Я поднял брови и расплылся в улыбке еще сильнее, увидев не только ожидаемую реакцию, но и внезапную открытость. Перестройка мировоззрения человека всегда будет оставаться одним из наиприятнейших действий. А если еще и главного соперника по ту сторону — тем более. — Добро пожаловать в реальный мир. Это лишь скромная доля того, на что готовы пойти наши горячо обожаемые люди… «Такого просто не может быть. Снова, спустя столько лет. И на этот раз по-настоящему. Они не только никак не развивались, но еще и стремительно упали. Вся эта слепая надежда на то, что своими примерами я вдохновлю не только каждого стражника, но и каждого жителя, вмиг испаряется прямо на глазах.» Покинутым взглядом Дайлер вновь посмотрел на вершителя судеб, что утащил его подручных за собой на дно аморальности. Что будет продолжать делать это снова и снова, обнулять долгий и тяжкий труд всего за один-два легких поступка. И не увидел в нем больше того неприметного мальчонку на крыше возле сожженного логова Скорпионов. Эти скалящиеся зубы напоминали звериные клыки, готовые впиться в плоть недавно пойманной им жертвы. Эти подчеркиваемые угрожающе сведенными бровями и налитые победным экстазом глаза так и рвались заметить каждое мельчайшее проявление слабости на лице соперника. Нет совершенно никакого смысла продолжать двигаться к финальной цели, пока этот вездесущий тяжелый камень не будет убран с дороги. И такая возможность представилась с громким всхлипом Серенити, едва видимой с этой крыши башни через невысокую ограду противоположной. Когда Флэйд наконец-то отвернул внимательный взгляд и на несколько секунд опустил его к ней. — Ну неужели. Вставай и посмотри уже в глаза тому, кто привел тебя ко мне, — черноглазый имперец с такого же цвета вздернутыми кверху волосами еще и поднял вперед правую руку, указывая на Дайлера. Это стало очередной ошибкой. Еще поднимаясь сюда, детектив предполагал, что мог выбрать неверную башню. И если на верную перепрыгнуть просто так нельзя, а дальнобойное оружие достать неоткуда, то оставалось в спешке изобретать последнее своими руками. Два длинных кнута быстро связались краем первого к началу второго, и весь диалог с Флэйдом висели за спиной Дайлера единым целым. Трудно управляемым, но достаточным для преодоления немалого расстояния. Резкий выпад с длиннейшим занесенным кнутом, и неудержимый маньяк впервые оказался в подобии пленения. Его рука, из которой в прошлом бою торчал клинок, оказалась удачно обмотана несколькими крепкими витками. Не успел Флэйд повернуть шокированное лицо, на котором бесконечная улыбка наконец-то сменилась тенью легкого страха, как Дайлер резко дернул кнут на себя обеими руками. — Беги! — тут же прокричал он едва поднявшейся девушке. Серенити резко попятилась назад, глядя на маньяка напуганными до смерти глазами. Флэйд с нежданным злостным рыком дернул правую руку на себя, попытавшись схватить левой певицу. И у него бы это получилось, если бы Дайлер не развернулся, перехватив канат через плечо, и вновь не рванул бы изо всех сил. Оглядевшись, детектив увидел, что Флэйд слишком сильно накренился за ним вперед, едва успев опереться левой рукой о каменное заграждение. Однако оно было слишком уж древним и потому не выдержало. Небольшой кусок под давлением его ладони обвалился вниз, на что Дайлер еле успел среагировать и со сжатыми зубами ослабить хватку… «Дерьмо!» Мое сердце готово было выскочить из груди. Когда уже почти половина массы тела перевалилась по ту сторону ограждения, и взору предстала жуткая с такой перспективы высота. Еще бы чуть-чуть, и жизнь была бы оборвана так внезапно и так глупо. За время полета я не успел бы даже предаться сожалениям, а лишь орал бы во все горло от ярости и страха. Но что-то вдруг спасло меня. Смертоносная тяга резко прекратилась, и упершаяся в более крепкую часть ограждения нога, перестав встречать сильное сопротивление, оттолкнула меня назад. Ненамного, ведь ублюдок все еще держал канат со своей стороны. Но достаточно, чтобы я сказал смерти «не сегодня». Стало сразу понятно: Дайлер не собирался меня убивать. Лишь придержать, чтобы королева блудниц обезопасила себя. Все произошло слишком быстро, и вначале я нехарактерно растерялся. Ситуация вышла из-под моего контроля. Сложно вспомнить, когда такое было в последний раз. Но несложно представить, что все не ограничится единственным случаем. И это еще до полноценного вступления Тьмы в игру. Через несколько секунд я вдруг опомнился и потянулся левой рукой к рычажку охваченного устройства у внутренней части локтя. Но детектив каким-то неведомым образом обошел меня и здесь. Прочный кнут намертво встрял одним из витков прямо под активатором лезвия, что могло бы разрезать его. Пока я судорожно пытался отодвинуть преграду в сторону, чтобы рычаг смог сдвинуться, Серенити уже прилично отбежала. Оставалось совсем немного времени до того, как она скроется за дверью. Навсегда. В ярости взмахнув левой рукой, я вдруг задел что-то у пояса. Это был колчан для арбалета. Последняя возможность вернуть все на места. Трясущиеся пальцы на удивление быстро отстегнули покрытие и достали первую попавшуюся стрелу. Я мог бы попытаться разрезать ею этот чудо-кнут, но Серенити к тому моменту уже выступала бы с новым концертом у себя на родине. Мог бы метнуть ее в детектива, наивно положившись на то, что он не сумеет увернуться или я вообще попаду не в один из его щитков. Мог бы опозориться и промахнуться по певице с этого неповоротливого положения левой, обделенной меткостью рукой. А мог бы сделать все грамотно. Но для этого придется пойти на жертву, которую вполне возможно не удастся потом возместить. Кто знает, что он сделает с моей малышкой и куда ее засунет. Подняв внутренние уголки бровей, я в последний раз взглянул на Нэйди. Мы не расставались с самого момента ее изобретения. И сейчас был, наконец, тот отчаянный случай. Глубоко вдохнув, я приступил к вынужденному делу. Спасти не удалось бы даже кристалл дракона. Трубки не вырвать так просто, тем более одной рукой. Поэтому я вытащил их вместе с капсулой через спину, кое-как прикрепил к устройству и быстро отцепил оба крепительных ремешка. Благо они словно по воле судьбы не оказались затянуты петлями его орудия. За секунду мы разъединились не только с трехрежимной крошкой, от чего я сразу почувствовал себя обнаженнее того неудобного случая в женской раздевалке академии, но и с детективом. Весь его обхват был сосредоточен именно на устройстве, которое от импульса отлетело от меня по дуге вниз и ударилось о его башню, повиснув на кнуте. Я же мгновенно повернулся, перехватил снаряд в правую руку и с секундным выкриком метнул словно копье небольшую, но острейшую стрелу в цель. Она угодила ей в лопатку, заставив прогнуться вперед и врезаться прямо в спасительный дверной косяк. Быстро побежав к ней, пока детектив не придумал очередной способ обхитрить меня в моей же игре, я поднял громко рыдающую от боли певицу и потащил обратно. Но на этот раз к другому, боковому краю квадратной поверхности башни. Откуда чуть было не сорвавшему концерт зрителю должен был представиться не менее хороший обзор. — Зачем ты все усложнил?! Почти все прошло по плану! — крикнул я соседу по башням, а сам с пульсирующим волнением не отрывался потерянными глазами от Нэйди. В это время он машинально тянул ее вместе с проклятой связкой кнутов к себе наверх, смотря на Серенити почти аналогичным взглядом. — Готовься к тюрьме, чудовище. Рано или поздно она придет за тобой. Наконец, после более существенного поражения, детектив забыл о характерной сдержанности и уверенности, озвучив настоящие мысли без всяких обходных путей. Гадаю теперь, насколько переменится его тон и лицо, когда он лично займет место певицы в очереди моих избранных смертников. — Отклонено, — с усмешкой проронил я, потихоньку начав успокаиваться. — Если, конечно, не отыщешь для этого кого-нибудь повнушительнее себя. Нэйди дотянулась вместе с кнутом до конца и попала к нему в руки. Но я не переживал, что он переключит ее на арбалет и всадит мою же стрелу мне в лоб. И даже не потому, что детектив не хотел убивать меня, а потому, что он попросту не знал о такой возможности. Размышлял я лишь о том, что возможно видел малышку в последний раз. Да еще и в руках врага. — Вспомогательные источники показали себя преградой нежели действительной помощью, — процедил он сквозь зубы эту фразу, постепенно возвращаясь к исходному состоянию. Разматывая попутно едва заметно дрожащими руками кнуты от моего устройства и наблюдая за направлением моих противоречивых глаз. — А без преград, мотивированный человек может воплотить свои намерения в считанное время. — Что ж, тогда удачи. Ну а пока… — я достал стрелу из Серенити, чем вызвал пронзительный крик, и отвел взгляд от неслабого проигрыша хоть к какому-то подобию обратного. — Ты сказал, что защитишь меня! Что схватишь его! — прожужжала она последние слова через уже наполовину сдернутую со рта во время убегания тряпку, обращаясь к своему бездарному телохранителю. Левой ногой я осторожно наступил на каменную преграду сбоку от певицы, а правой ладонью схватил ее за прическу на затылке. Бешеный заплаканный взгляд впился мне в глаза, когда я приблизился к ней лицом и прошептал: — Он тебя подвел. Ну а я надеюсь, что эти два выигранных года ты прожила достойно… Хотя нет, все также продолжила разводить мерзкую грязь. Прощай. Выплеснув все скопившиеся эмоции в усилие правой руки, я слегка переборщил и чуть сам в очередной раз не полетел вниз. Голова Серенити потянула все ее худенькое полуобнаженное тельце навстречу соприкосновению с поверхностью земли. Глаза мои метались то на кричащую и переворачивающуюся в воздухе певицу, то на пораженный взгляд Дайлера, который больше не мог смотреть на все обманно-безразличным взглядом. И пока я думал, на что из этого уставиться в кульминационный момент, все уже произошло. Крик оборвался приглушенным ударом, когда я не отрываясь оценивал выражение лица детектива. Он вздрогнул, быстро моргнул, но не отвел взгляда ни на секунду. — Знаешь, есть большая разница между убийством невинного и убийством преступника, — заключал я этот диалог на такой поучительной ноте. Чтобы святой, а значит глупый детектив наконец-то прозрел. И быть может после похищения моей инженерной красавицы сделал бы хоть что-то хорошее и полезное. Сохранил бы к примеру жизни каких-нибудь славных малых в будущем, сокрушив угрожающих им подонков. — И если для меня настоящие преступники вот такие, как она, то для тебя однозначно я. Стоило прикончить меня еще на крыше. Тогда столь избегаемые тобой смерти и предательства не разрослись бы так сильно. В этот раз. Он медленно поднял на меня многозначащий сжатый взгляд, от которого так и хотелось спрятаться. Но я выдержал его, ответив легкой улыбкой и уже захотев добавить что-то еще, как был дерзко опережен: — Не… — сказано это было охрипшим голосом. Дайлер тут же сглотнул слюну и переменил вдруг решение о единоличном занятии мной: — Не учи меня, как разбираться с преступниками. А если так сильно хочешь смерти, то жди новых гостей города. Я могу и не успеть добраться до тебя раньше них. Тут я улыбнулся еще шире и поднял брови, почему-то сразу поняв, что он не только не лжет. Но еще и говорит ни о ком ином, как об упомянутых латными перебежчиками таинственных друзьях Скорпионов на лошадях, наконец-то явившихся по мою душу. — С этими уж я как-нибудь разберусь, — я развернулся и зашагал ко скатывающемуся вниз по тросам приспособлению, не став даже падать в глазах детектива, бесполезно прося его о возвращении мне устройства. — Главное, чтобы ты не мешался в это время под ногами. Если мне понадобится добить еще кого-нибудь из прошлого, с удовольствием заручусь твоей поддержкой снова. Отдав Дайлеру честь, я крепко схватился обеими ладонями за ручки изогнутого железного переносчика, не став даже закреплять тело висящими ремнями. И с диким оживленным выкриком подростка, впервые катавшегося на подобной штуке, понесся вниз. Оставляя детектива на поле своей победы и его поражения уже во второй раз… Детектив не заметил, как враг скрылся из виду. Он рухнул на коленные щитки и покорно опустил голову. Приглаженные утром волосы упали вместе с хозяином и повисли вокруг его лица, закрывая вид на ужас внизу. Однако разгоряченное дыхание подбивало их вперед, будто нарочно заставляя смотреть на скрюченное в неестественной позе тело. На то, что еще полчаса назад было таким прекрасным. Таким… живым. Этот изверг убил ее буквально ни за что. Рисковал собой, потратил столько времени и сил. Чтобы столь жестоко прикончить человека, который не сделал ему абсолютно ничего. Он — настоящее определение слова психопат. И благодаря алчности близких слуг закона будет смертельно опасен для общества и впредь. «Совсем как его проклятый…» — Не учи меня, как разбираться с преступниками, — изо всех сил сжав веки, Дайлер вспомнил, как произнес это впервые. — Больше ты не имеешь права. А если подобное уже случалось, то никогда не имел. Прогнувшись вперед, он оперся локтями на край провальной башни и свесил обессиленные кисти над огромной высотой. Но пульсирующие от потоков крови пальцы не ощутили холодного ветра. Разум полностью возвратился на девять лет назад. К провальному уступу горной дороги. Оттуда открывался изумительнейший вид на все застроенное пространство центральной части великой Империи. Западный ветер обдувал вспотевшие лица. Добирались они сюда очень долго. Но это не было усложненной тренировкой на выносливость. Не было даже несвойственным желанием юного следователя повосхищаться знаменитыми окрестностями, в которые они по зову ответственной миссии заслали сами себя. А было именно тем, чего отец одновременно и боялся, и ожидал. Местом, где точно не будет посторонних глаз и ушей. Отыскать подобное в этой стране было практически невозможно. — И что ты сделаешь, Дайлер? Убьешь меня? «Убьешь? Ты смеешь присваивать эту низость еще и ко мне?!» — Сюда поднимаются местные представители закона. Мне достаточно лишь задержать тебя до их прихода. Они неподкупны. Честолюбивы. Не лицемерны. Но должно быть, меня сейчас трудно понять. Слишком много далеких тебе слов. Глаза сохли от здешнего спертого воздуха, но он не моргнул ни разу. Нельзя было пропустить и мгновения реакции. Ни единого лицевого движения. «Что ты сделаешь? Искренне поразишься абсурдности выпаленного? Натянуто сделаешь это, чтобы не выдать себя? Поразишься, но лишь тому, что твоему слепому и наивному подмастерью известно о подкупе? А может и вовсе нападешь на меня? Заставишь замолчать? Боюсь, от тебя теперь вполне можно ожидать и этого». Но отец лишь смиренно выдохнул и опустил глаза. Дайлер преобразился в лице и взглянул на него с отчаянным неверием. Это признание? — Ты должен был понять гораздо раньше. Но все равно я горжусь тобой, — старший следователь внезапно озарил сына легкой и искренней улыбкой. — Да, это я убил его. Недаром мы прибыли сюда. Поступай, как считаешь нужным. Сопроводи меня в темницу и возвращайся домой. Он был четок, последователен и предельно уверен. Как и всегда. Никакого изменения ни в тоне, ни в поведении, ни в характере. Можно ли вообще понять этого человека? Найти в этом всем логику? — Ты кто… Кто ты?! — Дайлер стремительно зашагал к отцу с накатывающими слезами на глазах и схватил его за накидку на груди: — Явно не мой отец! Он последний в мире человек, кто так поступит! После всех этих слов и уроков! — Я должен был… Так было нужно. Не знаю, что еще тебе сказать. Оставь меня и продолжай наше дело. Я все разрушил, но ты… — слишком уж безразлично отвечал он за свое деяние. Самое жуткое деяние, что можно себе представить. Вовсе не убийство. А предательство. Однако следующие слова прозвучали куда более оживленно, и Аарон ответно вцепился в экипировку сына: — Ты продолжишь наше дело! Забудь меня! Ты намного лучше меня, слышишь? Ты… Отец не договорил. Лишь замер в воздухе с широко раскрытыми глазами. Настал его черед не понимать, что, и главное, почему это произошло с ним. — Ты предал меня! Предал наши убеждения! Так почему и я не должен?! Истошный крик Дайлера разбивался об ошарашенное от боли и произошедшего лицо, пока меч все глубже впивался в незащищенную грудь. — Нет… — еле выдавил из себя Аарон, уже не с испугом, а с разочарованием глядя на сына. — Нас подставили. Отец нашел в себе силы и волю сказать последние слова. Потому что именно от них зависела вся дальнейшая жизнь юного следователя. — Что ты говоришь?! Теперь все стало ясно. Но было уже слишком поздно. Он принял это обвинение, чтобы в конечном итоге выявить виновника. Чтобы все выглядело убедительно и прошло успешно, нельзя было даже сообщать правду сыну, который точно бы все испортил. Но вечная предусмотрительность отца подвела его. Не ожидал он лишь одного. Такого поступка излишней эмоциональности от вечно страдающего ею сына. — Скрой следы… Скажи им, что не смог заманить меня и пришел один. Ты не убивал. Оставь это дело или повторишь мою судьбу. Продолжай делать наше… — Что… как? После такого… Выпустив тело отца падать на землю, Дайлер повернул обезумевшее лицо в сторону. Он задыхался, словно это его только что пронзило длинное лезвие. Глаза метались туда-сюда, совершенно не понимая, что теперь делать. Разумная часть мозга отказывалась признавать, что допустила подобное рвение проклятых чувств, годного применения которым не существовало в природе. И отказ этот был настолько сильным, что позволила им взять верх снова. Дайлер рванулся ко склону горы. Как тут же остановился на самом краю. Выставил вперед дрожащую правую ногу. Оставалось только перенести на нее вес тела… Либо же треснуть себя по голове, чтобы включить наконец ее в работу. «Кто будет в выигрыше? Тот, кто сделал все это? Преступники, которые не будут пойманы? А кто проиграет? Все остальные. Сколько из них пострадает, если ты переведешь сейчас вес тела на правую ногу?» Никто не должен узнать, что здесь произошло. Что сотворил человек, который изо всех сил будет стараться спасать жизни за десятерых. Если и продолжать все это дело, то в первый и в последний раз обмануть всех. А после поступать только правильно. Только так можно будет победить ублюдка, который подстроил это. Только так можно будет покончить и с остальной преступностью. Чтобы никто больше не ощутил подобного горя. Чтобы подонки получили по заслугам и никогда больше не причиняли людям вред. Сапог вернулся на землю. Юный следователь шумно выпустил задержанное дыхание через рот, вытер слезы и вернулся к отцу, больно рухнув на колени рядом.