкнул возле лица Мелиссы палочками. — Эй! Что я могу поделать, если она замешана в стольких важных вещах? — ответила Мелисса, легко пихнув его. Зак выдавил из себя улыбку, но в животе у него неожиданно разверзлась дыра. Поддразнивание было естественной частью дружбы, и он смеялся, когда его друзья делали что-то подобное с ним, но сейчас он вдруг понял: как же странно, что сам он никогда не чувствовал себя комфортно, подшучивая над ними. Он всегда слишком боялся их расстроить или даже потерять. Они никогда не были наравне, как Саймон и Мелисса. Те совершенно не сдерживались в выражениях и не терпели подколок только ради того, чтобы иметь возможность продолжать дружить. Мелисса повернулась к Заку: — В любом случае, думаю, это здорово, что ты придерживаешься своих традиций. Мы должны дать миру понять, что быть китайцем — это больше, чем принадлежать к хань. Я вот на самом деле из мяо. Она показала Заку фотографию на своем телефоне. На ней она стояла посреди деревенской улицы, одетая в красочно вышитую рубашку и плиссированную юбку, а также великолепный серебряный головной убор, напоминающий люстру. — Ого, — неосознанно выдохнул Зак. Он и правда никогда не видел такой внушительной шляпы. — Мы, народ мяо, гордимся своими серебряными изделиями. — Мелисса тряхнула браслетами, на которых были выбиты узоры из цветов и бабочек. — А еще мы очень хорошо танцуем и поем. Кстати, одна из причин, по которой я хочу стать поп-звездой, заключается в том, что так я смогу показать нашу традиционную музыку и танцы всему миру. На своих собственных условиях и выглядя так, как мне хочется, а не по решению правительства, которое указывает, что мне делать и как себя вести. Мы не должны позволить нашей культуре вымереть. — Нет, конечно, нет. — Зак улыбнулся, и его окутала легкость, будто он был воздушным шариком. Мелисса оказалась первой представительницей национального меньшинства его возраста, которую он встретил в Китае. По крайней мере, первой, кто открыто заявил ему, что она не из хань. Наконец нашелся кто-то, понимающий его: что можно быть китайцем, но не являться типичным ханьцем; следовать некоторым общим традициям, но при этом в основе иметь собственные уникальные черты. Каким-то образом, сидя в этом крошечном ресторанчике и поедая из фарфоровой миски с голубым узором ланьчжоускую лапшу, Зак ощутил самую стойкую связь с мусульманским наследием за всю свою жизнь. Обычно он держал эти чувства в себе, никогда не упоминая о них. Это была еще одна черта, отличавшая его от остальных, даже от других представителей своей веры, о которых он знал из средств массовой информации или встречал в реальной жизни. Зак не соответствовал представлению большинства людей о мусульманах. Конечно, в мире проживало более миллиарда приверженцев этой веры, и то, что между ними существовали различия, было совершенно нормально. Например, когда он учился во втором классе и учительница спросила, собирается ли Зак участвовать в Рамадане, мальчик даже не понял, о чем она говорит, потому что его мама называла это Чжайюэ, что в переводе с китайского означает «месяц поста». Заку всегда было трудно объяснить свое происхождение, но Саймон и Мелисса поняли его без каких-либо уточнений. Он подумал, что похож на одинокий листик, всю жизнь кружившийся в воздухе и наконец нашедший дерево, на котором вырос. Он настолько расслабился, что даже осмелился задать щекотливый вопрос, который давно крутился в глубине его сознания. — Так, ребята. — Зак наклонился к столу. — Простите, если это прозвучит странно, но я хотел спросить: если существуют китайский загробный мир и китайские боги, означает ли это, что и в других культурах?.. Саймон и Мелисса встревоженно переглянулись, а затем оба глубоко задумались. — Хм-м. — Саймон забарабанил пальцами по столу. — Я бы, скорее, сказал, что это как бы не опровергает другие мифологии. То есть даже если ты придерживаешься только китайских легенд, то в них нет ничего такого, что отрицало бы все остальные. В наших мифах много что взято из даосизма, буддизма, индуизма и религий всего мира. Но ничто не мешает им существовать одновременно. — Например, Яньло-ван, нынешний правитель нашего подземного мира, изначально был индуистским богом Ямараджей, — добавила Мелисса. — Как это работает? — Зак наклонил голову. — Выходит, все создали боги или они просто… ожившие плоды человеческого воображения? Саймон прикусил губу, а затем сказал: — Ну, лично я верю, что боги — это реальные силы вселенной, но именно человеческая вера придает им формы, имеющие для нас смысл. Типа боги подобны жидкости, а наши умы — это чаши. — Он постучал по стакану воды, который стоял около миски с лапшой, а потом вдруг развел руками. — Однако мы ничего не знаем наверняка. Даже императоры не знают. — Да, потому что все эти духовные штуки работают очень странным образом, — продолжила Мелисса. — Духи остаются сильными и цельными благодаря легендам, но в легендах все может спутаться. Например, существует довольно популярный слух, что У Цзэтянь убила свою новорожденную дочь, чтобы подставить другую императрицу и занять ее место. Но я не верю, что она на такое способна, — это всплыло в учебниках истории спустя много лет после ее смерти, — и когда я спросила ее, совершала ли она что-то подобное, У Цзэтянь честно ответила, что не знает. У нее есть фантомные воспоминания, но это больше сборная солянка из разных сцен сериалов. На самом деле она даже не помнит, как выглядела, поэтому представляет себя как собирательный образ разных актрис. Но эта женщина определенно была офигительно красивой. — Мелисса провела пальцами по лицу. Иногда она и правда слишком глубоко погружалась в У Цзэтянь. — Но действия духов также могут влиять на человеческую историю, — сказал Саймон. — Например, Тан Тайцзун говорит, что Яньло-ван на самом деле ворвался в китайский загробный мир и победил Хоуту, предыдущую правительницу Китая. Об этом нет подробных легенд, но именно поэтому Хоута исчезла из народных поверий, и только после этого китайцы начали рассказывать истории о Яньло-ване. Таким образом закрепилась его власть. Зак задумался: — Значит, на духов могут влиять легенды, которые придумывают люди, но сами духи могут влиять на эти истории? — Именно, — кивнул Саймон. — Это работает в обоих направлениях. Поэтому не всегда ясно, что появилось раньше. — Подожди, что же тогда произошло после того, как я победил Цзин Кэ и Гао Цзяньли? Что случилось с их духами? — Они рассеялись. Их легенды сильны, поэтому они вернутся, но останется только то, о чем говорится в мифах. Никаких воспоминаний о чем-либо, что не входит в культурное сознание, не сохранится. И потому они даже не узнают, что нападали на нас. — Цзин Кэ, вероятно, уже совсем скоро возродится в подземном мире, — добавила Мелисса. — Он слишком известен. Гао Цзяньли менее популярен, поэтому его возвращение может занять больше времени, но он все же не настолько безвестен, чтобы исчезнуть навсегда. Надеюсь, их больше не пошлют к нам, пока мы не закончим миссию. — О-о-о, жесть! — Зак потер виски. — Это, похоже, перебор. — Я знаю, чувак, — Саймон похлопал его по спине. — Мы давно перестали пытаться определить, что реально, а что — нет. Потому верь во что хочешь! Это может оказаться правдой, а может в итоге стать ею! — Однако я хочу добавить еще кое-что, — сказала Мелисса очень серьезно и тихо, что было на нее непохоже. — Ты не ошибаешься в своей вере и в том, что правительство делает с мусульманами, — но У Цзэтянь и Тан Тайцзун никогда не согласились бы с этим. Во времена их правления Китай был одной из самых разнородных и толерантных империй в мире, и они гордились этим, прославляли каждую расу и религию. В мавзолее У Цзэтянь собраны статуи, созданные в честь иностранных послов. Целых шестьдесят одна. А то, что происходит сейчас… — она устремила взгляд за стеклянные двери ресторана, — это не китайская культура. К глазам Зака подступила еще одна волна слез. Он сглотнул комок в горле, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимым. — А что насчет Цинь Шихуана? — Он знал, кто твои родители, и все равно выбрал тебя. Сам-то как думаешь? Что-то дрогнуло у Зака глубоко внутри. «Позволь мне рассказать тебе историю, малыш. Историю о том, что мы с тобой не такие уж и разные». — Вероятно, у него просто не было другого выбора. — Зак выдавил смешок, притворившись, что чешет глаза, чтобы вытереть слезы. Но все же улыбнулся Мелиссе. Он был ужасно рад, что после успешного ограбления музея она перестала злиться на него. — Ну, все равно спасибо. Она пожала плечами, но улыбнулась в ответ: — Просто говорю как есть. Глава 11. Как предок может оказаться птицей Это был двухчасовой полет из Шанхая до Циньхуандао, от центральной части страны до ее севера. Большую часть времени Зак смотрел в окно, разглядывая проплывающие под облаками города и пейзажи и пытаясь представить, как они выглядят не с высоты птичьего полета. Когда они приземлились, до ночного круиза оставалось еще несколько часов. Там, где они оказались, по-видимому, было много духов, так что, арендовав лодку только для себя и выйдя на ней в море, ребята оказались бы в опасности. Но духи вряд ли смогли бы учуять их на корабле, полном других людей. Затем на самой дальней точке круизного путешествия им «всего-то нужно» было украсть спасательную шлюпку и уплыть на ней. То, что Зак сопротивлялся этой идее всего пару секунд, многое говорило о его нынешнем состоянии. Свободное время перед круизом ребята потратили на посещение множества исторических достопримечательностей и укрепление своей связи с легендарной магией. Они осмотрели Голову Старого Дракона — восточный конец Великой Китайской стены, который упирался в переполненный туристами пляж. Портальные очки Зака выдали краткую историческую справку. Издалека этот участок стены действительно выглядел как пиксельная версия рогатого китайского дракона, образованного квадратной сторожевой башней. Это была не оригинальная Великая Китайская стена, построенная Цинь Шихуаном, а лишь ее часть, возведенная пятьсот лет назад, во времена династии Мин. Пока Зак протискивался сквозь толпу туристов — а был как раз пик сезона, — кирпичные стены будто поднимались все выше. Он взглянул на море через окошко на самом краю башни, предназначавшееся для лучников, и вообразил себя солдатом, отвечающим за защиту стены, — это оказалось так здорово! Но у него было всего несколько секунд. За спиной мальчика столпилось так много людей, что ему показалось невежливым задерживаться на этом месте дольше. На самом пляже было посвободнее. Друзья прогулялись вдоль берега, пока на западе садилось солнце, тенями вырезая в шумящих океанских волнах щели. К облегчению Зака, здесь было намного прохладнее, чем в Шанхае. В краснеющем небе и опаленных сумерками облаках кричали и хлопали крыльями чайки. Когда одна туристическая группа, состоящая из женщин средних лет, начала выкапывать мидии, поднялась суета. Мелисса с восторгом присоединилась к ним, а Саймон попытался остановить ее, потому что это наверняка было «против правил пляжа!», в то время как Ялин делала селфи, напрягая бицепсы на фоне заката. Зак в одиночестве побрел к постоянно меняющейся линии прилива. При подкатившей ближе волне он сунул в пену обутую в сандалию ногу, но тут же отдернул обратно. Вода была очень холодной. К сожалению. Что-то звало его нырнуть в океан, как будто каждая катящаяся на него волна обладала магнитным притяжением. Он чувствовал подобное всю свою жизнь, еще до того, как получил силы воды. Хотя Америку, в той части, где он жил, омывал Атлантический океан, а не Тихий. Он представил в своей голове земной шар и понял, что находится почти на противоположной стороне планеты. На него нахлынули воспоминания. Однажды, когда они с мамой пошли на пляж, он копался в песке, и какой-то мужчина, проходивший мимо, принялся дразнить его, спрашивая, не пытается ли он «прокопать путь обратно в Китай». Зак не помнил его лица — только румянец смущения, который почувствовал на щеках, а еще то, что насмешка быстро заставила его прекратить копать. Забавно, что в итоге он все равно оказался в Китае. — Знаешь, долгое время это место считалось краем мира, — внезапно сказал Цинь Шихуан, виртуально материализуясь рядом с Заком. — Твой драгоценный Александр мечтал добраться сюда и увидеть его своими глазами. Как и я. Наш народ, клан ин, был народом Восточного моря. Мы пришли с этих берегов. Госпожа Сю, правнучка Желтого императора, положила начало нашему роду, проглотив яйцо черной птицы. — Он поднял руку перед собой. Над его ладонью замерцали виртуальные многоугольники, из которых сформировалась черная птица, словно вылетевшая из облака дыма. Зак открыл было рот, чтобы спросить, как у госпожи Сю появился ребенок от птицы, но решил промолчать, потому что слышал и более странные мифы. Казалось, никто не хотел говорить о том, как на самом деле рождаются дети, прямо. — Ее внук Бои стал министром животноводства у мифического императора Шунь. Традиционно считается, что наш народ хорошо ладит с животными, особенно с лошадьми и птицами. Более того, Бои помог знаменитому Юю Великому справиться с сильнейшим наводнением, прорыв каналы и проложив ирригационные пути. Черная птица превратилась в призрачную фигуру копателя. Затем лопата преобразовалась в развевающийся флаг, который фигура подняла над головой. — За свои достижения император Шунь наградил Бои черным флагом и фамилией Ин, которая означает «победитель». Фигура превратилась в китайский иероглиф времен династии Цинь — Зак стал понимать этот язык с тех пор, как прикоснулся к мерному сосуду Шан Яна. По его рукам пробежали мурашки. Он хотел бы услышать эти истории в детстве. Мама мальчика больше интересовалась будущим, чем прошлым, но как насчет его отца? Если бы они воспитывали его вместе, сколько бы еще он узнал и понял о своем наследии? Существование легендарной магии доказывало, что эти мифы имеют силу и есть смысл в том, чтобы их помнили. Заку стало интересно, сколько поколений его предков наблюдают за ним. Гордятся ли они тем, что он оказался на берегу совсем другого океана? Горюют ли о том, что до этого времени он и понятия не имел, кто они такие? Зак смотрел на фигурку на ладони Цинь Шихуана, представляя, что эту легенду ему рассказывает отец, а не Первый император Китая. — Поскольку трон тогда передавался тому, у кого было больше способностей, следующим правителем стал Юй Великий, а Бои прочили в его преемники. Однако сын Юя победил Бои и занял трон, тем самым основав первую китайскую династию Ся и положив начало традиции передачи престола по наследству. Наш народ лишили возможности править, но мы выстояли. В конце концов в период правления второй династии — Шан — мы стали знатью. Отдельные части сложного иероглифа «Ин» превратились в вереницу призрачных человечков в тяжелых халатах и высоких головных уборах, которые кланялись, сложив руки перед собой.