Девушка выглядела грустной, и я вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется схватить Амалию за плечи и как следует встряхнуть. Да что с ней не так?! Да, Золтер был с ней жесток, но это же не значит, что ко всем элленари нужно относиться так, как она относится! – Ей многое пришлось пережить. – Я коснулась ладони девушки. – Амалии нужно время, чтобы принять новый мир. Не переживай. – Я не переживаю. – Лизея снова покачала головой. – То есть не из-за нее. То есть… – Она вдруг покраснела. – Простите, ваше аэльвэйрство. – Не из-за нее? – Я внимательно посмотрела на нее и плотнее запахнула халат. – Что-то случилось? Лизея закусила губу. – Я… нет. – Лизея. – Я повысила голос. – Рассказывай. Или ты мне не доверяешь? Она широко распахнула глаза. – Если здесь можно кому-то доверять, то это вам и его аэльвэрству. Насчет последнего я бы не была так уверена, но уточнять не стала, просто опустилась на диван, приглашая девушку присоединиться ко мне. Она ненадолго замешкалась, но все же села рядом со мной. Со стороны кровати донесся тяжелый вздох котенка, который явно обиделся, что его не пригласили к завтраку. Укоризненный взгляд, адресованный нам, был более чем выразительным, после чего бъйрэнгал повернулся шипастой спинкой и затих. – Так что же все-таки произошло? – спросила я, разливая чай. Чашек было всего две: видимо, Амалия действительно рассчитывала на завтрак со мной. На миг ощутила укол совести, от которого ненадолго отмахнулась. С Амалией нам предстоит серьезный и обстоятельный разговор, но это потом. Сейчас надо понять, что случилось у Лизеи. – Не знаю. – Девушка посмотрела мне в глаза и пожала плечами. – Я правда не знаю. Дело в том, что мы с Ронгхэйрдом познакомились совсем недавно, когда его аэльвэрство принял меня ко двору. Значит, Ронгхэйрд. Тот самый Ронгхэйрд, говоривший с Наргстреном. – И у нас… мы понравились друг другу, это нормально. – Лизея подбирала слова, как если бы не представляла, что сказать дальше. – У нас был секс, и у меня было множество любовников до него. Я поставила чашку. На всякий случай, потому что в Энгерии не принято о таком говорить и потому что «множество любовников» прозвучало как-то очень буднично и обыденно. Словом, даже возбуждающий аппетит энгерийский чай лучше пусть пока побудет в чашке, чем окажется на мне. – Но ни к одному из них я не испытывала такого… такого… – Лизея развела руками. – Не представляю, как это назвать. Я увидела его с другой в коридоре, и у меня в груди как будто солнце вспыхнуло. Это ненормально, я не должна была, но я наговорила ему столько всего, и мы поссорились. Мне до сих пор не по себе, и я не могу понять почему. Это так странно. Да, хорошо, что я все-таки поставила чашку. – Это не странно, – сказала я, глядя на нее. – Лизея, чувства – это не странно. Странно целовать другую, когда есть ты. То есть… Я не знала, как облечь свои мысли в слова. Раньше мне даже в голову не приходило, что придется о таком говорить и такое объяснять. – Тебе больно, потому что ты увидела его с другой, и это нормально. – Нет! – горячо возразила Лизея. – У меня уже были другие, и у них были другие, мы просто… – Значит, ты их не любила. – Я не могу любить. – Лизея удивленно посмотрела на меня. – Элленари не испытывают чувств, и с Ронгхэйрдом поначалу все было в точности так же. Я не выделяла его из других, все было легко и просто. Потом… что-то произошло. Потом произошла влюбленность. Вот как это объяснить элленари, которые «не испытывают чувств»? – По-моему, тебе стоит с ним снова поговорить, – сказала я. – И рассказать все то же, о чем ты рассказала мне. – Вы… ты так думаешь? – Именно так. Если он заинтересован в тебе, он поймет. – Он во мне заинтересован, просто я ненормальная. – Лизея опустила голову. – Я хочу, чтобы он не смотрел на других. Я вздохнула: – Пей чай, Лиз. Когда мы закончим завтрак, поговоришь с ним. А я поговорю с Амалией. – Разве я вам… тебе сегодня не понадоблюсь? – Понадобишься, но я вполне могу подождать. Тем более что пока мне будут помогать одеваться и делать прическу. Лизея улыбнулась, и мы вернулись к завтраку. Я ела не сказать чтобы с удовольствием: мысли об Амалии не давали покоя. Как бы там ни было, таким настроениям пришла пора положить конец, и, пока Лизея будет откровенно говорить со своим Ронгхэйрдом, я так же откровенно объясню, что для меня подобное поведение неприятно и недопустимо. Знакомые вкусы навевали мысли о доме и о тех, по кому я скучала всем сердцем. Я даже посмотрела в сторону тумбочки, где под диковинным светильником (мини-деревом со странными, светящимися в темноте листьями) лежало кольцо Винсента. Я обнаружила его вчера вечером, когда мы с Льером попрощались у дверей, из чего сделала вывод, что он заранее распорядился, чтобы перстень принесли сюда из моих старых комнат. Может быть, даже принес сам, и мысли об этом опасно грели сердце. Его совершенно точно не стоило согревать именно так. После завтрака Лизея пригласила служанок, которые принесли мне платье и принялись колдовать над прической. Примеряя самые разные варианты, девушки щебетали о том, что мне пойдет, а что нет, и делали это так громко, что мы не сразу обратили внимание на то, что уже не одни. Первой его почувствовала я, а в следующий миг увидела – отражение Золтера в зеркале. Служанки притихли мгновенно, и я тоже. Потому что не представляла, что Льера привело ко мне комнату в такое время. – Оставьте нас, – приказал он, и спустя миг мы уже были вдвоем. То есть втроем, но второй Льер мирно сопел на кушетке. Не успела я об этом подумать, как муж уже шагнул ко мне. 4 Осознание того, что я даже в мыслях вот так… просто назвала Льера мужем, заставило сердце забиться чаще. Особенно когда он коснулся моих волос, почти собранных в высокую прическу. – Вы что-то хотели? – поинтересовалась я. – Мы с тобой уже давно на «ты», Лавиния. Я хотела сказать, что всегда перехожу на «вы» (привычка, крепко сидящая во мне с детства), когда волнуюсь, но решила, что это будет лишнее. Совершенно точно лишнее, потому что ни капельки я не волнуюсь. С чего бы? – Хорошо, ты что-то хотел? – Да. Безумно хочу провести этот день с тобой. Я даже не нашлась что ответить, а Льер уже скользил пальцами по моим волосам. Подчиняясь магии, пряди расплетались, ложились на мои плечи мягкими волнами. От этих прикосновений все внутри переворачивалось, на коже вспыхивали огненные цветы. Можно сказать, что меня он почти не касался, но в этих неприкосновениях было больше откровенности, чем даже в тех ласках, которые я помнила. – Чтобы провести со мной день, обязательно разбирать мою прическу? – спросила я, и голос даже не дрогнул. – Обязательно, – сказал он, пропуская волосы между пальцами. – Вечером состоится бал… – Да, очередной праздник. Про бал у элленари мне нравилось говорить гораздо больше, хотя сами балы не нравились (по крайней мере, ни один из них для меня пока не задался). – Ты не можешь себе представить, что для нас значит возрождение Аурихэйма. – Отчего же? Могу, – кивнула я. Полог безмолвия прокатился над нами, заключая в кокон, за который не пробьется ни единого звука. – Но если все было так просто, зачем Золтеру требовался от меня ребенок? Льер глубоко вздохнул. Он подался вперед, поставив ладони на столик. Между нами оставались считаные дюймы, и его близость чувствовалась так остро, что мне невыносимо хотелось сократить это расстояние, стереть его, уничтожить. Почувствовать его пальцы на своих обнаженных плечах. Лишь усилием воли я заставила себя сосредоточиться на нашем отражении и на своем вопросе. – Золтер ни с кем особо не делился своими планами, – произнес он. – Говорил только то, что считал нужным. Да неужели. – Помимо этого, о возрождении Аурихэйма пока говорить рано. Жизнь уже просыпалась однажды… ненадолго, но потом снова сошла на нет. Сегодня ко мне должны прийти с первыми донесениями о том, что происходит с Пустотой. Сегодня вечером я должен буду рассказать об этом всем. Он говорил так, словно это для него ничего не значит, но я понимала, что на самом деле это значит многое. Элленари, которые чувствуют первые ростки жизни в умирающем мире, сейчас с надеждой ждут первых весточек. Первых счастливых весточек о том, что им больше не нужно будет вести обратный отсчет. Каково это – быть бессмертным, но знать, что твой мир с каждым днем медленно, но верно уходит за Грань? – Мы, – сказала я, глядя ему в глаза. – Мы расскажем об этом всем. Кажется, Льер такого не ожидал, потому что по лицу его прокатилась волна чувств. Черты Золтера смягчились, на миг даже показалось, что сейчас я увижу совсем другое лицо.