Какое-то время я смотрела на него, пытаясь понять, о чем он вообще говорит, потом до меня дошло. По всей комнате были разбросаны осколки, на одном, который, подчиняясь движению его руки, взмыл в воздух и застыл рядом с нами, – моя кровь. Учитывая, что, когда засыпала, я сползла пониже, чтобы не так болела спина, а руки вполне могли соскользнуть с подлокотников, со стороны это выглядело… так, как выглядело. – Вы решили, что я собираюсь свести счеты с жизнью? – холодно поинтересовалась я. – Я спросил, – жестко произнес он, – что все это значит. – Зеркало разбилось. Я поранилась, – хмыкнула я и отвернулась. Точнее, попыталась отвернуться, но мне не позволили. Перехватили пальцами за подбородок, разворачивая мое лицо к себе и вглядываясь так пристально, что я почувствовала себя обнаженной. Во всех смыслах. Несмотря на данное себе обещание, сейчас мне отчаянно хотелось спрятаться, и не только потому, что от прикосновения-клейма по телу разливался огонь. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы Золтер узнал про брата и про Эльгера. Он ведь не может читать мои мысли? Или может? После чудесного воскрешения я не представляла, на что еще способны элленари, поэтому уже ничему не удивилась бы. Поэтому смотрела ему в глаза, а внутри дрожала, как натянутая струна. Поэтому мысленно глубоко вздохнула, когда он меня отпустил. – Тебе принесут обед и одежду, – последовало очередное сообщение в приказном тоне. – Потрудись съесть все, служанка останется с тобой и за этим проследит. Равно как и за тем, чтобы ты выпила восстанавливающее зелье. – Как трогательно, – заметила я. – А если не потружусь? В ответ меня наградили убийственным взглядом, и я прикусила язык. Будь я здесь одна, мне было бы гораздо легче, но я была не одна. Золтер развернулся, чтобы уйти, и я сжала кулаки. – Я могу увидеть Амалию? – Не сегодня. – Сегодня. Я должна убедиться, что с ней все в порядке. Он обернулся. Резко. – Кажется, я говорил тебе, что она жива. – Слово «жива» мне ни о чем не говорит. Особенно из ваших уст. Вот теперь глаза у него потемнели. – Вместе с одеждой тебе принесут ее, – сообщил он. – Если ты так желаешь ее увидеть. Я похолодела. – Что скажешь, Лавиния? – Я вас ненавижу. – Вполне ожидаемо. Сегодня вечером ты нужна мне здоровой и полной сил, поэтому ты поешь и выпьешь зелье. Чуть позже за тобой придут, чтобы проводить ко мне, и мы отправимся на охоту. – Куда? – Тебе незнакомо слово «охота», Лавиния? – Вы окончательно сошли с ума?! – выдохнула я. – Я – маг жизни и не собираюсь смотреть, как вы кого-то убиваете! – Маг жизни? – Элленари приблизился так быстро, что я не успела отпрянуть. Перехватил мои руки, вжимая ладонь в ладонь. – Не так давно ты вонзила кинжал мне в грудь. От его близости и прикосновений, больше похожих на ласки тисков наковальни, по телу шли волны ненавистной мне дрожи. – Ты убила бы меня, девочка. Без малейших сожалений. – Золтер прижал мои ладони к своей груди, и от удара в них я вздрогнула, потому что он отозвался во мне, и на миг в темных глазах я увидела свое отражение. Странное чувство оборвалось, когда он резко меня оттолкнул. – Считай эту охоту своим наказанием. Элленари вышел так быстро, что я не успела даже ответить, а впрочем, ответить мне было нечего. Что собой представляет охота, я знала только по книгам и рассказам некоторых джентльменов (с которыми, впрочем, предпочитала далее не иметь дел). Брат никогда не благоволил этому времяпрепровождению: не столько из уважения к моей магии, сколько потому, что не видел смысла загонять априори более слабое существо. Да, у Винсента было море недостатков, но бессмысленно жестоким назвать его было нельзя. В отличие от Золтера. Впрочем, о чем это я. То, что для меня жестокость, для элленари – стиль жизни. Как выяснилось, «проводить к нему» означало не в покои, а к месту сбора, и я мысленно вздохнула с облегчением. Не представляла, что буду делать, когда снова там окажусь. События ночи, когда не состоялась наша свадьба, сейчас казались далекими и размытыми, словно в тумане, и мне хотелось, чтобы так оставалось и дальше. Хотя бы первое время. Сколько у меня этого времени, я не знала. В нашем мире за заговор против короны полагается смертная казнь, в мире элленари тоже. Почему я до сих пор жива? Глубоко вздохнула, стараясь справиться с чувствами; бесшумно ступающая рядом девушка вопросительно взглянула на меня. Она назвалась Лизеей и, судя по заостренным ушам и разрезу глаз, вытянутых к вискам, хотя бы наполовину точно была элленари. Тем не менее я не увидела в ней превосходства, ни разу не услышала от нее слова «смертная». – Вас что-то беспокоит, аэльвэйн? – Лизея все-таки решила нарушить молчание. Меня много что беспокоит. – Нет, все чудесно. Губы вспыхнули, дыхание перехватило, а в глазах на миг потемнело. Я даже замедлила шаг, но все прошло так же мгновенно, как началось. – Хорошо. – Девушка заметно повеселела. – Его аэльвэрство будет доволен. Тем, что у меня все чудесно? Сомневаюсь. Сомневаюсь, что он вообще бывает доволен. – Вы восхитительно выглядите, – тем временем продолжала она, пока мы шли по бесконечным коридорам, затянутым холодом смерти. Наверное, я бы с ней согласилась, если бы не настроение под стать мрачным, давящим стенам. Охота представлялась мне чем-то мерзким и невыносимо жестоким: смотреть на то, как загоняют, а потом убивают живое существо, – это не для меня. Поэтому, когда Лизея помогала мне одеться (к моему величайшему счастью, без магии элленари) и делала прическу (уже при помощи магии), я решила просить Золтера о другом наказании. Сама мысль о том, чтобы о чем-то его просить, казалась ужасной, но еще ужаснее представлялось то, в чем я должна была принять участие. Я действительно могла его убить, и я действительно сделала это. Тот факт, что он остался жив, не отменял того, что я била прямо в сердце, но тогда я действовала на инстинкте. Защищая себя и Амалию… Льера. Льер участвовал в заговоре против Золтера, который должен был его уничтожить, и для этого нужно было уничтожить меня. Хьерг был с ними заодно, поэтому привел меня в мои покои, где меня должны были убить. Льер собирался меня убить, но в самый последний момент передумал. Почему? – Вам очень идет персиковый. Он вас освежает, – снова напомнила о себе Лизея. – О да. На нем чудесно будут смотреться кровь и грязь, – хмыкнула я. Девушка опустила глаза, и мне стало стыдно. В конце концов, она не виновата в том, что со мной происходит, и уж точно не виновата в том, что Золтеру вздумалось нарядить меня в амазонку цвета весеннего бутона. В этом платье из невероятно мягкой и легкой ткани я действительно ощущала себя цветком, и стоило нам выйти во внутренний двор, как на меня уставились все элленари. Точнее, все те, кому предстояло принять участие в охоте. Я расправила плечи. То, что здесь нельзя показывать свою слабость, я уяснила практически сразу, поэтому сейчас стряхивала с себя надменные взгляды, как мишуру. Золтер стоял в самом центре живого коридора: приблизившись к нему, я почувствовала взгляд Ирэи, полный такой обжигающей ненависти, что горло сдавило от ее тьмы. Лизея, к моему невероятному удивлению, отступила в сторону, и высокий элленари мгновенно схватил ее за руку, притягивая к себе и впиваясь поцелуем в чувственные губы. Не первая странность и не последняя. – Мне нужно с вами поговорить, ваше аэльвэрство, – заявила я, когда приблизилась. – Наедине. Помимо Ирэи в непосредственной близости от Золтера отиралось еще много элленари, среди которых женщин было гораздо больше, чем мужчин. Одна из них, с волосами цвета воронова крыла, так напоминающих цвет волос Льера, неприязненно взглянула на меня и отвернулась. – Все, о чем ты хочешь спросить, ты можешь спросить в присутствии моих подданных. – Я пришла просить отменить мое наказание. Вот теперь черноволосая элленари снова впилась в нас взглядом: пожалуй, больше в Золтера, чем в меня. И не она одна, многоголосье мигом сошло на нет, я почувствовала, как нас накрывает вниманием собравшихся. Полог безмолвия тишиной лег на плечи. Такое мне довелось испытать впервые. В том, чтобы набросить полог на комнату, не было ничего странного, но запечатать под ним двоих посреди переполненного двора – удивительное мастерство. – Что ты себе позволяешь? – резко произнес он. – Не больше и не меньше, чем мне позволяете вы. Вы же просили спрашивать при всех. – Твое наказание останется прежним, девочка. – Это прозвучало холодно. – И если ты вздумаешь выкинуть что-нибудь еще, к нему добавится новое. Не заставляй меня проверять, сумеешь ли ты его выдержать. Перед глазами вспыхнула картина случившегося в его покоях. Вспыхнула слишком ярко, отодвигая на второй план всех собравшихся и предстоящую охоту. – Зачем я вам? – выдохнула, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами. – После того как Арка нам отказала… – Зачем – решать только мне. В меня вонзился кинжал его взгляда. Скользнул по коже, заставляя почувствовать его холод, словно рассекая пуговицу за пуговицей и обнажая. Вопреки всему я вспыхнула, как от опасной близости огня.