– Он не монстр. – Я указала на свернувшегося клубком звереныша. – Он обычный котенок, просто… иномирный. Просто иномирный обычный котенок. – Когда уже мы вернемся домой?! – сдавленно прошептала она. Я не успела ответить, потому что открылась дверь. Льер (или Золтер) шагнул в комнату, и Амалия судорожно вздохнула. Кажется, она забыла про этикет, и про реверансы, и про все прочее, особенно когда он приблизился к нам. Винить ее за это я не могла: сложно расшаркиваться перед тем, кто тебя пытал, но я под этой личиной видела совершенно другого элленари, понять которого пока так и не смогла. – Моя королева. – Он протянул мне раскрытую ладонь. – Ты прекрасно выглядишь, Лавиния. – Благодарю, – отозвалась я, думая преимущественно про Амалию. Сейчас я была уже не уверена, что идея с фрейлинами настолько хороша, во всяком случае, Амалия в качестве фрейлины. Я думала, что так мне будет удобнее держать ее при себе и в случае чего защитить, но теперь сомневалась в своем решении. Фрейлинам королевы нужно будет видеться с королем, читай с повелителем, и очень часто. А она стоит и дрожит, и побелела как лист дорогой писчей бумаги. – Думаю, сегодня Амалии необязательно нас сопровождать, – сказала я, и он кивнул. Мне оставалось только вздохнуть с облегчением и порадоваться, что Льер не стал показывать характер и припоминать мне свои условия. Мы вышли из комнаты, как и полагается супругам, рука об руку. За нашими спинами метнулась тень, и это были отнюдь не виеррахи: Амалия спешила к себе. Из-за того, что она стала моей фрейлиной, ближайшая комната была отведена ей, равно как и соседняя – Лизее, поэтому не успели мы сделать и пары шагов, как я услышала громкий звук захлопнувшейся двери. Да, вести ее в толпу элленари, которые непонятно как даже ко мне отнесутся, точно было не лучшей идеей. – Я отпустил Лизею, – произнес Льер, – сегодня тебе будет достаточно моего сопровождения. Я глубоко вздохнула. Может быть. Может быть, и достаточно, но внутри тонко билась невидимая натянутая струна, дрожала, согреваемая лишь моей магией, которой было так ничтожно, так несоизмеримо мало… Неожиданно Льер остановился, и мне пришлось сделать то же самое. Недоуменно взглянула на него и вздрогнула, когда он коснулся моей щеки. Эта короткая ласка напомнила о том, что было вчера, о гораздо более нескромных прикосновениях, отозвалась во всем теле нежданными и несвоевременными дикими ощущениями. Хотела напомнить ему про клятву, но опоздала: во-первых, потому, что клятва не позволила бы ему дотронуться до меня вопреки моему желанию, а во-вторых… – Я уже говорил, что ты прекрасно выглядишь, Лавиния. – Он коснулся прядей моих волос, свободно падающих на плечи. – И это действительно так. Ты выглядишь по-королевски. – Чудесно, – негромко сказала я, стараясь не позволить этим обволакивающим словам подчинить мой разум. Разум твердил, что мне нужно быть сильной, а после таких слов очень легко поддаться обманчивой слабости и иллюзорному представлению, что я не одна. – Если не возражаешь, давай продолжим путь. Я бы очень хотела со всем этим побыстрее покончить. – Знаю. – Он коснулся обручального узора, и тот словно сильнее вспыхнул под его пальцами. – Я с тобой. Льер устроил мою руку на сгибе своего локтя и шагнул к лестнице. С каждым шагом я все больше понимала, насколько мне не хочется выходить в зал, полный элленари. Несмотря на то что в моих волосах сверкала черная диадема королевы, несмотря на то что сказал Льер, я чувствовала, что начинаю задыхаться. В глазах то и дело темнело, меня бросало в холодный пот, а по коже бежал то озноб, то жар. Я не представляла, что с этим делать, поэтому просто шла, расправив плечи и глядя прямо перед собой. Массивные двери вели в тронный зал. Я ожидала увидеть нечто мрачное, но вместо этого увидела просто высокие замковые стены и полотно над троном. Огромные окна не были занавешены, и солнце вливалось сквозь них, раскрашивая застывшую по обе стороны от расстелившейся под нашими ногами дорожки толпу элленари. Полотно символизировало мощь Двора Смерти – в непроглядной тьме клубились серебряные искры, окружающие сияющие миры. Все и ничто, почему-то именно это пришло мне в голову, а потом горло сдавил спазм. Я вцепилась в руку Льера, чувствуя, что меня начинает лихорадить. – Все в порядке? – еле слышно спросил он. Я нашла в себе силы кивнуть, хотя бы потому, что в окутавшей нас тишине мой голос мог прозвучать несоизмеримо громко. Мне казалось, что я вот-вот лишусь чувств, поэтому трон как ощущение опоры пришелся очень кстати. Садиться, правда, мы не стали, но осознание того, что мне есть куда падать, придало сил. Взгляды элленари скользили по нам, преимущественно по мне, и в них я читала странную, необъяснимую радость и недоверие. – Как вы уже знаете, – произнес Льер в звенящую напряжением тишину, – этой ночью Арка благословила наш союз. Мы с аэльвэйн Лавинией стали супругами по законам Аурихэйма. Он вскинул руку, призывая к молчанию, и взволнованный шепот в зале стих. Только сейчас я вспомнила про Ирэю: она, разумеется, присутствовала и стояла в первом ряду, ближе всех к трону. Она была одна из немногих, кто сегодня был одет в черное. Рядом с ней застыла ее свита – те, кто вчера смотрели, как я вдыхаю аромат ахантарии, и наверняка потешались над смертной, с которой будет развлекаться Нияр. – Эти законы нерушимы. Наш брак нерушим. Отныне, начиная с этого момента, ваша клятва распространяется на ее аэльвэйрство, союз с которой принес в Аурихэйм первый за долгое время рассвет. Встречайте свою королеву! Зал взорвался овациями и возбужденными голосами, обрушившимися на нас подобно ураганному ветру или штормовой волне. К одолевающему меня холодному поту и жару добавилась боль в висках. – Наш первый рассвет совпал с ночью рождения нашего Двора, для нас это теперь двойной большой праздник, – продолжил Льер, когда аплодисменты стали затихать. – Наш мир уже начал неотвратимо меняться, а со временем мы справимся с Пустотой и возродим Аурихэйм! Его заявление утонуло в новом порыве восторгов элленари, и, когда мы рука об руку опустились на сдвоенный трон, я вздохнула с облегчением. Льер воспринял это по-своему. – В Аурихэйме супруги считаются единым целым, – пояснил он. – Я счастлива, – отозвалась я, но больше ничего сказать не успела: к нам приблизилась Ирэя. – Позвольте выразить вам свои глубочайшие поздравления, кузен, – произнесла она, и голос ее сочился ядом. Льер кивнул, и принцесса повернулась ко мне. – И вам, ваше аэльвэйрство. – Благодарю, – негромко отозвалась я, не отводя взгляда. И, хотя виски сдавило еще сильнее, продолжила: – В том, что сейчас происходит, есть и ваша заслуга, кузина. Вы же не против, если я стану вас так называть? Ирэю знатно перекосило. – Разумеется, нет, ваше аэльвэйрство. – Замечательно, – улыбнулась я. – В таком случае в знак моей искренней благодарности я бы хотела предложить вам стать моей фрейлиной. Ирэя открыла рот, но тут же его закрыла. Перевела взгляд на кузена, но Льер молчал, оставляя ей право решать самой, отказать королеве или принять предложение бывшей смертной. Хотя «бывшей» звучит странно, потому что смертной я быть не перестала, разве что для всех собравшихся стала смертной, с брака с которой начнется возрождение Аурихэйма. Молчание затянулось, и Ирэя все-таки прошипела (еле слышно, чтобы не позволить собственному негодованию стать достоянием остальных): – Кузен! – Моя жена сделала тебе предложение, кузина. – Льер подхватил мою руку и переплел наши пальцы, за что я сейчас была ему благодарна гораздо больше, чем даже за его обещание «Я с тобой». Подобные действия говорили куда лучше любых самых громких слов, и пусть я прекрасно понимала, что мы с ним сейчас в одной связке, все равно на сердце стало тепло. – Хорошо, – выдохнула Ирэя, и ноздри ее раздулись. – Я принимаю ваше предложение. – Замечательно, – улыбнулась я и, хотя в горло словно вонзились десятки острых ледяных игл, добавила: – Поскольку вы все время будете рядом со мной, отправьте вашу свиту по домам. Думаю, сейчас самое время им навестить близких и первыми сообщить радостные вести о том, что случилось. В глазах рыжей мелькнул не просто гнев – бешенство, но я равнодушно отвернулась. К нам подходили, подходили и подходили, в глазах элленари я по-прежнему читала недоверие, словно они никак не могли смириться с тем, что за окнами светит солнце. Что все это не обман, который вот-вот развеется, поглощенный туманами, грязной тяжестью туч и острыми молниями, терзающими небо и землю. Честно говоря, я сама не до конца в это верила: как так получилось, что всего лишь благословение Арки вернуло свет в этот мир? Как Арка, отказавшаяся благословить меня и Золтера, благословила меня и Льера? Я думала об этом, собираясь сюда, но так и не пришла ни к какому выводу, кроме одного: в Аурихэйме возможно все и невозможно ничто. В частности, возможно отшвырнуть повелителя Двора, желающего сделать меня своей, и признать моим мужем того, кто носит его личину, когда я сама не вполне осознаю, что делаю. К слову, если я не вполне это осознавала, значит ли, что после нашей… нашего благословения была и полноценная брачная ночь? Этот вопрос как-то милостиво ускользнул от моего сознания в прошлый раз, зато сейчас пришелся очень не в тему, и я вздрогнула. В тот момент, когда большеухий элленари, очень похожий на того, которого я видела в зверинце, целовал мне руку. Он испугался, что слишком сильно сжал мои пальцы трехпалой ладонью, и рассыпался в извинениях, пока его не оттеснили другие желающие нас поздравить. Когда поток элленари иссяк, Льер снова вскинул руку: – В честь нашего союза с завтрашнего дня начнутся торжественные обеды и увеселительные балы. Продлятся они ровно неделю, после чего мы с главнокомандующими сможем сообщить о том, как изменилось поведение Пустоты и что сейчас происходит во всех уголках Аурихэйма. Сегодня же я предлагаю вам просто отдыхать и наслаждаться тем, чего мы все были лишены долгое время! Мы уходили из зала под возбужденные голоса и прославление нашего союза, который принесет мир и процветание Аурихэйму. Солнце заставляло алую дорожку под ногами гореть, и я жмурилась: видимо, глаза привыкли к отсутствию яркого света и теперь болели. Как ни странно, когда мы оказались за пределами зала, я вздохнула свободнее. Исчезла тяжесть в руках и ногах, в голове прояснилось, а горло больше не казалось стянутым металлическим обручем. – Ты замечательно держалась, – заметил Льер, остановившись у лестницы, перила которой напоминали змей. Мне не хотелось возвращаться к себе, и я уже собиралась сказать, что намерена отправиться к морю, когда он произнес: – Я приглашаю тебя на прогулку, Лавиния. 2 Казалось, пару сотен лет уже прошло с того времени, как мы с Майклом отправились в наш месяц молодоженов на море. Луиза так его расхваливала (она очень любила море и океан), и я так восторженно о нем говорила, что Майкл, видимо, понял: не отвезет меня на море, Винсент его придушит. Он всегда ходил с таким выражением лица, словно боялся, что Винсент его придушит, и если раньше я не отдавала себе в этом отчета, то сейчас мысли о нем вызвали новую вспышку раздражения. Как можно было быть такой… такой. – Люди могут противостоять чарам элленари? – спросила я. Вопреки моим ожиданиям, к морю мы отправились не порталом, а прошли через замковый двор и миновали ворота, провожаемые сотнями изумленных взглядов. Видимо, не в характере Золтера было выгуливать свою смертную жену после официального представления. Я хотела съязвить по этому поводу, но вовремя удержалась: слишком много язвительности было в последнее время, слишком много тьмы, а мне хотелось света. Я родилась со светом в сердце, но как-то незаметно его растеряла, видимо. – Нет, – отозвался Льер. – Совсем? – Некоторые очень сильные маги способны… сопротивляться. Назовем это так. Ты сопротивлялась. Я приподняла брови.