Это слово надавило мне на плечи, заставляя все-таки опуститься в кресло. Уничтожил. Значит, у меня нет никаких идей, как навсегда отправить Золтера туда, куда он так стремится — в Пустоту и забвение. Или… все-таки есть? — Когда твой, — я посмотрела на Эльгера и поправилась, — когда ваш отец выжигал из вас магию, он использовал Пустоту, потому что только она могла забрать то, основой чего является. Мужчина нахмурился: — То есть Пустота — это тоже магия? — Это — объединенная магия, вся, что существует в нашем мире, и антимагия в том числе. Она настолько сильна, что не оставляет после себя ничего, — поспешно произнесла я. — В ней мощь стихий, жизни и смерти, мощь силы хэандаме. Всевидящий! Да даже ее проявление — выжженная черная пустошь — так похожа на то, что после себя оставляет Смерть. — Вы хотите сказать, что… — Чтобы уничтожить Золтера, нужны все четыре силы! — воскликнула я. — Точнее, стихия, жизнь, смерть — магия, и четвертая — антимагия. Это для нее то же самое, как для агольдэра — мощь магии смерти. То, от чего она берет свое начало… — Интересная гипотеза, — задумчиво произнес Эльгер. — К сожалению, всего лишь гипотеза, которую у нас нет возможности проверить. — У меня есть! — я снова вскочила. — Если вы поможете мне вернуться в Аурихэйм. — Нет. — Нет?! — Нет, — он покачал головой. — Это исключено. Хотите, чтобы я отправил вас на верную смерть? — Ну так верная смерть все равно меня ждет, — хмыкнула я, обхватив себя руками. — Сегодня, завтра или когда Золтеру вздумается. Рано или поздно. Или вы думаете, что способны меня защитить? Подумайте о том, что будет с Шарлоттой и вашим сыном. Вот теперь взгляд Эльгера стал хищным. — Не смейте, — произнес он на первый взгляд спокойно и в то же время неестественно-жутко, — приплетать сюда Шарлотту и Рауля. — А я и не приплетаю. Я говорю о том, что ждет все наши миры, если Золтер доберется до истинной мощи Пустоты. Если он соединит в себе стихии, Смерть, Жизнь и антимагию. Ему даже собственный мир кажется ничего не значащей жертвой, не говоря уже о мире смертных. То есть о нашем, — я тут же поправилась, и, несмотря на то, что лицо Эльгера оставалось жутким, шагнула к нему. — Вы сами любите, — прошептала. — Я видела, как вы на нее смотрели. Неужели вы не понимаете, что я должна быть там? Рядом с ним… — Золтеру не нужен наш мир, — сказал Эльгер. — Ему нужны вы. — Вот именно. Отдайте меня ему, — я смотрела ему в глаза. — Вы сумасшедшая. — Вас тоже так называли, — хмыкнула я. — Но я, по крайней мере, попытаюсь исправить то, что он сотворил. Попытаюсь его остановить. Без меня они не справятся. Им нужна Жизнь. Эльгер на миг прикрыл глаза и коснулся виска. — То есть я правильно понимаю, что вы сейчас предлагаете мне разрушить хрупкий мир между мной и Терезой, который установился не так давно? И позволить вашему брату увериться в том, что меня проще было прибить во младенчестве? Я улыбнулась. — Тереза поймет. Она сама пошла к вашему отцу за Анри без малейших, казалось бы, шансов. А Винсент… ему рано или поздно придется признать, что он был неправ. Эльгер невыносимо долго смотрел на меня, и я сцепила руки за спиной. Мне казалось, что это промедление тянулось целый час, а может быть, даже больше, потом он, наконец, произнес: — Хорошо. Я вам помогу. Поблагодарить я не успела. — Но вы должны будете мне кое-что обещать. — Все, что угодно. — Все, что угодно — не слишком ли опрометчиво? — Эльгер приподнял бровь. — Для той, кто столько времени провел рядом с элленари? Мне нужно, чтобы вы поклялись, что если ваша гипотеза не подтвердится, вы вернетесь обратно. — Она подтвердится. — Лавиния. — Ладно, — отмахнулась я. — Ладно. Я обещаю. — Клятва на крови. — Что?! — Клятва на крови, или я не стану вам помогать. Я хотела было сказать, что он уже окончательно зарвался, но если быть до конца честной, передо мной был герцог де ла Мер. Так что еще непонятно, кто тут окончательно зарвался. — Хорошо, — сказала я. Все эти проволочки, включая клятву, показались мне просто бесконечными, поэтому когда они закончились, вздохнула с облегчением. Эльгер шагнул ко мне, и прямо над столом в центре его кабинета закрутились изумрудные, открывающие портал искры, по спине пробежал легкий холодок. — Это всего лишь магия искажений, за которую вам сейчас нужно уцепиться. Для примера, — сказал он. — В Аурихэйм я вас, разумеется, не проведу, это можете сделать только вы сама. Смотрите плетение. Я наблюдала за движениями его пальцев: за тем, как крохотный разрыв в пространстве смыкается до едва различимой точки. Сейчас, когда плетение подчинялось его магии, я могла попробовать воспроизвести нечто подобное — но пространство, подхваченное моей магией, лишь слегка дрогнуло. Еще раз. Снова и снова. — Не торопитесь, — произнес Эльгер. — Наблюдайте за потоками и отчетливо представляйте место, куда хотите попасть. — К хэандаме, — сказала я. — В Золотой Двор. Почему-то мне казалось, что переговоры с ними займут гораздо больше времени, чем с теми же стихийниками. Когда мы с Льером общались с кузнецами, они показались мне гораздо более приятными, чем «золотые» брат и сестра на балу Золтера. Я представила себе пески, окружающие их двор, представила Льера, с которым мы стояли рядом на одном из барханов. Сердце ужалило болью, и в это мгновение пространство, подчиняясь мне, разошлось. Волна магии ударила в меня знакомым пьянящим чувством, подхватывая увлекая за собой. — Невероятно, — произнес Эльгер. Глаза его сверкали, ворвавшийся из пустыни жаркий воздух растрепал наши волосы. — Вы это действительно сделали. Лавиния… Он попытался удержать меня за руку, но я уже шагнула в Аурихэйм. Портал за моей спиной сомкнулся, и я погрузилась в знакомый зной. Этот зной — сухой, изнуряющий, пропитанный мощью антимагии, вонзился в кожу. Здесь воплощение сил хэандаме обжигало гораздо сильнее солнца: с каждым шагом, как маг, я становилась все слабее. Льер рассказывал, что ни один портал невозможно открыть в чертоги Золотого двора, и что любые попытки открыть его в непосредственной близости очень плохо заканчивались. Разумеется, чтобы выжечь из меня силу, элленари пришлось бы обрушить на меня золотую мглу, но даже так, когда антимагия просто была повсюду, меня бросало то в жар, то в холод. Губы мгновенно пересохли, словно я шла по пустыне не несколько минут, а несколько дней, магия во мне билась, инстинкты кричали о том, чтобы я повернула назад, но я продолжала идти. Уже стали видны врата и ведущая к ним дорожка, золотой змеей вьющаяся между песков. Миг, когда я ступила на нее, сделал меня беспомощнее котенка: магию я больше не чувствовала. Она оставила меня окончательно, поэтому от стражей у ворот я едва не шарахнулась. Двое мужчин светились золотом, как статуэтки под солнечным светом, вот только я прекрасно представляла, что если солнечный свет дарит жизнь, этот ее отнимает. По крайней мере, у магов — в нашем мире хэандаме способны были выжечь любую магию дотла, и это не всегда позволяло человеку пережить случившееся. На что способны источники такой силы, элленари, даже думать не хотелось. Стражи смотрят на меня, и имя их правителя — Аргайн — вспыхивает в памяти так же ярко, как если бы я слышала его вчера. — Мне нужно поговорить с вашим повелителем, — произношу я, глядя в глаза одному из стражей. — Я — правительница Двора Жизни, и Аргайн заинтересован в этой встрече не меньше меня. По крайней мере, мне очень хочется в это верить, равно как и в то, что стражи считают так же. Потому что через хэандаме я не пройду. Не на их землях. Как ни странно, ворота передо мной распахивают без единого слова, и я шагаю на раскаленный солнцем камень. На площадь, раскинувшуюся перед дворцом. Льер говорил, что Золотой двор — целый город, но издалека, с барханов, мы видели только роскошь дворца. Сейчас же моему взгляду представляются и сады, и узкие улочки, укрытые тенью, и фонтаны, свежесть от которых дотягивается, кажется, даже до моей магии. Это воодушевляет, придает уверенности, вот только как быстрее пройти ко дворцу? — Ваше аэльвэйрство, — ко мне приближается девушка. Я удивленно смотрю на нее: порталов здесь нет, поэтому стража как минимум должна была отправить гонца, чтобы сообщить о моем прибытии. В отличие от Двора Смерти здесь нет ни крылатых, ни других рас, одни лишь золотоволосые элленари, судя по всему, отличающиеся лишь происхождением и уровнем силы. Тогда — как? Наверняка у золотых есть свои способы быстро передать информацию, тем не менее на миг становится неуютно. — Я вас провожу. — Буду очень благодарна, — тем не менее говорю я. Мы проходим лабиринтами улочек так быстро, что оказываемся у широких ворот дворца буквально за пять минут. Я бы плутала здесь, наверное, несколько часов. Широкая лестница — белокаменная, залитая солнцем. У дверей тоже стоит стража, окутывающая их золотая дымка обманчивой легкой вуалью закрывает вход. Заметив меня и мою спутницу, они не двигаются, но золотая мгла расступается, позволяя нам пройти. Внутри прохладно и очень светло: повсюду белый камень, в холле тоже фонтан. Возле лестницы застыли статуи, по обе стороны от нее: высоченные, выполненные, должно быть, из чистого золота. Мужчина и женщина, чьи руки соединены, удивительно похожие на Аргайна и его сестру. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не задать вопрос: они ли?