– Мадам Ильез и пара часов свободного времени вполне способны сотворить чудо. Особенно если хочешь произвести впечатление на чудовище. Я не сдержалась и ткнула его в бок. Локтем. Легонько. – Сам ты чудовище. – Не спорю. На этой странной ноте хрупкого и достаточно напряженного перемирия мы приступили к ужину. – Как поживает ее светлость? – негромко поинтересовался Анри, когда подали жаркое. Винсент удостоил его скупым взглядом. – Замечательно. – Очень надеюсь познакомиться с ней зимой, – прощебетала Софи. – Говорят, ее светлость Луиза очень красивая! Винсент хмыкнул. Я покосилась на мужа. – Наверное, Жерома пытала, – ответил одними губами, стараясь не улыбаться. Остается надеяться, что в переносном смысле. Судя по напору, из нас троих у этой мадмуазель быстрее всего получается добывать нужную информацию и использовать в своих целях. – Очень красивая. – Подтвердил брат, промокнул уголки губ салфеткой и снова принялся за еду. – Тереза тоже очень красивая, – Софи улыбнулась. – И еще очень-очень добрая. Они с Анри так обо мне заботятся! – Очень мило, – сухо отозвался Винсент. В этот миг сердце у меня екнуло, но девочка ничего не заметила. – И как же вы познакомились с моей сестрой? – Тереза приехала в Равьенн, – Софи улыбнулась, – с месье Эльгером. О-ой. – С месье Эльгером? – Винсент посмотрел на меня так, что захотелось сползти под стол. – Вдвоем? – В сопровождении воспитанницы герцога де ла Мера, – за меня ответил Анри. – Школа-приют находится под патронажем его светлости. – В этот момент подумалось, не влезть ли на люстру. Поговорить с Анри о Равьенн я не успела, но сейчас, наверное, лучше не уточнять, что теперь школа принадлежит мне. – И справедливо рассудил, что вашей сестре будет интересна тема благотворительности. – А Тереза меня защитила! – С гордостью заявила Софи. – Меня тогда наказали, и… – Юная леди, – в голосе Винсента звучала сталь. – Я буду рад продолжить с вами беседу, но будьте так любезны не встревать в наш с графом разговор. Впрочем, для вас это простительно. Софи дернулась, вжалась в спинку стула, и Анри недобро прищурился. – Не вижу причин заострять на этом внимание, де Мортен. – Интересно, что же вы в таком случае посчитаете достойным вашего внимания. Дальнейшая беседа протекала в ключе словесного пинг-понга снежками – чем занята леди Илэйн, что скоро начнется подготовка к зимнему балу, что в парламенте готовятся новые законопроекты, а ее величество Брианна вот-вот порадует Энгерию и принца-консорта наследником. Впрочем, говорил преимущественно Анри, Винсент только отвечал – односложно, жестко, на грани приличий. Софи притихла, в разговор больше не встревала, и если поначалу улыбалась и глядела на брата влюбленным совенком, то теперь лишь изредка поднимала голову, а после снова утыкалась в тарелку. Когда подали десерт, едва к нему притронулась. Чем дольше все это продолжалось, тем холоднее становился голос Анри и браслет, и тем сильнее мне хотелось стукнуть его твердолобие чем-нибудь тяжелым. Когда Винсент коротко поблагодарил за ужин и, пожелав доброй ночи, вышел, вскочила и вылетела за ним. – Не могли ей подыграть? – прошипела в мощную спину. – Можете наказывать своим пренебрежением нас, но ребенок-то в чем перед вами провинился? Брат остановился. Обернулся, медленно подошел ко мне. Сильные пальцы сомкнулись на предплечье кандалами, и он быстро зашагал по коридору, увлекая за собой. Поначалу упиралась, стараясь остановиться или хотя бы задержать, но какой там. Не драться же с ним, даже если очень хочется. Мы вышли в холл, а затем и на улицу, где поздний вечер с радостью вонзил в меня свои ледяные зубы, даже несмотря на закрытое и теплое платье. Винсент сдернул сюртук, накинул мне на плечи и укутал, но я вывернулась и отскочила. Будь он мне хоть десять раз братом, Софи обижать я не позволю! – Вернитесь и извинитесь перед Софи за то, что вели себя как последний… герцог. – Извиниться – перед кем? – его брови приподнялись. – Эта девочка – моя дочь! – Ваша дочь? Вы даже не знаете, кем была ее мать! Наверняка какая-нибудь бродяжка. – Мать Софи нонаэрянка! Ее звали Талина, и она умерла. – Об этом я и говорю. Я сжала кулаки. – Винсент, да что на вас нашло?! – Что нашло на меня? – он схватил меня за плечи. – Что нашло на вас! Раздаете авансы мужчинам – чтобы женщина ехала с другим без сопровождения мужа? Чтобы муж ее отпустил, да еще и не придал такому значения? Вы сами на себя не похожи, закрываете глаза на такие вещи, которые раньше привели бы мою сестру в ужас. Ребенок из приюта, брак с хэандаме! Одержимость нашего отца сильными союзами давно ни для кого не секрет, но вы-то не могли не понимать, на что идете! Почему сразу все не рассказали? Ярость, погребенная под пластами раскаяния за жестокие утренние слова, заворочалась с новой силой. – Так в этом все дело? – прошипела я. – В том, что Винсент Биго, великий герцог де Мортен привык все контролировать, а его маленькая сестренка не пришла и не выложила ему все? Угли в его глазах начали было остывать, но вспыхнули вновь. И это было страшнее лесного пожара, заревом расползающегося над охваченным огнем деревьями. Мне не раз и не два доводилось видеть такой взгляд: испепеляющий быстрее «покрывала тлена». – Ведете себя, как девица на выданье. Которой отказали в замужестве с гулящим хлыщом. Я бы влепила ему пощечину, но Винсент перехватил мое запястье. До боли стиснул плечи, встряхнул. – Подумайте о своем будущем, Тереза. Вы должны развестись. Со временем, когда все утрясется, я найду для вас достойную партию. Хорошего человека, с которым у вас будет нормальная семья. – У меня уже есть семья! – Общество вас не примет. – Все эти годы общество меня не замечало! Поговорят и забудут. – Не в этот раз. Не теперь, когда они знают о магии смерти. Но я не позволю никому поломать вам жизнь, даже вам самой. – То есть мне ее ломать нельзя, а вам можно? – Вэлея – совершенно другая страна, здесь нравы и мораль катятся в адову бездну. – Нравы и мораль? – прошипела я. – О, да вы просто ходячая энциклопедия нравов! На какой там странице записано, что нужно щелкнуть по носу ребенка, который изо всех сил пытается вам понравиться? – Достаточно, леди Тереза. Завтра вы отправитесь со мной в Мортенхэйм. Не просьба, и даже не утверждение. Приказ. – Тереза поедет с вами, только если сама этого пожелает. – Хлопнула дверь. Анри спускался по ступенькам: обманчиво-медленно. Тем не менее браслет ощетинился иглами льда, а мягкие черты лица мужа заострились, из-под маски учтивости проступал оскал разъяренного льва. – Отпустите мою жену, де Мортен. – Не смейте мне указывать, де Ларне. – Отпустите ее. Или пожалеете, что явились в мой дом. – Единственное, о чем я жалею – так это о том, что в свое время поддался на уговоры и отпустил ее с вами. Тем не менее хватка на моих плечах ослабла. – Тереза? Перед глазами стоял мальчишка, который смотрел на меня сверху вниз, но при этом улыбался и подмигивал, пока не видел отец. Он строил смешные рожи, когда я начинала кукситься от слов матушки, и я улыбалась в ответ. Надежный, привычный запах прошлого, запах незыблемой твердыни – горьковатых пряностей и мятного табака. Но сейчас передо мной стоял мужчина, который все уже для себя решил. А если он решил – значит, все должно быть только по его, или никак! Даже если он рвет мое сердце на лоскутки. И клянусь, он уже давно не мальчишка, чтобы этого не понимать. – Мой дом здесь! Короткий прямой взгляд в упор. – Это ваше последнее слово? Слова здесь точно лишние – что первые, что последние. У-у-у, деспот! Тиран! Ненавижу! Должно быть, Винсент прочел это на моем лице, потому что брови его сошлись на переносице. А потом брат стремительно прошел мимо. На этот раз дверь хлопнула с такой силой, что в ней что-то хрустнуло. Я подхватила первый попавшийся под руку камень и от души запустила вслед: с коротким скребущим звуком камешек отскочил от стены и ударил в крыльцо. Увернулась от протянутой руки Анри и опрометью бросилась в дом. Надеюсь, Винсенту хватило ума побыстрее убраться с моего пути, потому что иначе я ему не завидую! 4