— С этих рук срывались плети, уничтожавшие элленари. Эти руки глушили источники целых семей… — Это был не ты! — Это был я. Просто я оказался недостаточно силен, чтобы ему противостоять. — Льер, — я чуть повышаю голос и заглядываю ему в глаза. — Аддингтон, управляя мной, чуть не убил чудесную девушку, у которой сейчас малыш, которая безумно любит и любима. Убил бы, и не только их, не сумей Эрик остановить этот кошмар. — Это другое. — Нет! Это то же самое! — он отворачивается, но я касаюсь его подбородка. — Не смей от меня отворачиваться! Я не хочу, чтобы ты считал себя виноватым в том, чего ты не делал. Случись Аддингтону кого-то из них убить, мне бы пришлось жить с этим, но у меня не было возможности их защитить, понимаешь? Если бы была, я бы отдала себя всю… скажи, разве ты не сделал бы то же самое? Разве не за этим ты надел оковы? Я смотрю ему в глаза и вижу, как синева в них понемногу сменяет тьму. Не ту, видимую, которую можно отразить, а более глубокую, страшную, темную. Ну уж нет! Золтер действительно мертв, и я не позволю ему больше коснуться Льера — даже в воспоминаниях. Не позволю омрачать нашу жизнь. — Хватит воспоминаний, — говорю решительно. — У нас впереди встреча с Винсентом, а у меня уже нет больше сил волноваться. — Ты волнуешься перед встречей с братом? — Льер улыбается. — Еще как! — Льер, — в кабинет заглядывает Ронгхэйрд. — Буквально на пару слов. Поступило предложение от стихийников… — Если только на пару, — говорит он. — У нас впереди важная встреча. — На пару, — смеется Ронгхэйрд и подмигивает мне. В эту минуту в приоткрытую дверь влетает бъйрэнгал, а из коридора доносится крик Лизеи: — Куда?! Совсем от рук отбился, паршивец! Паршивец, к моему великому счастью, оказался жив, нашелся в зверинце. Сейчас он прыгает вокруг меня и поглядывает на Льера: может, получится безнаказанно взлететь? Не получится — качаю головой и указываю ему на дверь. Изрядно подросший котенок вылетает, чуть не сбивает Лизею с ног, а следом выхожу я. — Лавиния! — доносится голос Льера. Он выглядывает следом. — Я быстро. — Это уж как пожелаешь, — хитро улыбаюсь. — Просить моей руки у брата не мне, а ближе к вечеру Винсент на редкость несговорчив! Льер неожиданно меняется в лице, я же с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. А вот пусть тоже поволнуется! Подхватываю Лизею под руку, увлекаю за собой по коридору. Подруга сияет, как браслет у нее на запястье — они с Ронгхэйрдом нас опередили, их благословение состоялось пару дней назад. Что касается меня и Льера, я решила, что справедливо будет подождать и отправила Винсенту и Терезе письма, в которых обещала, что скоро вернусь с отличными новостями. Судя по тому, что посыльные привезли ответы (ответ Винсента оказался чересчур эмоциональным), меня все-таки ждут. — Сладу с ним нет, — пожаловалась Лизея, когда котенок прыгнул на стену за виеррахом под недовольное шипение последнего. — Перевоспитаем, — хмыкнула я. — Льер! Сюда. Котенок сразу же подчинился. — Зверинец уже распустили? — Да, сейчас помогают животным прижиться там, где их дом. — Отлично, — сказала я. — Что насчет восстановления замка? — Пока что расчищена земля, — улыбнулась Лизея. — Стихийники обещают, что через месяц будет стоять как новенький. Да, что ни говори, а с помощью магии строительство идет гораздо быстрее. Мы с Льером решили, что нужно восстановить замок Двора Жизни, а впоследствии — кто знает, возможно, переберемся туда и объединим наши дворы. Ведь Жизнь и Смерть — действительно две стороны одной медали. Особенно если их объединяет биение двух сердец. Эпилог — Поверить не могу, — говорит Тереза, — моя сестра — королева Аурихэйма. — Это ненадолго, — отвечаю я. Перехватываю ее взгляд и добавляю: — По меркам элленари. — По меркам элленари — это одно мгновение. — Льер обнимает меня за талию. Сегодня — день нашей свадьбы. Точнее, не так. Сегодня день нашей второй свадьбы, первая состоялась в Аурихэйме, вторая — в Лигенбурге. Точнее, под Лигенбургом. По собственному опыту представляя, что совместить гостей из первого и второго мира в одном не получится (по крайней мере, пока), я решила, что так будет лучше. Арка нас все-таки благословила после долгого и обстоятельного разговора с Льером. К счастью, теперь он тоже ее видит и сумел убедить Эртею в том, что мы достойны благословения. Правда, после этого целый вечер называл ее упертым волшебным деревом, но сути это не меняет. Со мной она говорить не пожелала, ссылаясь на то, что я неблагодарная и не имею ни малейшего представления о том, кому надерзила. В целом, представление я теперь конечно имею, но у меня еще множество пробелов по истории Аурихэйма, которые стоит восполнить. С помощью Льера я с каждым днем узнаю все больше, и мне все легче понимать цивилизацию и мир, которые я когда-то считала своим ночным кошмаром, и который теперь стал для меня домом. — Надеюсь, вы сумеете позаботиться о моей сестре. — Тереза пристально смотрит на Льера. Ей нелегко было примириться с мыслью, что я буду жить в другом мире. Впрочем, гораздо сложнее ей оказалось смириться с мыслью, что она тоже элленари. — В этом можете не сомневаться, — произносит Льер, но рука его на моей талии напрягается. Ему тоже достаточно сложно забыть прием, который ему оказали, когда мы впервые вернулись в Мортенхэйм вместе. Впрочем, зная моего брата, можно сказать, что все прошло хорошо: Винсент всего лишь сообщил Льеру, что он меня не достоин и меня не получит. После этого пришлось применить все свои дипломатические способности, чтобы разрешить межмировой (буквально) конфликт. Стоило немалых трудов убедить Винсента в том, что кроме Льера мне никто не нужен. Тереза отреагировала гораздо спокойнее, хотя первые несколько визитов всерьез присматривалась к моему будущему мужу. Когда произошел переломный момент, я затруднялась сказать, но сейчас ее к нему отношение было совершенно другим, нежели чем при первой встрече. Я это видела и чувствовала, поэтому положила руку на ладонь Льера и улыбнулась. — Тереза шутит, — мягко сказала я и укоризненно посмотрела на сестру. Та приподняла брови. В эту минуту поздравлять нас подошли Эльгер и Шарлотта. Если честно, я не думала, что они примут мое приглашение, но неожиданно они приняли. Еще более неожиданно мой брат прилюдно извинился перед Эльгером и его женой за «оказанное ранее недоверие и недостойное отношение», после чего между ним и Луизой окончательно воцарился мир. Взглянув в их сторону, я поняла, что ни время, ни даже серьезная размолвка длиною в год их чувства не приглушила. Винсент и Луиза до сих пор смотрели друг на друга с такой любовью (когда думали, что никто не видит, особенно мой брат), что мне хотелось улыбаться. Впрочем, теперь я улыбалась все чаще. При Дворе меня называют Солнышком. За глаза, разумеется, потому что звать ее аэльвэйрство Солнышком достаточно сложно. Моя магия стала еще сильнее, и мне кажется, что это еще не предел. Мне хочется верить, что наше с Льером правление возродит не только Аурихэйм, но и Двор Жизни, пусть даже нам отведено для этого безумно мало по меркам элленари времени. — Поздравляем, — следующее поздравление уже от Винсента и Луизы. Луиза меня обнимает, и мне кажется, что сердце разорвется от счастья, когда брат впервые пожимает руку Льеру. Поздравления на нас продолжают сыпаться, сыпаться и сыпаться, мы то улыбаемся гостям, то слушаем тосты, то танцуем. В нашем мире я вышла замуж за Ричарда Аддингтонского, проще говоря — нового графа Аддингтона, которому ее величество Брианна за какие-то особые заслуги даровала давно оставшийся без присмотра титул аристократа-заговорщика. По этому поводу злые языки тоже прошлись, но мне все равно. При энгерийском дворе и в нашем поместье мы будем появляться не так часто (говорят, новый граф Аддингтон очень любит путешествовать и хочет показать своей жене весь мир). Это придумал Винсент и, честно говоря, я ему благодарна, потому что совместить нашу цивилизацию и Аурихэйм достаточно сложно. Льер считает, что рано или поздно настанет время, когда элленари и люди смогут принять друг друга, я же пока не столь оптимистична (особенно вспоминая Амалию и все, что тысячелетиями творилось в Аурихэйме). Амалия, кстати, тоже выходит замуж, родители подыскали дочери в мужья кого-то из местных аристократов, а мы с Льером решили, что ей точно не стоит возвращать память. Пусть все остается как есть, для девушки это шанс начать новую жизнь и быть счастливой. Есть еще одна причина, по которой я считаю, что элленари и люди пока не готовы друг друга принять. Первые по-прежнему относятся к людям, как к «смертным», и мне потребуется не год и не два, чтобы это изменить. Если честно, не уверена, что у меня это вообще получится, но я постараюсь. По крайней мере, сделаю все от меня зависящее. — Графиня. Граф Аддингтон, — поздравления от Уитморов. Камилла Уитмор смотрит на меня снисходительно, а при взгляде на Льера чуть ли не облизывается. Честно говоря, в этот момент мне становится смешно, потому что за все время рядом со мной он ни разу не взглянул на другую женщину. Не просто не взглянул — их для него не существует, хотя с той минуты, как Льер стал Повелителем Аурихэйма, поклонниц у него стало еще больше. Элленари рядом с ним оказываются в самых провокационных нарядах и всячески показывают, что не против стать фаворитками, но Льера, кажется, это тоже забавляет. Удивительно, что это забавляет меня: должно быть, я отчасти переняла мышление элленари. А может быть, все дело в том, что я просто безоговорочно ему верю. Верю и знаю, что он только мой. Уитморы рассыпаются в поздравлениях и отходят, за ними следуют остальные. Имя Аддингтона долгие годы было запретным, и вот оно звучит снова. Звучит в стенах его много лет стоявшего закрытым замка. По иронии судьбы в мире людей я ношу имя того, кто чуть было не разрушил мою жизнь, но граф Аддингтон, считающий, что манипулирует людьми с помощью знаний мааджари и внушения, сам стал игрушкой в руках кукловода. Помимо прочего, в памяти Золтера нашлись воспоминания и о нем: Пустота (теперь я по своему опыту знала, что она способна проникать в мысли) предупредила его о возможном крахе на грани победы, и он долгие годы ставил эксперименты по вживлению сознания ушедшего за грань в тело другого элленари. Эксперименты успешными не были. До появления агольдэра. Мое «соседство» с Аддингтоном стало тем, что впоследствии позволило Золтеру доработать заклинание и подчинить себе Льера, но я больше не хочу об этом думать. Сегодня для нас действительно начинается новая жизнь. — Как же я устала ото всех этих церемоний, — говорю мужу, когда праздник заканчивается. Мы с Льером поднимаемся в спальню в замке Аддингтона. «Оживлять» целый замок просто ради того, чтобы отпраздновать нашу свадьбу я считала нерациональным, но Винсент на этом настоял. — Моя сестра выйдет замуж по законам нашего общества, — сдвинув брови, произнес он. — Или не выйдет никак. Пришлось соглашаться — тонкости дипломатии никто не отменял. — Зато теперь я имею полное право называть тебя своей и в твоем, и в моем мире, — говорит Льер и целует мои пальцы.