– Невероятно! – воскликнула я. – Я же говорила, что вам понравится, – довольно улыбнулась Лизея. – Беседка вон там! И правда, вдалеке виднелась ажурная беседка, возле которой суетились служанки. Я снова вспомнила об Амалии. – Лизея, надо будет отправить кого-то за Амалией. Не хочу, чтобы она одна ходила по замку. – Разумеется, ее проводят! – воскликнула элленари. – Хотя вчера мы уже приходили сюда все вместе. Я услышала плеск воды и повернулась: скрытый за парковой жизнью фонтан искрился в лучах солнца. Он был выполнен из камня, центральная фигура – девушка в летнем платье и с вплетенными в волосы цветами смеялась, протягивая руку. Скульптору удалось создать впечатление, что брызги, летящие с ее пальцев, сияют серебром, как магия жизни. Я поделилась своими наблюдениями с Лизеей, и она улыбнулась. – Это ее аэльвэйрство… бывшая, мать его аэльвэрства, – кивнула элленари. – Ронгхэйрд мне рассказал, что он разбил этот парк для нее, потому что она… – Была из королевского рода жизни, – раздался из-за спины голос Ирэи, отравляя охватившее меня очарование. – Да, матушка моего кузена на удивление быстро окрутила его отца, от этого брака были в шоке оба Двора. Впрочем, ваш брак по скандальности уже превзошел их. – Неужели? – приподняла брови я, заметив, как напряглась Лизея. – О да. Брак со смертной в Аурихэйме… – Рыжая покачала головой. – Брак-благословение… – Который спас ваш мир, – напомнила я. – Спас ли? – Ирэя растянула алые губы в улыбке. – Этого мы пока не знаем. Зато знаем, что ради тебя мой кузен пренебрег даже своей фавориткой, одной из лучших и сильнейших элленари Двора Смерти. Хотя… Золтер всегда любил красивые игрушки. Намек был более чем прозрачный, хотя непосредственно меня он не задевал. В том, что в игре словами Ирэе нет равных, я уже неоднократно убедилась, и сейчас осознала это в который раз. Признай я, что она говорит обо мне, это было бы мое поражение. – Считаешь, что так хорошо знаешь своего кузена? – Я холодно улыбнулась. – Возможно, он еще не раз тебя удивит. Ирэя перестала улыбаться, а мгновением позже перестала и я, заметив возле беседки Найтриш. Только ее мне не хватало. Я подумала об этом отстраненно, равно как и о том, что узнать, где меня легче всего найти и в какое время, Найтриш могла только от Ирэи. Торжество последней несколько поугасло от моих слов, но, судя по выражению ее лица, сейчас снова набирало силу. Да, что ни говори, а приблизить ее к себе было не самой лучшей идеей. У матушки тоже были фрейлины, но недолго. После того как одна из них оказалась в постели с отцом, фрейлин не стало. Ни одной. Что касается Терезы, она категорически отказалась от «общества девиц», как она выразилась, потому что не хочет «постоянно посылать за нюхательными солями и лекарями» (учитывая ее магию, такое было бы неудивительно). В результате у меня их тоже не было, в детстве я обходилась обществом няни, после – камеристки, а о семействе Биго пошла слава как о заносчивых аристократах, которым неугодно общество даже равных себе. Естественно, все это говорили исключительно за глаза, а до нас доносили в форме сплетен. Причем не уверена, что не те же люди, кто эти самые сплетни распускали. – Попросить ее уйти? – неожиданно жестко поинтересовалась Лизея. Я удивленно взглянула на девушку, а Ирэя не замедлила отозваться: – По-моему, тебе самое место рядом с бъйрэнгалом, дорогуша. Повадки у вас одинаковые. Я остановилась так резко, что в меня врезался котенок. Мы взяли его с собой, и, видимо, он разогнался и не успел затормозить, потому что я почувствовала легкий удар в ноги и недовольное «шряу!». – Я начинаю думать, что тебе тоже стоит посмотреть мир, Ирэя. Принцесса прищурилась: – Ты не посмеешь меня отослать. – Еще как посмею, – холодно сказала я. – И начну с того, что сегодня я не желаю тебя видеть. Возвращайся к себе. Если выйдешь из комнаты до завтрашнего утра, я действительно отошлю тебя из дворца. Ирэя сильно побледнела. На контрасте с пламенем волос и затянутыми тьмой глазами это выглядело страшно, особенно сейчас, когда я чувствовала клокочущую под яростью смерть. – Ты пожалеешь, – предупредила она. – Сейчас мой кузен увлечен тобой, но когда все изменится… – Когда все изменится, тогда и поговорим, – парировала я и отвернулась. Меня окатило ледяным холодом темной магии, и пусть я почти привыкла к ее проявлениям, сейчас было впечатление, словно чья-то холодная рука схватила меня за горло. – Спасибо, – негромко произнесла Лизея, когда принцесса ушла, – но не стоило… – Стоило, – подвела черту я и взглянула на Найтриш. – С ней я тоже поговорю сама. Распорядись насчет Амалии, пожалуйста. Девушка кивнула. – Льер! Пойдем со мной! Котенок, обычно послушный, угрожающе вздыбил короткую шерсть и зашипел. – Кажется, она ему не нравится, – заметила Лизея. Мне она тоже не нравится. – Льер, – строго сказала я, – иди с Лизеей. Звереныш угрюмо посмотрел на меня, шевельнув шеей, отчего шипы пришли в движение, как ожерелье. Я вздохнула. Не хватало еще, чтобы Льер вцепился в ляжку любовнице Золтера. Пересудов потом будет на все предстоящие балы. – С Лизеей, – повторила я, добавив к голосу магии. Котенок нехотя подчинился, а я направилась к темноволосой. Сегодня она хотя бы была одета, но даже мысль о том, что ей нужен не мой муж, а Золтер, вызывала желание повторить с ней тот же трюк, что и с магистром красоты. Благо подвешивать здесь было куда – вокруг деревья с гибкими ветвями, высоченные и сильные. Пришлось напомнить себе, что магия жизни создана не для этого и что воспитывать желающих испортить мне день можно своими силами. То есть без магии. – Доброе утро, ваше аэльвэйрство, – поздоровалась Найтриш, даже не скрывая сочащейся в голосе ненависти. Надо отдать ей должное: она была красива, и в общем-то можно было понять, почему Золтер ею увлекся. Жизни в элленари было не больше, чем в окружающем сад ледяном камне. – Доброе утро, аэльвэйн, – отозвалась я и замолчала. Служанки, порхающие вокруг стола, навострили уши, крылья у них затрепетали, меняя цвета. Судя по всему, они ожидали незабываемого представления, и я даже могла их понять, но упрощать задачу Найтриш не собиралась. Если она пришла поговорить, пусть говорит. – Мы могли бы остаться наедине? – поинтересовалась она, когда поняла, что первого хода от меня не дождется. Наше общение напоминало игру в шахматы. С одной стороны, я могла ей отказать, с другой – это могли расценить как страх. Когда речь заходит об элленари, все было очень и очень неоднозначно, поэтому сейчас я кивнула. Найтриш довольно улыбнулась и указала на дорожку, уводящую влево. Эта аллея напомнила мне о парке в Мортенхэйме: подстриженные кусты черных и синих роз, источающих сладковатый аромат, и тонкая изгородь стройных деревьев, чьи кроны напоминали рвущееся ввысь пламя свечи. – Раньше здесь было гораздо больше фонтанов и статуй, – заметила Найтриш, проследив за моим взглядом. Я поняла, что неосознанно смотрю на искрящиеся на солнце брызги воды и думаю о том, что услышала от Ирэи. Мать Золтера была наделена магией жизни, и он убил весь ее род. Не это ли родство изначально привело его к Альхиине? И что связывало повелительницу Аурихэйма и его, тогда еще просто амбициозного принца? – Но они все были разрушены. Эта единственная, которая уцелела. – Вы пригласили меня сюда, чтобы поговорить об особенностях местной архитектуры? – Разумеется, нет, – улыбнулась Найтриш. – Чтобы отдать вам это. Она раскрыла ладонь, и я обомлела: в руке элленари лежал перстень Винсента. Я вдруг осознала, что в последний раз видела его, когда мы с Льером поссорились и я упрекнула его в том, что он отдал меня Золтеру. В тот вечер я засыпала, сжимая перстень в ладони. Откуда он у этой… – Откуда это у вас, аэльвэйн? – ледяным тоном поинтересовалась я. – Должно быть, вы вчера обронили. Когда бежали из кабинета… своего мужа. Иссиня-черное платье переливалось, как речная гладь ночью, а улыбка на губах была хищной. – Мы обе прекрасно знаем, что вчера на мне его не было, – холодно отозвалась я и протянула руку. – Отдайте. Найтриш вложила перстень мне в ладонь. – О том, как он попал к вам, вы сейчас мне расскажете, – жестко сказала я. – Без всяких «должно быть» и обтекаемых формулировок, аэльвэйн. Элленари улыбнулась. – Или мне, или моему мужу. – Я не отпустила ее взгляд, но и она не прятала глаз. Напротив, смотрела насмешливо и с превосходством. Поскольку Найтриш продолжала молчать, я развернулась, чтобы вернуться к беседке, а в следующий миг передо мной раскрылся портал. Удар в спину был такой силы, что я влетела в него, подхваченная потоками силовой магии, как щепка ураганным ветром. Меня швырнуло на пол, портал сомкнулся, перстень Винсента выпал из рук и отлетел в сторону. Я не сразу поняла, в чем увязли ладони, а когда поняла, вскрикнула: это был тлен. Налет тлена на полу, труха из засохших веточек и листьев, утратившие цвет безжизненные лепестки. Нескольких секунд мне хватило, чтобы понять, где я нахожусь – моя самая первая комната в Аурихэйме, место, где погиб Золтер, – и вскочить на ноги. – Вот мы и встретились снова, Лавиния. Призраки не могут говорить. Они определенно не могут говорить, а в том, что передо мной призрак, не было ни малейших сомнений. Полупрозрачные очертания, даже обычно яркое пламя волос повелителя Аурихэйма было тусклым.