– Хорошо. Можешь идти. Я вздрогнула и широко распахнула глаза. Золтер стоял, сложив руки на груди, в двух шагах от моей постели. Женщина-элленари поклонилась и исчезла за дверями раньше, чем я успела ее рассмотреть. Впрочем, сейчас я вряд ли бы стала ее рассматривать, потому что взгляд прочно приклеился к повелителю Аурихэйма. – Нет, – прошептала я. – Нет. Это невозможно. – Свою радость принято выражать иначе, Лавиния. – На его лице не дрогнул ни один мускул. – Ты достаточно пробыла в Аурихэйме, чтобы понять, что здесь возможно все. Я все еще не могла поверить. Глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, собраться с силами, чтобы принять это осознание, но внутри меня колотило. – Ты чуть не умерла, – продолжал он. – Потому что мы связаны. Отпрянуть я не успела, Золтер указал на руку, на которой пульсировал узор. Пульсация была довольно ощутимой, я не обратила на нее внимания лишь потому, что мне было не до нее. – Советую учесть это на будущее. Твоя смерть меня лишь временно ослабит, моя – тебя убьет. На твое счастье меня не так-то просто убить, девочка. Я молчала. Просто не знала, что сказать, потому что все случившееся не укладывалось у меня в голове. Несколько коротких – или невыносимо долгих? – дней изменили меня до неузнаваемости, перевернули с ног на голову всю мою жизнь, заставили поверить в тех, кого я считала сказочными персонажами, вот только сказка эта оказалась страшной. В ней магия жизни давала мне силу, чтобы жизнь отнять. Мужчина передо мной был ожившим кошмаром, и он… он определенно был жив. В отличие от… – Льер и Амалия? – вырвалось у меня. Лицо Золтера стало хищным. – Льер, – произнес он. – Казнен за измену. Лично мной. На месте. Впредь упоминать его имя я тебе не советую. И прежде чем ты совершишь очередную глупость: за все теперь будет платить Амалия. – Она жива?! – Пока что. И будет жива, если ты будешь вести себя хорошо. – Будьте вы прокляты! – Не стоит это повторять. Особенно после того, что ты сделала, Лавиния. От того, как он это произнес, внутри шевельнулся страх. Низменный, животный, из тех чувств, противиться которым сложно, когда перед тобой наделенный абсолютной властью, чья сила в разы превосходит любую известную и понятную мне магию. В ту секунду, когда я об этом подумала, Золтер шагнул ко мне. Отпрянуть не успела, да и некуда было: за спиной подушки и спинка кровати, впереди – только он. – Сейчас мне надо уйти, но ты не выйдешь из этой комнаты без моего дозволения. Не сделаешь отсюда ни шагу. Запирать я тебя не стану, но если нарушишь запрет – поплатится Амалия. Если попытаешься что-нибудь сделать с собой – она будет умирать очень долго и очень страшно. Пальцы скользнули по моему подбородку. – Ты меня поняла? – Поняла, – ответила холодно, зная, что самое последнее, что я могу сейчас сделать, это отвести взгляд. – Чудесно. Он отстранился и, к моему величайшему облегчению, быстро покинул комнату, оставив меня одну. Это место было мне незнакомо. В иссиня-черный вплеталось серебро, мебель напоминала ту, что вошла в моду в Энгерии пару лет назад. Менее массивная, чем привычная глазу из прошлого века. Мое тридцатилетие пришлось на начало нового века, века слияния магии и прогресса, как называл его мой брат. В нашем мире активно развивалась артефакторика, дирижаблестроение, интеграция магии в научные достижения набирала обороты. Но я ничего этого не увижу. Сейчас я осознала это четко как никогда. Мааджари стремились к абсолютной власти магии, их последователи в нашем времени хотели воспрепятствовать прогрессу и прогнуть мир обратно, под тяжелую руку аристократов, наделенных силой. Мой брат никогда таким не был, обладая сильнейшей магией, будучи у власти, он никогда не стремился разрушить то, что создают другие. Мой брат. Вздрогнула, осознав, что перстень Винсента у меня на пальце. Кратковременное облегчение сменилось воспоминанием о том, кто его мне вернул. Льер. «Казнен за измену. Лично мной. На месте». Эти слова отозвались внутри странной, пугающей пустотой. Я поспешно поднялась и подошла к окну. Поразительно, но голова уже не кружилась, хотя я даже не представляла, сколько времени прошло с той ночи. Сутки? Двое? Неделя? Пасмурное, бесконечно грозовое небо рассекали молнии. Отсюда море было видно лучше, глубину свинцовой воды вспарывало стальное кружево гребней волн. Как мне бороться за свою свободу и за себя, пока здесь Амалия? Высота притягивала взгляд. Камни замка уходили вниз, грязно-серые, почти черные, такие же холодные и безучастные, как сердце повелителя Аурихэйма. Впрочем, сейчас я уже сомневалась, есть ли у него вообще сердце. Если принять как данность, что нет, становится понятно, почему он не умер. Бить в пустоту бессмысленно: то, что не существует, нельзя пронзить и уничтожить тоже невозможно. Поймала себя на том, что кручу перстень туда-сюда, все сильнее сжимая его дрожащими пальцами. Разбивать зеркала уже вошло в привычку, только на этот раз я запустила в него тяжеленным подсвечником, который стоял на тумбочке у кровати. Осколки брызнули в стороны, и пусть в Энгерии это считалось плохой приметой (за каждое разбитое зеркало полагалось пять лет несчастья), сейчас это вызвало у меня только смех. Смех, который я оборвала, зажав руками рот. Нельзя позволять себе срываться. Нельзя. Капля крови – и мир раскрылся, снова впуская меня в жизнь Винсента. На этот раз он стоял в кабинете, который я видела впервые. Кажется, в Энгерию пришла весна: за окном сияло ослепительно-яркое солнце, лучи которого смывали весь холод долгой зимы. Полыхало раскрашенное им здание Центрального банка, на которое словно плеснули свежей краски. Бельта, река, даже летом зачастую наводящая уныние своей серой тяжестью, сейчас сверкала как лесной ручей. – Винс. – Ваша светлость. Брат обернулся, встречаясь с цепким, пронизывающим взглядом лорда Альберта Фрая. Впрочем, за особые заслуги перед отечеством и предотвращение опасного заговора ему скоро даруют земли и титул. Быть теперь лорду графом. – Ваша светлость, – подчеркнуто вежливо произнес он и поморщился. – Зря ты это затеял. Я обещал, что я ее найду, и я ее найду. – Ты обещал, что будешь на моей стороне, а потом отправил мою сестру к Эльгеру. В прошлом лорд Фрай действительно отправил Терезу шпионить за Симоном Эльгером, одним из опаснейших магов. Было это очень давно, но Винсент ему так и не простил предательства. Впрочем, я бы тоже не простила. – Я отправил ее к ее мужу. И это тоже правда. В те годы Анри работал на вэлейскую разведку. Сейчас он тоже на нее работает, или, если быть точным, она работает на него, потому что он ее возглавляет. – Еще скажи, что ты руководствовался исключительно благими намерениями, – процедил Винсент. Определить, когда брат в ярости, труда не составляет: его взгляд тяжелеет, а плечи разворачиваются еще сильнее, словно он собирается напасть. – Мы вам не мешаем? – Голос Терезы раздался так неожиданно, что я вздрогнула. Поворот головы Винсента, и вот уже я смотрю на нее, на ее мужа и на человека, который стал причиной размолвки Луизы и Винсента. Этот человек – сын Симона Эльгера, самый сильный, не побоюсь этого слова, маг нашего времени, постигший бесчисленное множество тайн и запретных знаний мааджари. Они с братом смотрят друг на друга, и в воздухе сгущается напряжение. Лорд Фрай, Тереза, Анри размываются, словно в восприятии Винсента самое главное и самое ненавистное стоит перед ним. Тем не менее именно брат делает первый шаг, приближаясь к нему. По лицу Эльгера сложно что-то прочесть, но он слегка разминает пальцы, как если бы долго держал трость. – Чтобы сказать что-то конкретное, – наконец произносит он, – мне нужно увидеть комнату, из которой ее забрали. Тишина становится еще более напряженной. А потом брат протягивает ему руку. Часть вторая Пленница 1 Из сна меня выдернули так же резко, как из кресла. Последнее я поняла, оказавшись лицом к лицу со злющим, как стадо демонов, его аэльвэрством. Я в первый раз видела, чтобы Золтер так раздувал ноздри, у него разве что глаза темнели до смертельных глубин, и не уверена, что выразилась иносказательно. Это я тоже осознала спросонья, как и тот факт, что, вглядевшись в мое лицо, меня поставили на ноги и что до этого я болталась в воздухе в его руках. – Что это значит? – ледяным тоном поинтересовался его аэльвэрство. – Что именно? – уточнила я, глядя ему в глаза. Перед тем как заснуть в кресле (упаси Всевидящий заснуть в кровати, а потом обнаружить его рядом даже случайно), я для себя решила, что не позволю страху взять надо мной верх, что не сдамся и продолжу искать. Не представляю, на что способен Эльгер, но, если существует способ помочь моим родным вытащить меня отсюда, сидеть сложа руки я не имею права. Да и в конце концов, что мне тут еще делать? Страдать по безвозвратно утраченной невинности и считать дни до той минуты, когда Золтеру вздумается повторить? – Это. – Он указал на разбитое зеркало. – Кажется, я говорил, что за все глупости платить будет Амалия?