Его терпение?! Я испытываю его терпение? – А если я откажусь? – спросила, глядя ему в глаза. – Если откажусь идти с вами по своей воле? – Тебя по-прежнему волнует судьба твоей смертной? Это была даже не угроза, вопрос, но от интонации Золтера все волоски на коже встали дыбом. В целительском крыле я решила, что он позволил мне помочь, потому что я просила его об этом. Сейчас, глядя в эти глаза, понимала, что нет. Ему нужен был кто-то, с помощью кого мной можно будет управлять. – Вы всех женщин берете силой? – выдохнула я, сжимая край салфетки. – Угрожая жизням тех, кто им дорог? Или это только мне так повезло? Глаза его аэльвэрства потемнели еще сильнее, сверкнули серебром тлена, а в следующий миг меня рывком выдернули из-за стола. Мы оказались у стены в считаные секунды, меня вдавили в холодный камень так плотно, что это было даже за чертой неприличия, я просто не могла вдохнуть, чувствуя, как раскаляется узор на руке. Словно он мог впитать отравленное пламя его волос, отравляя и меня. Я попыталась отвести взгляд, но не смогла. Сначала вспыхнули щеки, затем губы, и кожа – там, где его пальцы сжимали мое запястье, там, где касались моей талии, – горела тоже. – Нет, – прошептала я, пытаясь ухватиться за ускользающую реальность, растворяющуюся на дне его глаз. – Нет, хватит… – Все еще считаешь, что мне нужно брать женщин силой? – Золтер расслабил пальцы, повторяя контур изумрудной жилы на моей руке. Чувство было такое, что по коже скользнула раскаленная шелковая лента. Я попыталась отдернуть руку, но на ней оковами сомкнулись пальцы, и в связующий нас узор ударила дикая, горячая пульсация. – Что вы со мной сделали?! – выдохнула хрипло. – Не я. Метка принадлежности мне. Я содрогнулась от его резкого голоса. От жара, рождающегося под движением его ладоней по моим бедрам. От его слов: – Она меняет тебя. Каждую минуту. После ритуала у Арки Благоденствия ты будешь желать меня еще сильнее. Дыхания не хватало, поэтому, когда на мне резко задрали платье, с губ сорвался сдавленный стон. Я едва успела ухватиться за ледяной камень: прикосновения ладоней к обнаженным бедрам было бесцеремонным и жарким, одна часть меня отчаянно стремилась избежать этих прикосновений, другая… Я всхлипнула и подалась к нему, желая продлить эту порочную бесстыдную ласку. Казалось, отними ее у меня – и я умру, растворюсь, рассыплюсь тленом, перестану существовать. – Прошу меня извинить. Голос Льера ударил ледяной плетью. Я захлебнулась всхлипом, проглотила его на вдохе. Ужас от осознания того, в каком виде я перед ним предстала, обрушился на меня с немыслимой силой, тяжестью потянул вниз. Но я выпрямилась, прижимая ладони к бедрам и расправляя водопадом скользнувшее вниз платье. – Дело не требует отлагательств, мой повелитель. Взгляд Льера казался тяжелым, таким же как налившиеся тяжестью ноги, тем не менее, когда я посмотрела на Льера, ответа не дождалась. Его внимание принадлежало его повелителю. – Ньиаехт, – Золтер коротко кивнул возникшему слуге, – проводи аэльвэйн в ее покои. Мужчины ушли в портал раньше, чем я успела что-то сказать, слуга указал в сторону, откуда мы с Эйзер пришли. – Аэльвэйн. Я шла, не чувствуя ничего, только глухие удары сердца. Хотя лгу, еще я чувствовала горящие на своих бедрах прикосновения элленари, от которых сходила с ума, продолжения которых желала так же отчаянно, как умирающий от жажды – прикоснуться к воде. Да что там, он и был моей водой. Моим воздухом, моей жизнью, моей второй сутью, моей… парой?! Пожалуй, эта мысль перебила все остальные, но я сумела ее удержать взаперти. До той минуты, пока осталась одна в своей спальне, и вот тогда в ход пошли подушки, статуэтки и предметы обстановки, которые в общем-то не сделали ничего плохого, но имели несчастье попасться мне под руку. То, что не получалось просто разбить, крушила магией, остановилась же только тогда, когда в комнате остались целыми только зеркало и кровать. Тяжело дыша, оглядела окружавшую меня разруху, вскинула голову и содрогнулась: одна из нитей моей магии, видимо, зацепила цветы под потолком. Сейчас несколько отростков свисали безжизненными плетьми, и я зажмурилась. Никогда раньше я не ощущала в себе таких темных чувств. Майкл причинил мне боль, но даже его бегство из Мортенхэйма, когда он бросил меня одну после случая с Аддингтоном, не заставлял меня чувствовать себя так. Всевидящий, нет! Я не хочу становиться парой Золтера! Не хочу его желать! Не хочу! Мне нужно увидеть брата! Достала из кармана платья перстень, который мне вернул Льер. Плеснув магией на первый попавшийся под руку осколок, вдавила острие в палец и вздрогнула, когда выступила капелька крови. Приложив палец к перстню, глубоко вздохнула, вспоминая Винсента и отчаянно стремясь к нему всем сердцем, всей душой. Сначала ничего не происходило, потом по комнате скользнула дымка. На миг у меня закружилась голова, а потом сквозь туман проступили очертания кабинета. Так отчетливо, как если бы я, спрятавшись за эркерным окном, решила подглядеть за братом. Несмотря на поздний час, он сидел за столом. Его пальцы были сцеплены, лоб прорезали глубокие морщины, делая его гораздо старше своих лет. Сейчас как никогда отчетливо в его волосах выделялась седина, бумаги и артефакты разбросаны по столу в беспорядке, которого Винсент не терпел. Он повернулся в мою сторону, и на миг наши взгляды встретились: брат смотрел на меня в упор. – Винсент, – сдавленно прошептала я. – Винсент! Я потянулась к нему сквозь туман, но наткнулась на невидимую преграду, и в ту же минуту Винсент отвернулся. Он не видит меня. Не видит, это просто совпадение – то, что он взглянул в мою сторону. Разочарование оказалось таким жестоким, что я с трудом удержалась от стона. Миг – и брат снова вскинул голову, но смотрел он теперь прямо перед собой, а спустя несколько мгновений к нему приблизилась Луиза. – Винсент, вам нужно поспать. Ее усталый голос звучал как никогда глухо. Я замерла, забыла, что значит дышать. Льер говорил о том, что я смогу их увидеть, но не говорил ни слова о том, что я смогу слышать самых близких людей. Как это жестоко – вот так смотреть на них, не имея возможности быть рядом. – Думаете, именно это мне нужно, Луиза? – горько спросил он. – Спать, когда моя сестра непонятно где? – Изматывая себя еще больше, вы ей ничем не поможете. – Ничего. Я ничего не могу сделать, – произнес он хрипло и сдавленно, я с трудом узнала голос своего сильного старшего брата. – Я должен был остаться с ней в ту ночь. Я… – Винсент, ты не мог знать! – повысила голос Луиза. – Ты нужен ей, но нужен сильным и яростным, таким, каким я тебя знаю. Нужен таким, какими я знаю всех Биго. Чтобы перевернуть весь мир, чтобы найти ее, где бы она ни была. Уверена, что, если бы она могла тебя видеть, сказала бы то же самое. Сказала бы, что будет бороться до последнего и что ждет того же самого от тебя! Она ждет тебя, Винсент. Слышишь? Какое-то время в кабинете царила тишина. – Ты права. – Брат поднялся, обошел стол и взял руку жены в свою. – Ты как всегда права, Луиза. Он коснулся губами кончиков ее пальцев, и она не отняла руки, только кивнула. Они вместе направились к двери, я же магией смахнула капельку крови с перстня и рухнула на постель. Сжимая в ладони подарок брата, отзывающийся слабой пульсацией, глубоко дышала, пока обжигающие грудь слезы не отступили. Пока не пришла мысль: я – Биго. Никакой Аурихэйм меня не изменит. Поднявшись, позвала свою магию. Осторожно потянулась к ней, к теплу в сердце, которое выручало меня даже в самые трудные дни. Подняла ладонь, позволяя серебряным искрам скользнуть между пальцами, оплести запястье. Разогревала ее до тех пор, пока мягкое уютное тепло не окутало меня от ступней, утопающих в густой траве, до кончиков волос. – Прости меня, – прошептала еле слышно, когда на мой призыв откликнулась сила жизни. – Прости. Я обещаю, что больше никогда не стану использовать тебя так. Раскрывшись, позволила магии скользнуть с моих ладоней по стенам. Магия жизни – магия созидания, а не разрушения, и сейчас она втекала в цветы, которыми была убрана моя спальня. Надорванные стебли срослись, бутоны раскрылись, лепестки замерцали мягким серебристым цветом, листья налились жизнью. Спустя несколько минут вся комната переливалась моей магией, и в темноте даже осколки сверкали звездами. Напоследок скользнув ее теплом по раскрывшимся цветам, я сжала перстень в ладони, воскрешая в памяти образы самых родных людей. Я – Биго. И если существует способ вернуться домой, я его найду. 11 Магистр красоты оказалась женщиной. Сомнительной, правда, красоты, либо я ничего не понимала в красоте элленари. Глаза у нее были огненные, как у Хьерга или у Ньиаехта, голова – абсолютно лысая. Витые рога были увенчаны колокольчиками, которые позвякивали в такт стуку ее каблуков, все тело покрывала роспись. Вот роспись, пожалуй, была красивой, я оценила ее даже под совершенно прозрачным нарядом – слои легкой ткани обтекали ее тело второй кожей, не скрывая ничего. Совершенно ничего из того, что полагается скрывать женщине. Мое платье было легким и воздушным, сотканным из ткани, которую я определить не могла, пышным по моде Энгерии, с довольно скромным по меркам Аурихэйма вырезом, но имело один существенный недостаток: оно было свадебным. Расшитый золотом лиф и подол струились, как магия под пассом. Пока платье застыло в воздухе, магистр занималась моей прической. Уже часа два. Волосы укладывались в замысловатом порядке и расплетались, чтобы лечь естественными волнами, надо мной парили заколки и шпильки, украшения, которые должны были оттенить прическу. – Что это?! – воскликнула я, когда из подпространства магистр красоты достала коробочку. – Серьги, – ответила она низким, хриплым голосом, больше похожим на рычание.