— В смысле, я ведь уже хожу. Все нормально, волноваться не о чем. — Волноваться всегда есть о чем, дорогая моя герцогиня. Я прищурилась. — Может, отпустишь меня? — Что, тяжело терпеть мой мерзкий характер? — На самом деле масса твоего тела оказалась намного тяжелее характера, — нагло заявила я. Герцог вздохнул. Отпустил мои руки, пригвожденные к кровати, но увеличивать дистанцию между нами не спешил. Его лицо находилось так близко к моему, что я принялась завороженно разглядывать его бороду. Она выглядела уже не такой колючей, какой была еще вчера. Отросла? Может, он помыл ее какими-то травами? Лавандой? Но тогда она должна пахнуть. Я не удержалась. Потянулась вверх, вдохнула запах, но ничего, кроме почти выветрившейся туалетной воды, не почувствовала. Зато взгляд мужа прямо намекал, что такого странного поступка он не ожидал. — Так где ты пропадал вчера? — поспешно спросила, поражаясь, насколько универсальным может быть «семейный допрос», когда нужно перевести тему. — А вам обязательно все знать, герцогиня? — выгнул бровь Ричард. — Ну да. — Мне казалось, что это очевидно. Но раз нужно подтверждение… — Не думаю, что леди стоит забивать себе голову этой чепухой. — У вашей жены мерзкий характер, — напомнила я. — Да. — Ричард склонился ниже, поцеловал меня в лоб. — Я занимался делами, Марита. Это все, что тебе стоит знать. После этого он отодвинулся, откинул одеяла (сразу все), встал с кровати. Подошел к шкафу, зачем-то схватил штаны и скрылся в будуаре. Я не поднималась с постели, задумчиво глядела в потолок и пыталась заставить себя не обижаться на его слова. Муж вернулся в комнату минут через десять. Оголенный по пояс. В штанах. И почему он не переоделся здесь? — Ричард, ты сегодня снова уедешь? — постаралась задать вопрос спокойным голосом. Герцог повернулся ко мне, взглянул с легким удивлением. — А в чем дело? — уклонился от прямого ответа. — Ни в чем, — пожала плечами. — Просто интересно. Муж помолчал несколько мгновений, а затем сказал немного растерянно, словно не знал, правильно ли поступает: — Сегодня могу не уезжать. — Хорошо, — вновь пожала плечами, делая вид, что меня это мало волнует. …два последующих дня мы провели бок о бок. Это было странно и необычно, но именно эти два дня показали нам, что значит быть супругами не в ненависти, не в хладнокровии и безразличии, не в страхе за чужую жизнь, не в омуте тайн, а в обычной повседневной жизни. Мы начали примериваться друг к другу. Пришла наша пора вырабатывать тактику на день и стратегию на всю дальнейшую совместную жизнь. Матушка не бесновалась, поэтому достойных оправданий для жажды совершать опасные поступки у меня не было. С кровати я встала по собственному желанию. Вызвала служанку, начала одеваться еще до ее прихода, успела приложить к телу корсет. Эми зашла как раз в тот момент, когда потребовалось помочь со шнуровкой. Ричард уже спустился вниз и, думаю, сказал матушке, что я еще сплю. Но я больше не собиралась спать. Днем, во всяком случае. Ходить мне было небольно, шов не разошелся, даже когда я совершила несколько резких движений. Это наталкивало на мысль, что Роберт слишком сильно перестраховывался. Когда он заглянул ко мне, чтобы провести плановый осмотр, впал, мягко говоря, в профессиональный шок. Я попыталась объяснить мотивы собственных поступков, после чего он так на меня посмотрел, словно я уже была мертва. Скрестил руки на груди, облокотился на дверной косяк и со скепсисом наблюдал, как я выхожу из комнаты. — Если несмотря ни на что пациент хочет себя убить, тут я бессилен, — едко отозвался он. — Роберт, тебе не о чем волноваться, я в порядке, — отозвалась спокойно, стараясь не смотреть на доктора, чтобы не изводить себя чувством вины. За столом меня увидеть не ожидали. Ричард на этот раз сидел во главе стола и едва не подавился чаем, заметив меня в дверях. — С добрым утром, — вежливо поздоровалась я. — Приятного аппетита. — Марита! — обрадовалась матушка. — А мы уж думали, ты собираешься проспать до самого обеда. — Я прекрасно себя чувствую, — ответила, присаживаясь на отодвинутый герцогом стул. — И очень проголодалась. — В таком случае отведайте жареной рыбы, — сказал Ричард за моей спиной. — А это что? — спросила я, заметив глубокую тарелку со странным содержимым. Пригляделась и восторженно воскликнула: — Неужели жидкий шоколад?! — Только все не ешь! — тут же среагировала Софи, зачерпнув лакомство ложкой, и начала поливать вязкой коричневой жидкостью рыбу, словно это был соус. — Любите шоколад? — спросил Ричард, присаживаясь на свое место. Вместо того чтобы ответить, я почему-то нерешительно взглянула на маму, словно ища поддержки: «Что мне ему ответить? Леди положено любить шоколад?» Наверное, сказался наш утренний разговор. Теперь я боялась предстать перед мужем самой собой. Прежде чем матушка успела как-то отреагировать, Ария воскликнула: — Она его обожает, ваша светлость! Может есть его ведрами, если не попробуете сейчас, потом и не достанется ничего. В моем взгляде промелькнул испуг. — Мм, — задумчиво изрек Ричард, чем заставил меня похолодеть от страха и начать планировать жестокую месть болтливой сестре. — Хорошо, что я не люблю шоколад. — Не любите? — И почему я так удивилась? — Нет, — скупо сказал он, отправляя в рот кусочек рыбы. Я взглянула на столовые приборы, расставленные перед ним. — Пудинг тоже не любите? — спросила, заметив его отсутствие. — Слишком сладкий, — пожал плечами герцог. — Марита, не приставай к мужу с глупыми расспросами, — одернула меня матушка, заставив обратить взор на рыбу. — Ваша светлость, вы уже слышали про бал у Вудбрайтов? — Родительница пошла в наступление. Я пожалела, что спустилась к завтраку. — Нет, леди Хорвин, не слышал. — Внешне муж оставался равнодушным, но, сидя в достаточной близости от него, я смогла уловить, как он напрягся. — Вудбрайты — очень хорошие люди, — быстро вставила свое слово, пока матушка не задала рвущийся с губ вопрос прямо в лоб. — Недавно виконт Вудбрайт встретил нашу Майю и лично вручил ей приглашение. — Ах, он был так вежлив и обходителен! — тут же воскликнула сестра. — Все она выдумывает, Вудбрайт разговаривал с ней как джентльмен, но никакой симпатии не было, — возразила Ария, чем увела разговор в банальное, но хотя бы неопасное русло. Ричард взглянул на меня с едва заметной благодарностью. Подумал, что я намеренно его спасла? Да, это было сделано намеренно. Но лишь ради того, чтобы самой с ним поговорить. Оставшееся время завтрака прошло в разговорах на отвлеченные темы. Я внимательно наблюдала за мужем, а он — за мной. Мы изучали друг друга, анализируя повадки, подмечая детали и усиленно делая вид, что не улавливаем настороженных взглядов друг друга. Муж не любил сладкое. Он не прикоснулся к шоколаду, пудингу, не тронул конфеты и фрукты, попил только чая с хлебом. Вот хлеб он любил. Умял едва ли не полбатона. Ричард предпочитал зеленый чай с лимоном — наверное, из-за того, что тот придает больше энергии, чем черный. Герцог много работал, уставал, явно привык недосыпать, но при этом старался подбодрить себя перед трудным днем. После завтрака отправился в библиотеку. Мне очень хотелось последовать за ним, чтобы посмотреть, чем он собирается заниматься, но я боялась показаться навязчивой. В конце концов, в его замке нам удавалось избегать друг друга, в моем родовом поместье мало что должно измениться. Я пошла вместе с Софи в музыкальную комнату, слушать ее этюд на фортепиано. Сестра не любила заниматься с учителем или сама и все время норовила сбежать, но я научилась с ней договариваться: история про дракона взамен на хорошо сыгранную пьесу.