— Ох уж эти леди с тонкой душевной организацией, — проворчал тот, пока я смущенно отплевывалась. — В общем, на неделю прописываю вам полный постельный режим. Не вставайте, герцогиня, и на этом боку не спите. Ни при каких условиях, иначе, если шов разойдется, вы умрете. И сейчас я не шучу. — Она все поняла и будет послушно лежать в кровати, — мрачно подтвердил Ричард. — Тебе тоже не мешало бы поспать, — сказал Роберт. — Опасность миновала, так что выпей ромашкового чая и поспи. — Я не люблю ромашковый чай, — выдавил сквозь зубы муж. — Да, и я тебе запрещаю участвовать в сегодняшних гонках. Чего доброго, с дракона свалишься, и опять тебя зашивать, — проворчал Роберт, выходя из комнаты. — Обойдусь без твоих советов, — огрызнулся Ричард. Закрыл за ним дверь и повернулся ко мне. — Он знает про гонки? — слабым голосом спросила я. — Да. — Помолчал, затем добавил: — Этой мой личный врач. Хотела сказать, что он чокнутый, но вместо этого прошептала: — Прости. — За что? — Ты увидел меня такой. Ричард устало провел рукой по волосам. Вздохнул, прошел к креслу, обитому бархатом, сел, широко расставив ноги, провел рукой по щетине. После чего хмуро сказал: — Мы поговорим, когда тебе станет лучше. Но я должен спросить: Дог сделал это специально? Так странно было слышать от него обсуждение гонок, когда он выглядел измотанным герцогом, а не непоколебимым Тимом Донгом. Я покачала головой. Увидела, как герцог кивнул, принимая мой ответ, поднялся на ноги и направился к двери. — Ричард, — выдавила хрипло, — ты меня туда больше не отпустишь, да? Он обернулся. Посмотрел на меня как-то очень странно. И сказал простое: — Нет. — Пожалуйста… — судорожно всхлипнула я. — Этот шип тебя чуть не убил, — зло перебил он. Я стиснула зубы, натягивая одеяло до подбородка. Услышала, как муж повернулся, дошел до двери. — Ты только что лишил меня неба, — прошептала ему вслед. — Это не шип. Это ты меня убил. Не знаю, услышал он это или нет. Когда дверь закрылась, в комнате запахло апельсинами. Я то засыпала, то просыпалась. В комнате находилась моя давняя служанка Эми, которая подавала пить, когда от жажды пересыхало горло, и подставляла ночной горшок, когда у меня уже не было сил терпеть. Она со мной почти не разговаривала: то ли боялась потревожить, то ли опасалась, что лихорадка перекинется на нее. Через несколько часов, несмотря на травы, которые прописал Роберт, у меня снова начался жар. Я пыталась скинуть с себя одеяло, но Эми жалостливым голоском умоляла этого не делать. В полдень проснулась матушка и первым делом побежала ко мне. Так она и зашла в камизе и чепчике, босая, заставив устало открыть глаза и сделать вид, что вовсе не дремала. — Доченька моя! — воскликнула она. — Ах, как я рада, что ты поправилась! Я выдавила из себя слабую улыбку. Что мама знает? Что ей сказал герцог? Не мог же он сообщить, что во мне был драконий шип. — Я не переставала молиться, моя дорогая! — заявила родительница, присаживаясь на кровать. — Уж поверь, тому, кто сделал это с тобой, воздастся по заслугам! Бог все видит! Я в страхе сжала край одеяла и подтянула его к подбородку. — А что со мной сделали? — спросила хрипло. — Ты не помнишь? Ох, я молила Бога, чтобы ты забыла те ужасные мгновения своей жизни! Я недоуменно посмотрела на Эми, понимая, что от матушки пояснений не добьюсь. — Его светлость сказал, что, когда вы выехали на прогулку, на вас напал серийный маньяк. — Ах, негодная девчонка! — воскликнула мама, повернулась к сжавшейся девушке и зашикала на нее, пытаясь таким образом отослать прочь. — Серийный маньяк? — выдавила я. — Да, дорогая, в этом нет твоей вины. На его счету уже семь убитых девушек, но скоро его поймают, не волнуйся. Тебе так повезло, что герцог решил навестить тебя в нашем поместье! — Да, — только и сказала я. — Не переживай. Ты скоро поправишься. У тебя маленький порез на животе, но Роберт уже три дня прикладывает туда подорожник, скоро все заживет. У твоего мужа великолепный доктор. Ах, мама, если бы все раны лечились подорожником! — Да, — пробормотала я. — Ты такая бледная, — покачала она головой. — Как только поправишься, я прикажу сделать тебе ванну с лимонным соком. Натру кожу рассолом, а волосы смажем шоколадом, чтобы они не теряли прежнего блеска. — Да, — выдавила отчего-то грустно. — Мне бы хотелось немного отдохнуть. — Конечно! Не переживай, служанка все время приглядывает за тобой, — поспешно сказала матушка и поднялась на ноги. Я улыбнулась уголками губ, наблюдая, как она покидает спальню. Днем меня разбудила Эми, вернее, ее злобное шипение: — Прошу, миледи, уходите! Вашей сестре нужен отдых! Я открыла глаза и посмотрела на испуганную Софи. — Нет-нет, пусть останется, — пробормотала поспешно. Услышав это, сестренка сорвалась с места, подбежала ближе и без лишних церемоний забралась ко мне на кровать. Она была первой после доктора, кто осмелился ко мне прикоснуться. — Ты горячая, — тихо сказала она, взяв меня за руку. — Мне жарко, — слабо улыбнулась ей. — Я сейчас исправлю. В следующее мгновение почувствовала холод, мягко опутывающий тело. — О Софи, — благодарно выдохнула я. — Где ты этому научилась? Ожоги на гонках помогли мне освоить эту технику. Преподаватель такого не объяснял, я нашла ее в учебнике по лечебным свойствам магии. — Его светлость сказал, что нужно делать, — опустив глаза, ответила Софи, словно ей было стыдно. — Ричард? И давно ты меня… лечишь? — С самого первого дня, как только тебя привезли. Его светлость только мне разрешил заходить. И доктору. — Софи почему-то шмыгнула носом. — Ричард все три дня сидел со мной? Девочка кивнула. — Я пыталась помочь, но жар всегда возвращался, — виновато выдавила она. — Софи, ты что, все хорошо, — догадалась я. — Ты ни в чем не виновата!