— Эрик говорил, что вы были в Аурихэйме? Я приподняла брови. — Если вам неприятно об этом говорить, я прошу прощения, — она посмотрела мне в глаза. — Нет, дело не в этом, просто… Я смотрела на малыша и думала о том, что пришлось пережить Льеру. О том, что мне сложно усидеть на месте, даже несмотря на все попытки сосредоточиться на разговоре. Все мои мысли были там, рядом с ним. С мужчиной, который рискнул всем, чтобы защитить меня. — Просто мой любимый остался там, и он… — я поняла, что из этого все равно ничего не выйдет. Откровенность — не мой конек, и пусть Шарлотта была одной из немногих, рядом с кем я чувствовала бы себя спокойнее, но спокойствие после увиденного окончательно меня оставило. Что, если Анри откажется выдать Эрику архивы отца? Я услышала легкий мелодичный звон: Шарлотта коснулась артефакта. Спустя мгновение в комнату впорхнула девушка. — Катрин, забери Рауля, пожалуйста, — попросила она. — Если начнет капризничать, веди купаться. Он любит купаться. Последнее Шарлотта сказала уже мне, когда Катрин с ребенком вышла. — Магия его отца связана с туманами и водой. Была связана. В эту минуту я вспомнила о том, что отец Эрика выжег из него магию. — В Аурихэйме нет магии жизни, — сказала я. — Ее уничтожили… уничтожил элленари, стремящийся к мировому господству. Всех, кто ей обладал. Всех, кто стоял на его пути… Всевидящий, что я несу! Не хватало еще напугать эту женщину до полусмерти. Шарлотта подхватила чашку, стоявшую на столике перед нами, и вручила мне. — Мой отец тоже был магом жизни, — сказала она. — Он умер, чтобы я могла жить. Сына мы назвали в его честь. Она улыбнулась, но в этой улыбке было столько светлой грусти, что мне стало не по себе. Когда жена Эрика пригубила свой чай, я невольно последовала ее примеру и только после этого выдохнула: — Мне так жаль. — Он был очень сильным, — сказала она. — И очень любил маму, но он был готов на все, чтобы меня спасти. Совсем как Льер. Я поняла, что еще немного — и мне не поможет никакая магия жизни, поэтому решительно сделала еще один глоток и отставила чашку. Нужно переключиться, сосредоточиться на чем-то другом, нужно думать о чем угодно, только не о том, что каждая минута тянется словно вечность. — Льер заставил меня забыть все, — сказала я. — Чтобы я спокойно жила здесь, чтобы он… тот, кто уничтожил всех магов жизни, не смог до меня добраться. Шарлотта коснулась моей руки: — Эрик уничтожил Аддингтона, рискуя жизнью, чтобы меня спасти. Он запечатал его в себе, а после пропустил через себя Смерть. Льер сделал то же самое, но это не помогло. Почему это не помогло?! — Аддингтон был агольдэром, верно? — я пристально посмотрела на Шарлотту. — Он — порождение Смерти, и Смерть его уничтожила. Шарлотта кивнула. — Ваш муж сказал, что его отец выжег из него магию, и долгие годы он считал, что его тьма имеет отношение к… Погодите, вы сказали, что у Эрика от рождения была магия? И у вашего отца тоже? Шарлотта снова кивнула, но судя по выражению лица, она совершенно не понимала, к чему я веду. Я же пыталась из осколков мозаики сложить то, что узнала в Аурихэйме и в своем мире. Льер говорил, что в нашем мире магия цеплялась чаще за женщин, а мужчинам передавалась в виде остаточных сил, зачастую достаточно мощных, чтобы воспроизвести заклинания. Так было с Винсентом, со многими сильными магами, да и с моим отцом тоже — он использовал заклинания армалов, но никогда не заявлял о своей стихии или некромагии, или… магии жизни?! — Лавиния, вы что-то хотели спросить? — Шарлотта внимательно на меня посмотрела. — Я бы хотела кое-что записать. Если можно. Она снова коснулась артефакта, и спустя пару минут у меня уже была бумага, чернильница с пером и дощечка для писем. Особо не заморачиваясь о столь долго вбиваемом в меня этикете и сидящей рядом жене Эльгера, я написала: Мой отец. Уильям Биго де Мортен. Элленари. Магия —? Мой мать. Наследница Роберта Дюхайма. Элленари. Магия смерти. Нераскрытая. Если верить тому, что элленари не женились на людях даже в нашем мире, тогда… тогда все получается крайне занятно. Моя мать — чистокровная элленари, вышла замуж за моего отца, чистокровного элленари. Они оба знали историю Аурихэйма, но по какой-то причине не говорили об этом вслух. Больше того, мой отец скрывал свое происхождение, и вместо того, чтобы развивать свою магию, делал вид, что он просто сильный наследник древнего рода. «Он скрывался все это время, потому что не хотел, чтобы обо мне узнали», — написала я. И добавила: «Раньше времени». У отца Шарлотты была магия жизни. Возможно ли, что у моего отца тоже?.. Получается, оба они пришли из Аурихэйма. Получается… — У вашей матери была какая-то магия? — поинтересовалась я. — Магия? Нет, — Шарлотта покачала головой. — У нее были весьма слабые способности, которые еще в детстве сошли на нет. Хм. — Кажется, я окончательно запуталась, — пробормотала я. Но то, что отец Шарлотты из Аурихэйма — это точно. Равно как и то, что мой тоже. Откуда я взялась такая, с магией жизни, если в моем роду ее не было? И если принять, как данность, что я права, получается, что магия жизни начала возрождаться в Аурихэйме, только в мужчинах. Начала возрождаться, несмотря на наличие Пустоты, и… Или из Пустоты? Перед глазами возникла картина, мимо которой я столько раз проходила: клубящаяся чернота, рождающая искры магии Смерти, стихии, антимагию и Жизнь. Если Пустоту нельзя уничтожить Пустотой, возможно, это можно сделать собрав воедино все четыре первоисточника? На осознании этого я так разволновалась, что посадила огромную кляксу на листок бумаги, и только тут вспомнила про Шарлотту. — Нашли то, что искали? — улыбнулась она. — Почти. Теперь остается только ждать вашего мужа. Время то растягивалось, то летело. До обеда я успела рассказать Шарлотте всю настоящую историю Аурихэйма, которая прилично отличалась от легенд, а после она рассказывала мне о том, как делала декорации к спектаклю, который был о похищенной элленари обычной девушке. Сейчас я понимала, что это может оказаться как правдой, так и вымыслом: поскольку элленари не особо заморачивались принципами, они могли забрать любую понравившуюся девушку в качестве забавы, не особо заботясь о том, что мир с ней сделает. Чуть позже мы вдвоем играли с Раулем, я написала Терезе, чтобы она не волновалась, хотя сама сидела как на иголках. Мое волнение передалось и Шарлотте, теперь уже и она все чаще поглядывала на часы, поэтому когда хлопнула дверь, мы, не сговариваясь, бросились вниз. — Как поживает моя девочка? — поинтересовался Эльгер, ничуть не стесняясь меня, чем вызвал на щеках Шарлотты румянец. Он мягко привлек ее к себе и коснулся губами губ, после чего скользнул пальцами по непокорным вихрам Рауля, которые были огненно-рыжими, как у матери. — Эрик, — смущенно пробормотала она, отстраняясь. — Думаю, Лавиния очень ждет твоего ответа. Он коротко взглянул на меня, вновь перевел взгляд на жену, словно не хотел с ней расставаться. — Пойдемте, Лавиния, — кивнул мне. Я обратила внимание, что у него в руках нет ни бумаг, ни папки. Может быть, он уже отдал их своему дворецкому, чтобы тот сразу отнес к нему в кабинет? По коридорам он шел быстро, я едва за ним поспевала, но жаловаться не собиралась точно. Была бы возможность, еще бы и обогнала, и втащила за дверь, чтобы как можно быстрее все узнать. — Прошу, — Эльгер пропустил меня вперед и вошел следом. После чего указал на кресло. — Всевидящий, давайте обойдемся без церемоний, — выдохнула я. — Вы нашли то, что искали? Эльгер пристально посмотрел на меня и покачал головой. — Нет. Анри выделил мне помощников из архивного ведомства, но в найденных записях нет ничего о том, что отец сделал со мной. — Нет? Как — нет? Разве вы не говорили, что они должны быть, что… — Именно этих нет, — подчеркнул Эльгер. — Видимо, он их уничтожил. Уничтожил.