– Откуда тебе известно об Альхиине? – Лизея рассказала, – пожала плечами я. – Зачем тебе обличье Золтера? – Так надо. – Так надо – не совсем то, что говорят потенциальной союзнице. – Я сложила руки на груди. – Или… – С губ сорвался смешок. – Жене. Взгляд Льера стал жестким. – Это не шутки, Лавиния. Какие уж тут шутки. – Немного восстановим события, – произнесла я. – То есть ты воспользовался тем, что я была в полубессознательном состоянии, и тихонечко отвел меня к Арке? Где я согласилась стать твоей? – Моей ты согласилась стать в этой самой спальне, – произнес Льер, и мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. – Да, и мне, видимо, остается только поблагодарить тебя за чудесное избавление прошлой ночью. – Я сама не ожидала, что выйдет настолько язвительно. – Аромат ахантарии действует до двух суток. – Льер пристально посмотрел на меня. – Ты хотела сгорать от желания все это время? Нет, я хотела чем-нибудь его огреть. И сейчас хочу, в отличие от последствий воздействия аромата ахантарии это желание не проходит. – Ну что вы. – Я покачала головой. – Я же говорю, примите мою искреннюю благодарность. Ваше аэльвэрство. Последнее я выделила особо. Отвернулась, но он схватил меня за руку, невольно заставив повернуться к нему лицом: – Отныне – ты моя жена, Лавиния. Перед лицом всех моих подданных. Я вырвалась и отступила назад. – Отныне я – жена Золтера. – Я сложила руки на груди, возвращая ему жесткий взгляд. – Ты привык действовать, руководствуясь понятными только тебе одному мотивами, но, если хочешь продолжать, придется считаться со мной. Его ноздри шевельнулись, выдавая ярость, но я не отвела взгляд. – Тебе нужно обличье Золтера – я не против. Ты молчишь о том, что затеял что-то за спинами бывших союзников, – на здоровье. Ты делаешь меня своей женой, чтобы прикрыть спину на время реализации своих планов, – пожалуйста. Но начиная с этого дня ты будешь рассказывать мне все. Ты перестанешь недоговаривать, перестанешь уходить от ответов. Я поддержу тебя, если сочту, что наши интересы совпадают. В противном случае… Я не договорила. Моя жизнь уже давно мне не принадлежит, и я не стану прятаться от того, что рано или поздно может меня настигнуть, но и помыкать собой больше не позволю. Никому. – Для начала у меня есть несколько условий. Амалия и Лизея станут моими фрейлинами… Он сдвинул брови, но я вскинула руку, пресекая любые возражения. – …Ты больше ни разу ко мне не притронешься. Я смогу передвигаться по замку и за его пределами где захочу, когда захочу и куда захочу. И последнее. – Я внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты оставишь Ирэю мне. С ней я разберусь сама. На скулах Льера заиграли желваки, но я не проронила больше ни слова. Просто стояла и ждала, пока он ответит. – Хорошо, – наконец произнес мой новоявленный супруг. – За исключением одного пункта. Я не притронусь к тебе, пока ты сама этого не пожелаешь. Я вскинула брови: – Под ахантарией? Льер плотно сжал зубы. – Сама. По своей воле, находясь в трезвом уме. – Чудесно. В таком случае давай скрепим нашу договоренность магией. Судя по тому, как сверкнули глаза, ему это совершенно не понравилось, но меня это не смутило. Улыбнувшись, я коснулась кинжала на его поясе. Обвела пальцами рукоятку перед тем, как вытащить из ножен, и вдавила острие в подушечку пальца. – Не думал же ты, что я поверю элленари на слово, дорогой муж? – поинтересовалась я, глядя ему в глаза, и добавила: – Клянись. Часть третья Королева 1 Майкла и его семью ее величество королева Брианна не жаловала, поэтому при дворе мы бывали редко. Гораздо реже, чем могли бы, согласись я принять предложение руки и сердца от партии, которую мне подыскал бы Винсент, но у меня не было ни малейшего шанса. В смысле принять предложение руки и сердца от кого бы то ни было, кроме Майкла. Сейчас, оглядываясь назад, я понимала, что это в самом деле напоминало одержимость. Я не хотела слушать никого: ни Терезу, ни Луизу, ни Винсента, ни даже матушку. Матушку, к словам которой я всегда прислушивалась, даже если они были чересчур строгими. Как бы там ни было, именно матушке я сейчас была обязана тем, что у меня почти не дрожат руки, что я предельно собрана и готовлюсь к выходу перед элленари (теми самыми, что вчера называли меня смертной и насмешливо ощупывали взглядами, заинтересованными, разве что когда они оказывались в районе моего лифа) в качестве королевы. Образно говоря, королевой я не была, я была самозванкой. Так же как Льер не был Золтером, но его игра, к чему бы она ни вела, зашла слишком далеко. Я смутно представляла себе, на что способны взбешенные элленари, которых просто-напросто водили за нос все это время, и уж точно не представляла, на что способна Ирэя, чтобы мне отомстить. После ухода Льера я долго думала о причинах, которые подвигли его прикрыться чужой личиной, и поняла, что, если заговор не состоялся, значит, в последний момент что-то пошло не так. Что именно, он мне вряд ли расскажет, но мне вовсе не обязательно в этом разбираться. Сейчас главное – играть свою роль, и от того, как я ее сыграю, зависит очень и очень многое. – Ваше аэльвэйрство, вы прекрасны. Может, я и была прекрасна в платье цвета пепла, украшенном легким кружевом, но привыкнуть к этому «ваше аэльвэйрство» не могла никак. – Лизея, ты могла бы называть меня просто Лавиния. По крайней мере, когда мы наедине. Элленари широко улыбнулась, а вот Амалия, напротив, недовольно сложила руки на груди. Когда Лизея узнала, что я хочу видеть ее в качестве фрейлины, а не прислужницы, она посмотрела на меня как-то странно. В расширившихся глазах застыло то самое выражение, после которого могли бы заблестеть слезы. Она шагнула ко мне и порывисто обняла, правда, потом сразу же извинилась. По тому, как она прижала ладони к юбке, я поняла, что девушка очень взволнованна… если так можно выразиться про элленари. Не представляю, что творилось в этом мире с чувствами, но в чем-то мы с элленари все-таки были похожи. Их не учили прятать свои эмоции, потому что прятать было нечего, нас с детства учили показывать лишь то, что благопристойно и не может так или иначе скомпрометировать. – Хорошо, Лавиния. – Леди… Аэльвэйн Лавиния… – Амалия все-таки подала голос. В платье бледно-персикового оттенка (какое, по сути, и положено носить девушкам ее возраста) она выглядела совсем юной. Еще более юной, чем была. – Я бы хотела с вами поговорить. Наедине. Теперь нахмурилась я, но отказывать ей причин не видела, тем более что ее «наедине» тогда прозвучало бы еще более грубо. – Это не потерпит до конца приема, Амалия? – спросила я. – Это не займет много времени. – Я ненадолго отлучусь, – улыбнулась Лизея. – Узнаю, как скоро его аэльвэрство за вами придет. Его аэльвэрство, или, точнее, его аэльерство. Я не стала задерживаться на этой мысли, потому что, когда выяснила, что это наши общие покои (разумеется, уже после заключения соглашения с Льером), была очень близка к тому, чтобы пару раз скомпрометировать себя по полной. Впрочем, тут мы с ним были на равных: судя по витавшему в воздухе напряжению и отголоскам ярости, он явно не ожидал такого приема. Да что говорить, я сама такого не ожидала. – О чем ты хотела поговорить? – спросила Амалию, когда мы остались одни. – О ней. – Она кивнула в сторону закрывшейся двери. – Леди Лавиния! Как вы можете подпускать к себе одну из них?! Не просто подпускать, приближать! Глаза ее сверкали самой что ни на есть настоящей яростью, и мне это совершенно не понравилось. – Лизея не сделала мне ничего дурного, – заметила я. – Больше того, она всегда мне помогала… – Не сделала сейчас – сделает потом. – Амалия судорожно вздохнула. – Неужели вы не понимаете, им нельзя доверять! Никому! Никому из них. Мы должны держаться вместе, но только мы… – Довольно, – произнесла я, и она осеклась. – Лизея – потрясающая девушка, и тот факт, что она элленари, ничего не меняет. Чтобы выжить, Амалия, нам с тобой действительно нужно держаться вместе. Сейчас у нас уже значительно больше возможностей, чем было еще несколько дней назад. Поэтому я искренне надеюсь и рассчитываю на твою поддержку. Амалия открыла было рот, чтобы возразить, но тут же с визгом подхватила юбки и отпрыгнула от бъйрэнгала, попытавшегося к ней подойти. – Пожалуйста! Уберите его от меня! Она зажмурилась, на виске и на шее бешено колотились жилки. – Амалия, он ничего тебе не сделает, – покачала головой я, но она так и не открыла глаза: продолжала стоять, плотно сжав губы и кулаки, пока я не подозвала Льера и не отвела к диванчику, на который он нехотя улегся. – Всевидящий! Нам обязательно находиться в одной комнате с этим монстром?! – прошептала она, и губы ее снова задрожали.