Я послушно полюбовался – и зажмурился. Таких сокровищ, собранных в одном месте, я никогда не видел. На стальных полках в прозрачных контейнерах из толстого освинцованного стекла лежали артефакты. Пожалуй, самые крупные из тех, какие я когда-либо встречал. И понятное дело, что профессор коллекционировал далеко не дешевку, цена которой полмагазина патронов в удачный день. – Да уж, – сказал наемник, скользнув слишком уж равнодушным взглядом по огромным артефактам, за каждый из которых на Большой земле можно было купить как минимум трехэтажный коттедж в Ницце. – Говорила мне мама, учи, сынок, химию да биологию. Не слушался я маму, а вместо этого учился стрелять из рогатки. И, как говорится, что выросло – то выросло. А то, глядишь, тоже не шлялся бы по Зоне как неприкаянный, а сидел себе в бронированном термосе и собирал коллэкцию – чисто для души. Захаров усмехнулся. – Ну, насчет «для души» – это вы, молодой человек, погорячились. Всё для науки. И лишь иногда для таких вот экстренных случаев, как этот. После чего ученый вновь нырнул в сейф и извлек оттуда пару идентичных хрустальных контейнеров, каждый из которых стоил раз в двадцать дороже обычного, которые сталкеры таскают на поясах своих костюмов. И на кой такие понты? Только ради того, чтобы, не открывая крышки, любоваться на артефакт через полированные стенки? В контейнерах, источая мертвенно-бледный свет, лениво плавали два шара, каждый величиной с кулак взрослого мужика. Шрам немного напрягся. – Поосторожнее вы с ними, – сказал он. – Эти шарики фонят как небольшие реакторы, даже через контейнер прошибает. – Не беспокойтесь, некоторые артефакты имеют свойство менять свою природу от выброса к выбросу, – сообщил профессор истину, старую, как сама Зона. – Например, осенью позапрошлого года «спутник» замечательно блокировал пси-излучение, правда, при достаточно высокой дозе радиоактивного излучения. Вы совершенно правы, при использовании «спутника» негативный эффект данного излучения приходилось гасить другими артефактами. Но с недавнего времени это чудо природы практически перестало быть опасным для человека, приобретя новые свойства. «Спутник», собранный после весны прошлого года, можно использовать без малейшего вреда. – Угу, – кивнул Шрам. – Слышал про такое. Только одно небольшое «но». Варана из «Воли» убило батарейкой от часов, когда он нес на себе «спутник» раза в два меньше того, что вы только что достали из сейфа. – Ну вот, опять, – Захаров развел руками, в каждой из которых было по контейнеру. – Вы уж извините, господа, но, по моему разумению, пройти тоннель можно только одним способом – так, чтобы хтонические чудовища Зоны не успели распознать в вас потенциальную добычу. И могу заметить, что данные артефакты стоят раз в десять дороже побитого экзоскелета, который вы можете предложить в обмен на них. Вот здесь Захаров был прав. Разве что в цене ошибся немного – естественно, в свою пользу. Но тут он хозяин положения, потому я скромно промолчал. – Но если вы доберетесь до Припяти и сумеете остановить экспансию «Монумента», я готов простить вам этот долг, – сказал ученый, бережно кладя контейнеры на стол. – Более того, не поскуплюсь на приз, который наверняка устроит вас обоих – ведь речь идет о моей научной работе в Зоне, а это для меня дороже любых денег и артефактов. – Договорились, – сказал я. – Единственный вопрос: как вы откроете вход в чернобыльское метро и как мы сможем вылезти наружу, если достигнем лаборатории в Припяти? – Очень просто, – сказал Захаров. – Запоминайте коды доступа. * * * – А ведь профессор сам наверняка приложил руку к созданию этого самого подземного метро. И коды знает, и схему, и какие твари в тех тоннелях шарятся, – задумчиво сказал Шрам, когда мы шли по длинному коридору в сопровождении молчаливого громилы, которого нам дал Захаров в качестве проводника по базе. – Может, и так, – не стал спорить я. Мне сейчас было не до споров. Дотянуть бы до койки, а там хоть трава не расти. Громила привел нас в жилой сектор, где для нас была выделена отдельная маленькая келья с душем, столом, стульями и двумя вполне комфортабельными койками. – Ужин сейчас принесут, – сказал он, захлопывая за нами тяжелую стальную дверь. Я подошел к ней, толкнул. Закрыто. Шрам усмехнулся. – Видно, что ты впервые у Захарова с ночевкой. Это норма для яйцеголовых, чтоб гости по базе не шатались и не совали нос куда не следует. – Да по барабану, – сказал я, возвращаясь на свое место и берясь за автомат – после активного использования оружие требовало серьезной чистки. – Так, для себя проверил. – Ну и «торпеды» у профессора, – покачал головой наемник, берясь за свой «Винторез». – Сам он, что ли, таких выращивает – одни мышцы с головой, в которую они едят. Полчаса мы оттирали оружие от нагара и грязи, пока громила не принес нам поднос с одноразовыми тарелками и кружками. – Благодарю, баландёр, – хмыкнул наемник. – Будешь уходить, тормоза закоцать не забудь. Кстати, броня тут у вас неправильная – ни шнифта, ни кормушки. – Да и вы не в тюрьме, – равнодушно произнес громила, ставя поднос на стол. – Кишковать закончите, шлёнки с кругалями прямо в дальняк определяйте, он автоматически любую материю разлагает на молекулы. Я усмехнулся, глядя на слегка растерянное лицо Шрама. Вот тебе и «мышцы с головой». – Судя по музыке, тебе до того, как в Зону попал, и на обычной зоне чалиться приходилось? – как бы между делом осведомился я, когда громила вышел за порог. – А ты с какой целью интересуешься? – тут же прищурился Шрам. – А ты с какой целью интересуешься насчет того, с какой целью я интересуюсь? Наемник почесал бороду, прикинул что-то про себя и выдал: – Всё, по ходу базар окончен, расходимся краями. И прошлое оставляем в прошлом. У нас завтра настоящего будет невпроворот. – Принято, – кивнул я. После ужина мы в темпе собрали оружие и завалились спать – завтра и вправду должен был быть трудный день, и неизвестно, доживем ли мы вообще до следующей ночи. Впрочем, мысли такого рода уже давно меня не напрягали – слишком часто в Зоне ночью дожить до утра, а днем до вечера и есть самая большая проблема… * * * Едва первые блеклые лучи солнца проникли в нашу келью через узкое, похожее на бойницу окошко, мы были уже на ногах. Наскоро плеснули в лица холодной водой, и только Шрам занес ногу, чтобы начать молотить сапогом в дверь, как та отворилась. За ней стоял вчерашний громила с неизменным подносом. – Кушать подано, идите жрать, пожалуйста, – мрачно сказал он. Видно было, что обязанности официанта сильно тяготят сталкера. Но, видать, и вправду на базе ученых был дефицит кадров, и порой приходилось жертвовать репутацией, чтобы лишний раз не светить перед гостями то, чем на самом деле занимается научная станция. Пока мы завтракали, громила сидел на койке, привалившись спиной к стене. Нормальная привычка бывалого воина – использовать для отдыха каждую свободную минуту. А после того, как мы выбросили в несколько необычной формы унитаз пустые тарелки, он поднялся одним текучим движением и, вытащив из кармана две маски-омоновки, протянул их нам. – Одевайте, только прорезями на затылок. Шрам брезгливо взял маску двумя пальцами, понюхал и скривился. – По ходу, они у тебя в карманах со времен чернобыльской аварии тусуются. Ты давно свою камуфлу стирал, баландёр? – Давно, – кивнул спокойный как удав громила. – Только маску все равно одеть придется. Иначе отсюда не выйдете. – Эх, жисть моя сталкерская, – вздохнул Шрам, натягивая на голову омоновку. – Снайпер, если я задохнусь, напиши на моей могиле: «Пал жертвой научного эксперимента по выживанию. В моей смерти прошу винить живодера…» – как там тебя кличут, баландёр? – Маркиз де Сад. Руки мне на плечи кладите – и пошли, – по-прежнему невозмутимо сказал громила… Даже я сбился со счета, сколько раз мы повернули, прежде чем наш проводник разрешил снять маски. Проморгавшись от яркого света, резанувшего по глазам, я понял, зачем понадобилась такая секретность. Это была оружейная. Я завороженно обвел взглядом многочисленные стеллажи, полки, пирамиды и стенды, расположенные вдоль стен зала площадью метров в двести, не меньше. Само собой, его середина тоже не пустовала – на полу раскорячились пулеметы, минометы и дальнобойные снайперские винтовки на сошках. Рядом с ними стопками лежали разнообразные защитные костюмы – от обычного камуфляжа с интегрированными защитными элементами до новейшего экзоскелета четвертого поколения WEAR 4Z. Но больше всего притягивала взгляд пирамида, в которой свободно, словно обычные автоматы Калашникова, стояло штук пятнадцать новехоньких пушек Гаусса. – Хорошо живете, – одобрительно сказал Шрам. И ткнул пальцем в пирамиду. – Никак, новая модель? – Почти угадал, – кивнул громила. – Новейшая. Гаусс, стреляющий не одним типом искусственных артефактов, порождающих аномалии, а четырьмя: «жара». «электрод». «веселый призрак» и «дымка», аналог активной дымовой завесы. Магазин на двадцать зарядов, причем тип того или иного артефакта задается переводчиком режимов огня. – То есть если я захочу, то могу двадцатью «жарами» стрельнуть. Или двадцатью «электродами» – на выбор. – Точно, – сказал громила. – Но лучше губы закатайте. Эта машинка не продается и не выдается даже на самые ответственные задания. – Так вот откуда у «Монумента» гауссы, стреляющие артефактами, – пробормотал я. – На этот раз не угадал, – довольно резко сказал подручный Захарова. – Это у нас рабочие гауссы изначально появились на основе трофейных монументовских. В этом плане, надо признать, они на шаг впереди наших ученых. Мы лишь копируем и пытаемся улучшать их разработки. Но вы лучше помалкивайте о том, что здесь видели, вам же лучше будет. Это прозвучало недвусмысленно, хотя никто и не собирался нестись в ближайший бар и трезвонить о навороченном арсенале научников. Ссориться с учеными – себе дороже. Да и вообще длинный язык никого никогда до добра не доводил – что в Зоне, что на Большой земле. – В общем, экипируйтесь по полной – и погнали, – сказал громила, поправляя воткнутый в ухо наушник. – Только что передали – монументовцы зашевелились, так что поторопитесь, пока они не предъявили веские аргументы насчет вашей выдачи. – Понятное дело, на месте Захарова ты бы не морочился, а тупо сдал злодеев фанатикам на растерзание, – сказал Шрам, снимая со стенда новенький «Винторез». – Эх, пристрелять бы машинку! – В метро пристреляешь, – мстительно сказал громила. И добавил: – Мужики, я серьезно, поторопитесь. Время дорого. Шрам пробормотал: «Мужики в колхозе землю пашут, а тут бродяги-сталкеры от беспредела страдают», но развивать тему не стал – небось, просто всё никак отойти не мог от ночевки в келье размером три на три метра, в которой автоматом включились воспоминания о прошлом… …Собрались мы минут за десять. Шрам, повертев в руках «нулевый» «Винторез», всё-таки повесил его обратно. И я его вполне понимал – пристрелянный ствол лучше незнакомого. Наемник лишь «шкуру» сменил – откопал себе в куче снаряжения тактический пыльник того же цвета, что и старый, но с подкладкой, продуманной на манер разгрузки: и карманы под магазины там имелись, и чехлы для метательных ножей, и специальные подвесы для гранат. В сочетании с еще одним его приобретением – легким, но прочным бронежилетом – такая «разгрузка» была в самый раз для того, кто не мыслил для себя путешествий по Зоне без плотной хламиды, заменяющей и плащ, и палатку, и спальный мешок. Я же, особо не морочась, сменил свои потрепанные, грязные обноски на «Хранитель воли». Бронекостюм не особо тяжелый, но надежный, который хитрые анархисты заказывают себе где-то за бугром. Плюс контейнер вместительный под «спутник» имеется. Это Шраму, похоже, сподручнее артефакты в складках своего бэтментовского пыльника таскать, а по мне лучше, если снаряга сидит плотно, как влитая. Ну, и патронов набрал я для своего АК под завязку. Облизнулся, конечно, на новенькую СВУ, но отказался от мысли пополнить экипировку вторым стволом – даже укороченная снайперская винтовка может оказаться серьезной обузой во время предстоящей гонки по подземельям. После того как мы закончили со снаряжением, подручный Захарова снова заставил нас надеть маски и повел лабиринтами научной станции, длинными, словно путь грешника в аду. Ступеньки, коридор, ступеньки, лифт, от скорости спуска в котором заныло под ложечкой, коридор и снова ступеньки… Хммм… Кстати, очень вряд ли, что эти бесконечные коридоры всё еще находятся под базой ученых. По всем расчетам мы уже давно вышли за ее пределы и идем… Где? Под озером Куписта? Вполне возможно, судя по запаху сырости и плесени. Наконец громила скомандовал: – Снимайте наглазники, бойцы.