15 Понедельник, 29 октября 1923 г. Бессонные ночи и серьезные случаи на родах… Если так будет продолжаться дальше, подумала Хульда, то этой осенью она побьет рекорд. Еще никогда она так часто не страдала головными болями, как за последние недели, и сейчас, после нескольких часов беспокойного сна порывшись в жестяной коробочке, которая обычно была спрятана под раковиной, она с ужасом обнаружила, что весь аспирин закончился. Хульда потерла большим и указательным пальцами крылья носа и недовольно посмотрелась в зеркальце. Темные круги под глазами, а на лбу под челкой она впервые обнаружила тонкие, как паутина, линии, но их ни с чем не спутаешь: морщины тревоги. Этого еще не хватало, подумала Хульда, с грохотом запихнув коробку обратно. Достаточно того, что на сегодняшний день ее жизнь и так весьма напряженная, а теперь еще подкрадывается старость? Обрывки воспоминаний о вчерашней ночи лезли в голову, но она прогнала от себя образ малыша, которого не смогла спасти, и принялась плескать в лицо холодную воду. На дворе под окном мансарды каркала ворона. Хульда вытерлась влажным полотенцем, натянула через голову шерстяное платье и пристегнула под ним толстые чулки. Энергично потерла ладони, согревая их, и нахлобучила на голову красную фетровую шляпку. Подумала, что, должно быть, уже за полдень, и верно: колокол церкви Матиаса только что пробил дважды. К счастью, Вундерлих не разбудила ее, как обычно, стуком в дверь, а оставила в покое. Хульда торопливо сбежала вниз по лестнице, и хотя за дверью комнаты хозяйки явно слышалось движение, она не открылась, и Хульда беспрепятственно вышла из дома. Она какое-то время испытывала триумф по этому поводу, как мифический герой, умудрившийся проскочить мимо сфинкса. На улице холодный ветер крепко пробирал через пальто, на котором недоставало пуговицы; запахнув его поплотнее, Хульда решительно шла вперед. Наведаться на Винтерфельдскую площадь у нее сегодня не хватало нервов. Ей не хотелось натолкнуться ни на Берта, ни на Феликса, и ни в коем случае на детей Райхертов: хоть спасти маленького Пауля было не в ее власти, все же Хульда испытывала смутное чувство вины перед этой семьей. Поэтому она направилась на улицу Бюловштрассе, в аптеку. С госпожой Лангханс, аптекаршей, она иногда мило болтала, ей была симпатична сутуловатая женщина с блондинистыми волосами, в которых уже мелькала седина. Хульда знала, что у госпожи Лангхас до сих пор есть в запасе аспирин. Когда Хульда дошла до аптеки, ей сразу бросилась в глаза разбитая стеклянная дверь и мелкие осколки, еще сверкающие на полу и на тротуаре. Что здесь произошло? Дверной колокольчик лихорадочно зазвонил, когда Хульда вошла, осматриваясь в просторном помещении. Здесь все выглядело как прежде, ничто не указывало на то, что на аптеку напали. У стен до самого потолка высились темные деревянные шкафы, на бесчисленных ящичках красовались подписанные изящным почерком эмалированные этикетки. Йод, кетгут, пластырь, алкоголь, канифоль, камфара… Имелись и открытые полки, на которых были разложены разные мелочи – помощники в быту, обещающие более легкую и красивую жизнь. Среди них красиво раскрашенные графины и флаконы, баночки и тюбики с различными кремами и настойками, уверяющими, что сделают покупательниц невосприимчивыми к простуде, зуду и старению кожи. Украдкой Хульда подошла к полке с плакатом. На нем была изображена молодая женщина с макияжем, который сейчас был последним писком: светлая кремовая кожа, розовые щеки и накрашенные губы в форме сердечка ярко-красного цвета. Сверху красовался рекламный лозунг: Чтобы ваша кожа стала цвета слоновой кости – используйте пудру «Стейнс»! В задумчивости Хульда погладила лоб, на котором заметила сегодня тонкие линии, и прикидывала, не подошло ли время пополнить запасы косметики. Неужели она вступила в возраст, когда приходилось немного мухлевать, чтобы выглядеть красивее и свежее? В это мгновение из задней комнаты в зал продаж вышла госпожа Лангханс, и Хульда отпрянула, будто ее застали за чем-то неприличным. Аптекарша несла рулон лейкопластыря и упаковочной бумаги, а увидев покупателя, положила их на прилавок. – Добрый день! – вежливо поздоровалась Лангханс. Узнав Хульду, она заулыбалась шире, показывая неподдельную радость. – Как я рада вас видеть, фройляйн Хульда. Хульда подошла к прилавку, поздоровавшись в ответ. Потом указала на разбитую стеклянную дверь. – Что здесь произошло? – Грабители, – пожала плечами Лангханс, словно в этом не было ничего особенного. – Я как раз собиралась устранить крупные повреждения. Они забрали морфий и все деньги из кассы. Там было немного, но тем не менее. Я думаю, несчастные свиньи далеко с ними не уйдут. – Она поправила очки и разгладила белый халат. – Усталый полицейский, который прибыл лишь перед обедом, только отмахнулся, когда я спросила, найдут ли воров. Очевидно, моя аптека – не первый случай за этот понедельник, и это только в нашем квартале. Хульда слышала, что число магазинов, подвергавшихся разбоям, растет. Она не знала, кому ей больше соболезновать – милой аптекарше или отчаявшимся людям, для которых такой дилетантский разбой казался единственно возможным способом получить желаемое. – Ну а теперь о вас, что вас беспокоит? – спросила госпожа Лангханс, и Хульда рассердилась на себя за то, что головные боли так явно отражались на ее внешнем виде. – У меня дома закончился аспирин. А последняя ночь была… напряженной. Аптекарша понимающе кивнула. Она немного подалась вперед и сказала приглушенным голосом: – Я уже слышала о Райхертах, такие новости разлетаются очень быстро. Такой ужас, бедная женщина! Хульда лишь кивнула. Она неохотно обсуждала свою работу с непосвященными. Это ей казалось проявлением неуважения к пациентам. Но госпожа Лангханс, очевидно, уже знала всю историю. Ничего удивительного, ведь ее аптеку активно посещали. И она считалась местом, где, помимо покупки пиявок и таблеток, можно было поболтать по душам, прежде чем отправиться по своим делам. Хульду внезапно охватило непреодолимое желание поделиться с кем-нибудь о пережитом прошлой ночью. – Иногда мне трудно сносить несправедливости судьбы, – тихо сказала она, погрузившись в мысли и водя пальцем по деревянному прилавку. Она чертила узоры на древесине, все время возвращаясь к спилу дерева. – Какое-то расточительство. Госпожа Райхерт столько месяцев носила в себе ребенка, тревожилась и надеялась, и потом все в миг пропало. – Я понимаю, что вы имеете в виду, – соболезнующе сказала аптекарша и вытащила из ящика за спиной болеутоляющее средство. – Каждый ребенок – сокровище, и потерять его – такая боль, даже если в семье есть уже здоровые дети. Хульда кивнула: – Я часто размышляю о том, каким образом судьба распределяет свою благосклонность. И как распределяет? Совершенно произвольно. Столько женщин желает избавиться от своих детей – посмотрите, как много брошенных младенцев и сирот. И опять же там, где непременно хотят иметь детей, никак это не удается. Хульда вспомнила о Феликсе, тут же заметила взгляд госпожи Лангханс и ужаснулась. Аптекарша, невидящими глазами уставившись на прилавок, нервно вертела в руках коробочку с зеленой полосой на крышке. – Простите, – сокрушенно сказала Хульда, – я не хотела задеть вас. – Ничего страшного, – отмахнулась аптекарша. – Нельзя иметь все сразу, правильно? Знаете, если бы мой Георг был жив… кто знает? Возможно, у нас была бы сейчас целая свора детей, а я бы хваталась за голову от хлопот. Но ничего не поделаешь: он погиб, прежде чем мы успели задуматься о детях. В самые последние дни войны. Знаете, я уже привыкла. И у меня еще все хорошо, у меня есть собственная аптека, я крепко стою на ногах. Не каждая вдова солдата может утверждать подобное, стольких одолела нищета. Хульда с беспокойством оглядела госпожу Лангханс. Ей было чуть за тридцать, но преждевременно появившиеся седые пряди действительно состаривали ее. Так и есть – вдова. – Вы можете еще раз выйти замуж, – осторожно сказала Хульда. – Вы еще молоды! Лангханс засмеялась. Потом расправила плечи, провела рукой по отливающему серебром пучку волос и решительно помотала головой. – Это для молодых. Такую, как я, никто больше не возьмет. Да я бы и сама не захотела. Знаете, некоторых брак связывает навсегда, даже после смерти. Если муж действительно тот единственный, который тебе подходил, то эту связь нельзя так просто расторгнуть. Георг каждый день со мной, до сих пор, и так, видимо, будет всегда. Даже если бы я захотела по-другому. Колокольчик зазвонил прежде, чем Хульда успела ответить; вошла пожилая пара. Мужчина в подтяжках и засаленной шляпе, которую он не снял при входе, недовольно заворчал, когда его жена что-то тихо ему шепнула. Вдвоем они встали рядом с Хульдой около прилавка. Разбитое стекло, которое госпожа Лангханс все еще не заклеила, они ни словом не прокомментировали. Женщина, толстуха в черном пальто, смерила Хульду взглядом, словно та ей мешала, и Хульда, посчитав это забавным, отошла на шаг в сторону. Покупательница интересовалась средством для роста волос для своего мужа, чьи уцелевшие волосы, как Хульда сейчас заметила, настолько тонкие и безжизненные, что торчат унылыми клочками у него из-под шляпы. Госпожа Лангханс принесла желаемое, женщина заплатила, и пара, не попрощавшись, рука об руку покинула аптеку. Хульда и аптекарша посмотрели друг на друга и засмеялись. – Вы это имели в виду под связью навеки? – хихикнув, спросила Хульда. Аптекарша с тоскливой улыбкой покачала головой: – Кто знает, выдержали бы мы так долго, мой Георг и я. Мне этого узнать не дано, что тоже меня печалит. Хульда кивнула. Она оплатила аспирин и в задумчивости остановилась, вертя в руках коробочку. Причин задерживаться не было. Но в присутствии этой женщины она чувствовала себя уютно. Поразительный факт! Внезапно Хульда осознала, что редко проводит время с женщинами. Только по работе. Как акушерка она принимала роды, давала женщинам советы, подставляла плечо, позволяя им выплакаться, и снова уходила. Ее собеседниками были в основном мужчины. А сейчас с госпожой Лангханс происходило нечто большее, настоящий разговор, который она обычно вела только с Бертом. В первый раз Хульда пожалела, что не имеет подруги. Госпожа Лангханс, казалось, думала то же самое. Потому что вдруг сказала: – Знаете что? Если хотите, я сварю нам кофе. Мне короткая пауза не помешает. Стекло не убежит. – Было бы замечательно, – вздохнула Хульда. – Но сперва мне нужно принять одну пилюлю. – Она помахала упаковкой таблеток. – Иначе мой череп расколется. – Было бы очень досадно, – засмеялась госпожа Лангханс. – Сейчас я дам вам стакан воды. Она вышла из-за прилавка, повесила на дверь табличку с надписью «скоро вернусь!» и заперла аптеку изнутри. Потом потащила Хульду в заднее помещение аптеки. Они прошли в маленькую кухню с узким деревянным столиком, госпожа Лангханс ловкими движениями достала из навесного шкафа стакан и налила в него воду из-под крана. Хульда распечатала пачку с аспирином, высыпала на ладонь две таблетки, положила в рот и запила водой. – Присаживайтесь, – госпожа Лангханс придвинула к Хульде стул. Та села, наблюдая, как аптекарша ставит чайник и вытаскивает жестяную баночку. – К сожалению, у меня нет настоящих зерен… – виновато обратилась аптекарша к Хульде. – Конечно, – сказала Хульда, не переносившая запаха цикория, но ей не хотелось, чтобы госпожа Лангханс из-за нее беспокоилась. – Откуда взять, если не воровать? – В том то и дело, – с облегчением констатировала аптекарша и наполнила керамический фильтр порошковым заменителем. – Что творится с ценами! Хуже чем во время войны. – Она залила кипящую воду в фильтр, подождала, пока кофейник наполнится и, поставив два стаканчика на столик перед Хульдой, разлила в них напиток. Стекла ее очков запотели от пара. – Молоко? – Нет, спасибо, – сказала Хульда, роясь в кармане пальто. Вытащив два маленьких пакетика с надписью «Кафе «Винтер», она подала один госпоже Лангханс, надорвала другой и высыпала сахар в кофе. Аптекарша повторила за ней. Второго стула в кухне не было, и она уселась на подоконник. Кряхтя, госпожа Лангханс оперлась спиной об оконное стекло. Сзади нее во дворе лохматый куст колыхал листьями на осеннем ветру. – Целый день на ногах, но и вы, наверное, тоже. – Мне не приходится так много стоять, как вам, – объяснила Хульда. – Вместо этого я часами просиживаю на корточках на полу или на краешке постели. – Но вы любите свою работу, я права? Хульда кивнула: – Конечно. А вы? Госпожа Лангханс наморщила лоб. Она дула на кофе и размышляла вслух: – Мне нравится помогать. И работа с лекарствами, взвешивание, смешивание – это все древнее ремесло. Однако иногда меня раздражает, что я большую часть времени скорее продавщица. Не поймите меня превратно, я люблю людей. Здесь, в округе, я знаю чуть ли не каждого. Но… – протянула она, подыскивая слова. – Вы тоже с удовольствием работаете мозгами, – улыбнувшись, закончила за нее Хульда. – Во всяком случае у меня так. И хотя я получаю удовлетворение от того, что постоянно помогаю новой жизни появиться на свет, мне иногда недостает ситуаций … для мышления. Часто я просто детская медсестра. Моя профессия очень почетна, разумеется, но все равно иногда я мечтаю о большем влиянии, большей ответственности… – теперь и ей стало не хватать слов: она не желала, чтобы ее речь звучала пафосно.