– И что за них хорошо заплатят? Кюне робко кивнула: – Я знала, что у Ротманов трудности. Я слышала, как старуха говорила, что им не прокормить ребенка. Тогда я подумала… – Тогда вы подумали, что посодействуете судьбе, совершив доброе дело? – у Хульды закружилась голова. Как назло ее голос дрогнул. Она уже пожалела о резких высказываниях, ведь эта женщина, как бы ни был гнусен ее поступок, не видела другого выхода. Кюне глядела в пол. – Это было так легко, – пробормотала она. – Старуха Ротман оставила ребенка во дворе. Она его там чуть не забыла! Мне только оставалось его взять. Это было как… Как сорвать с дерева спелое яблоко. – Она подняла глаза. – Там, где сейчас малыш, ему точно лучше, чем у этих нищих евреев. Мать его лишь глупо таращится в пустоту, она бы не смогла заботиться о ребенке. – А вы при этом еще и заработали, – рассвирепела Хульда, резко вскакивая с лавки. Ей хватило сказанного. – Сейчас вы мне точно скажете, где я могу найти ребенка. Куда вы его отнесли? Будем надеяться, что он жив и здоров, что с ним все в порядке. В противном случае вы надолго окажетесь за решеткой. Кюне испуганно вскрикнула. Эта мысль ей пока не приходила в голову. Она тут же сильно закашлялась, отчаянно хватая ртом воздух. Храпение в соседней комнате прекратилось с последним громким всхрапом, и Хульда с госпожой Кюне уставились друг на друга, как два боксера на ринге. В этот момент в дверь постучали. – Идите откройте, – сказала Хульда. Фройляйн Кюне, совершенно ошеломленная, покорно поплелась по коридору и открыла дверь. Услышав голос раввина, Хульда последовала за ней. – Я проходил мимо и услышал крик. – Стоявший на лестничной площадке Эзра Рубин улыбнулся при виде Хульды: – Это были вы, Хульда? – Нет, – ответила она. – Фройляйн Кюне напугали мои слова. Но я думаю, мы уладим проблему, не так ли, фройляйн Кюне? Бледная женщина глядела то на Эзру, то на Хульду, и понимала, что проиграла. – Скажите мне адрес, – потребовала Хульда. – Сейчас же! Или я пойду к телефону и позвоню в полицию моему другу инспектору. Кюне с яростью смотрела на нее. Как загнанный зверь. – Улица Мюнцштрассе, дом семь, – наконец сказала она и отвернулась. – Но я вам ничего не говорила! Кроме того, я не могу себе представить, что вам там улыбнется удача. Туда вас точно не пустят. – Уж это моя забота, – ответила Хульда и вышла, не прощаясь. Эзра последовал за ней. – Наша забота, – сказал он, когда они очутились на улице. – Я пойду с вами. Я правильно понимаю, что это адрес, где вы предполагаете местонахождение ребенка Ротманов? – Совершенно верно, – она вдохнула холодный осенний воздух, все еще пахнувший только что потушенными пожарами. – Вы знаете дорогу? – Вниз по улице, и мы выйдем прямо на Мюнцштрассе. Но скажите… – Эзра старательно подыскивал слова. – … у вас действительно есть друг, инспектор? – Да. Тень разочарования промелькнула на его лице. Или Хульде показалось? Но лицо раввина тут же снова просветлело и приобрело любезное выражение. – Позвать его сюда – хорошая идея? – спросил он. Хульда покачала головой: – Перед тем как пойти к Ротманам, я уже пыталась дозвониться до него, но он отлучился по служебным делам. А у меня такое чувство, что нам нельзя терять ни минуты. Так как дела у Ротманов? Вы разговаривали с Тамар? – Похоже, там всё без изменений. По крайней мере все целы. Просто чудо, после того, что здесь вчера было. – Он протянул руку, словно хотел прикоснуться к ране на щеке Хульды, но в последний момент удержался. – Однако, судя по вашему виду, вам хорошо известно о том, что здесь вчера было. Хульда кивнула: – Я хотела поговорить с Тамар, но потом началось это сумасшествие, и я потеряла ее из виду. – Я сегодня повторно предложил ей свою помощь. Но мы не смогли спокойно поговорить, свекровь почти сразу выставила меня. – Я думаю, – сказала Хульда, ускоряя шаг, – мы ей больше поможем, если пойдем по адресу Мюнцштрассе и попробуем что-нибудь выяснить о местонахождении ее сына. Она почувствовала нерешительность молодого раввина, но потом он, кивнув, сказал: – Попытка не пытка. Они поспешили дальше по улице Гренадеров и добрались до поворота на Мюнцштрассе. Немного погодя они стояли перед домом номер семь. Вход был надежно заперт, никакой вывески над ним не было. На окнах висели ставни. – У меня идея, – сказала Хульда. Порывшись в сумке и достав новый платок, она обмотала его вокруг головы и завязала на затылке. Красную шляпку она засунула в сумочку. Эзра оглядел ее и аккуратно спрятал прядь волос со лба под платок. Недолго думая, Хульда взяла его под руку: – Вы теперь мой муж. Просто подыгрывайте мне, хорошо? Она энергично постучала в дубовую дверь. Нервы Хульды, надо признаться, были на взводе, но отступать было некуда. Из-за двери раздался низкий женский голос: – Кто там? – Мы супруги Гольд, – объяснила Хульда, – пришли по поводу ребенка. – Толстый ирландец не говорил, что сегодня придет супружеская пара, – послышался недоверчивый ответ. – Прошу вас, – взмолилась Хульда, придав голосу отчаяния, – мы с ним общались по телефону. Мужчина – ирландец – попросил нас прийти в понедельник, то есть вчера, но потом случился погром, вы же в курсе. И поэтому мы пришли сегодня. – Вы принесли деньги? – спросил голос уже с меньшим недоверием. – Конечно, – заверила Хульда. – Вот увидите, мы быстро, и не доставим вам беспокойства. Послышался звук открываемой задвижки, затем скрежет металла о металл – в скважине провернулся ключ. Дверь со скрипом отворилась. Грузная женщина в серой униформе и белом переднике стояла перед ними. Она торопливо заглянула за угол, потянула Хульду и Эзру за дверь, захлопнула ее, заперла на ключ и лязгнула задвижкой. – Пойдемте, – сказала она, проходя в дом. – Вас интересует малыш, правильно? – Да, – сказала Хульда, подмигнув Эзре, – как можно младше. – Сюда, пожалуйста. – Они шли по длинному коридору. За одной дверью Хульда услышала плач ребенка, потом чей-то голос прошипел что-то неразборчивое, и плач прекратился. Женщина в униформе открыла другую дверь. В комнате стояло множество белых детских кроваток. Другой мебели не было. На узком окне висел кусок ткани, заменявший штору. В каждой кроватке лежало по младенцу. Все они спали. Маленькая серая как мышь женщина, сидела на табуретке у окна и вязала. Когда Хульда и Эзра вошли, она встала и с тревогой посмотрела на толстуху. – Сегодня никто не должен был прийти, – тихо сказала она. – Исключение, – зашумела толстуха. – Господа могут взглянуть на малышей, пять минут, не больше. Потом я вернусь с бумагами. С этими словами она исчезла, дверь за нею захлопнулась. Серая мышка, пожав плечами, снова уселась и продолжила вязать. Эзра и Хульда обменялись взглядами. Хульда в замешательстве шагнула к первой кроватке. У младенца было узкое лицо и белый пушок на голове. – Он зарезервирован, – не глядя сказала женщина со своей табуретки. – Для благородных господ из Шарлоттенбурга. Хульда скептически уставилась на нее. Потом протяжно спросила: – Какой же ребенок… еще свободен? – Вот этот, – женщина кивнула на кроватку, стоявшую в углу. – Он уже давно тут, но никто не хочет его брать. – Отчего же? – спросила Хульда, неслышно ступая к кроватке. Эзра последовал за ней. – У него очень большое родимое пятно, – объяснила женщина, – оно мешает многим из тех, кто хочет взять ребенка. Как объяснить друзьям, откуда оно? Ведь наверняка в роду у кого-то должно было быть что-то подобное, так ведь? – Совершенно не обязательно… – начала было Хульда, но запнулась – ей нельзя было здесь демонстрировать свои знания. – Ну, как бы то ни было, это пятно… Родинка – не знаю, как правильно сказать, всех отпугивала, – проговорила женщина. Но тут же спохватилась, испугавшись, что эта информация помешает продаже. И постаралась загладить огрех, неуклюже воскликнув: – Но он само очарование! Мальчик принесет вам большую радость, вот увидите! Хульда склонилась над ребенком. Его длинные ресницы отбрасывали тень на личико, маленькая грудная клетка вздымалась и опускалась. Хульде вдруг показалось неестественным, что все четверо младенцев одновременно сладко и беззаботно спали. – Вы дали детям какое-то снадобье, чтобы они крепко уснули? – спросила она. – Какое вам до этого дело? – серая мышка подняла глаза, и в ее горестных чертах впервые отобразилось недоверие. – Кто вы такие? Эзра откашлялся и положил руку на плечо Хульде: