— Подъем, шелупонь. Знаменитость на подходе. Встречаем его аплодисментами. По обе стороны тускло освещенного коридора из решеток начали показываться оживленные немытые рыла. О том, что к ним в соседи скоро заселится самый прославленный серийный убийца чуть ли не за всю историю, неугомонный часовой напоминал уже в пятнадцатый раз. Но пообщаться с эксцентричным сыном императора, дабы разбавить эту невыносимую скуку, никто и не надеялся — его отправят в конец коридора. В холодную, беспросветную камеру, куда с самого момента сооружения тюрьмы помещали лишь одного человека, где он и был в итоге сожран червями. Железная дверь отворилась, впуская сюда не только долгожданный свет с главного зала надсмотрщиков, но и пятерых людей, которых тут же громко поприветствовал дежурный часовой. Все лишенные свободы поплотнее прижались лицами к решеткам, чтобы не упустить ни одну деталь в образе незаурядного парнишки. Ведь без всякий сомнений они видели этого человека в первый и последний раз. Для такого по сути не требовался даже суд — десяток пожизненных заключений ему точно обеспечен. Повезло новоприбывшему с этим или нет, но смертную казнь во всех четырех странах уже давным-давно отменили. Лязг кандалов на руках и ногах пленника эхом раздавался по всему примолкнувшему коридору. Хромающего почетного гостя неспешно вели аж целых четыре стражника. Бледно-желтый балахон со сдернутыми рукавами позволял осмотреть хотя бы его главные средства кровопускающего труда… Но ни шрамов, ни прижженного клейма, ни наколок, по которым бывалым заключенным можно было бы хоть что-нибудь сказать об убийце, на них не было. Лишь перевязанная бинтами левая ладонь. И та наверняка пострадала во время финальной борьбы с вечно побеждающим законом. Кто-то наконец осмелился окликнуть Флэйда, и тут же был поддержан другими. Но надетый на голову пленника черный мешок даже не вздрогнул и не повернулся в стороны, лишь продолжал уверенно смотреть вперед. До тех пор, пока эта самоуверенность не обернулась против хозяина. Волоча закованные ноги по незнакомой и невидимой для него земле, он споткнулся о выступающий камень, который уже год никто не хотел выковыривать, и грохнулся на свои руки вперед. Пленные загоготали, обрадовавшись хоть какому-то развлечению в этой унылой среде. И тут же устремили взгляд на сопровождающих, чтобы понаблюдать за их ответными действиями. Но вместо ожидаемого избиения, как это бы сделали с любым из них, убийцу просто подняли обратно на ноги и сказали идти дальше. То ли потому, что это был сын императора, который мог еще понадобиться целым и невредимым для выгодных переговоров с его отцом. То ли потому, что рядом находился не менее известный человек, который не позволил бы страже превысить ее полномочия. Ублюдок, собственноручно засунувший сюда немало присутствующих. Именно он впихивал свой любопытный кнут туда, куда не следовало. Когда все детективы бросали их дела, этот поганец продолжал докапываться до правды. И приходил к успеху. Долбаный Дайлер не удосужился даже повернуть морду и осмотреть лица старых врагов… С меня наконец-то сдернули мешок и чуть ли не пинком закинули в какой-то тупик, где три каменные стены прямо норовили сжать и так уже ограниченное пространство. Ноги ощутили еще более холодный пол, чем в коридоре, а в нос ударил сырой и затхлый смрад почти не проветриваемой и не очищаемой подземной комнаты. Пока сзади шевелились покидающие мое новое и, надеюсь, кратковременное пристанище стражники, я сделал два очередных болезненных шага от решетки и уже очутился в его центре. Голова медленно поднялась и встретилась взглядом с потолком в нескольких сантиметрах. Если вдруг захочется размозжить себе череп, а в таких условиях это было чуть ли не единственным способом самоубийства, то не нужны будут и стены с решетками. Попрыгать пару раз будет вполне достаточно. Я осмотрелся внимательнее и уловил кое-что еще, не менее тревожное. Буквально каждый участок каменных поверхностей вымученно глядел на меня в ответ сквозь бесконечные царапины отчаяния на себе. Вряд ли тюремщикам захотелось бы поделиться чем-то острым для такого живописного убийства времени и выплескивания скорби, так что… Мои еще более отяжелевшие глаза опустились на замотанные лечебными повязками кончики пальцев левой руки. Лязгнув так и не покинувшими меня кандалами на руках и ногах, я развернулся к решетке и тут же зажмурил глаза от света двух факелов у железной двери. Но перед этим успел заметить, что наблюдать за моим заключением остались не только два охранника по обе стороны от нее, но и вездесущий детектив. Он воцарился в метре от решетки, но тень жутко нависла над всем объемом моих покоев. — А теперь привыкай к новой среде обитания, животное, — раздался его злорадный голос, когда я уже действительно начал привыкать, смотря на него через раскрывшиеся от яркости факелов глаза. — До самого суда, а впоследствии и полной сожалений старости ты не увидишь ничего, кроме этих стен. Больше никакого дневного света. Никаких удобств. Никаких убийств. Без всяких сомнений, все это звучало и выглядело чрезвычайно устрашающе, мягко выражаясь. Переход от наслаждения завтраком к затратному сражению и в итоге к безнадежной точке в виде заключения. Без каких-либо предпосылок или моральной подготовки. И даже не знаю, как бы я себя повел. Если бы не одна обнадеживающая мысль, пришедшая ко мне после долгих размышлений еще во время транспортировки в эту крысиную дыру. «Я нужен Тьме живым. Никто не найдет спрятанные с ценным грузом мешки без меня. Но более того, она не оставит подыхать цель, за которой был выслан аж целый отряд, в самой глубокой и отдаленной заднице мира. Вдалеке от своей ярости». И хоть зловещая репутация лидера синдиката и неизбежные пытки от его солдат — ненамного более заманчивая перспектива, это был мой единственный шанс расставить все на прежние места. Но посидеть в заключении пару дней впервые в жизни придется в любом случае. Вряд ли фиолетовые успели все организовать и реализовать за те два дня, что мы с кнутом и его сопровождающей колонной перемещались сюда. Остается выдержать этот холод и не подкинуть ненароком главному детективу навязчивую идею, что меня скоро заберут. Мало ли, какая очередная тактическая идея может взбрести в эту смышленую и упрямую голову. Но вот самозапрет на забаву и отстаивание правоты был вовсе не обязательным. Как и запрет на попытку завладеть тем, что я с трудом, но все же разглядел на его экипировке. Сделав шаг к решетке и вглядевшись в скрытое тенью лицо Дайлера, я наконец ответил все тем же несгибаемым голосом Изувера, поддержав вброшенный им уровень патетики: — Я справлюсь, благодарю за предупреждение. Но вот тебе, мой друг, я не завидую. Лучше бы заканчивал с самодовольным злорадством и подготовился бы сам. К прежней, тошнотворной среде общества. Без моего надзора все блудницы, совратители, изменщицы, богатые смердяи и другие ублюдки вернутся к истокам. До самой смерти ты не увидишь должного завтрашнего дня для человечества. А все из-за того, что закопал последнего их проводника туда. Но слушай, ты ведь всего лишь делал свою законную работу, не так ли? Это оправдывает любые действия, как заверяет книга, и неважно насколько неправильным все логически обернется в итоге. — Уох. Вот это ответственная у тебя там должность, — незамедлительно парировал он спокойным голосом. — И что это за должный завтрашний день такой, путь к которому уложен изувеченными трупами невинных людей, пусть даже и не самых порядочных? Я улыбнулся, ведь Дайлер не только был расположен на обещающий быть долгим разговор, что непременно развеет тоску от времени ожидания Тьмы, но и оказался неплохим собеседником. Ситуация пока что в его власти, и будет он разговорчивее, чем тот захлебывающийся укором мужлан на противоположной башне. Самое время сесть на холодный, но все же пол, и дать отдых ногам, которые плелись сюда мелкими шажками по бесчисленным лестницам, напомнив еще и о колотой ране на бедре. Детектив в вычищенном обмундировании не последовал моему примеру, но мне это как раз было и не нужно. Опустив предплечья на колени, я продолжил: — Будущее, в котором не существует таких развратных персон. И все остальные даже не задумываются сделать то, что приведет к любому из этих блевотных путей. Пусть страхом, пусть убийствами, но я добьюсь этой цели. Если, конечно, выберусь отсюда. Последнее я промямлил с нарочитой неуверенностью и тут же поднял глаза, чтобы словить реакцию. Дайлер положил руки на пояс и даже встал полубоком, наконец подставив часть лица под прямой свет факелов. Но зловещей самоуверенной улыбки на нем не было. Вместо нее я разглядел задумчивость. И судя по следующим словам, проговоренным с явным недоумением, она была посвящена вовсе не моему скорому побегу: — Мир живет без природных катаклизмов, войн, эпидемий и голода вот уже несколько сотен лет. И ты действительно считаешь такие вещи как разврат его нынешней основной проблемой? А как же преступники? Монстры в человеческом обличье, проявляющие губительную активность здесь с самого мироздания. Хотя кого это я вообще спрашиваю. — А, — довольно протянул я, — так вот в чем дело. У каждого свои монстры, и ты, к счастью, не исключение… Ну, будь моя девушка преступницей, а не исчадием разврата и лжи, я занимался бы сейчас скорпионоподобными не на полставки. Но даже в этом случае уж точно не твоим детским способом. Не ставил бы непослушных закону сорванцов в темный угол. — Ты серьезно? — насмешливо бросил он. — Это же самая первая моя теория о тебе, и она оказалась правдой?.. Ожидал что-нибудь вроде психической травмы детства, несчастного случая с головой или, может даже, служения безумной вере. Но это? Одно неудачное любовное приключение по молодости? Даже не знаю, стоит ли теперь выдавать трем сотням близких ушедших первопричину их горя. — Не суди наперед. Это было лишь последней обжигающей искрой к уже заполненному горючим колодцу. Но если подумать шире, то в каждой перечисленной версии что-то является правдой, — в сидячих размышлениях я захотел по привычке опустить шею, но потом вспомнил, что мне нельзя сводить глаз с собеседника, дабы не упустить возможный момент его подхода к решетке. — Как насчет тебя? Кто или что поставило детектива на дорогу, приведшую к моему дерьмовому положению? Дайлер повременил с ответом, наверняка дав себе время подумать, достоин ли я его откровения. Как неожиданно резко вернулся к прежнему положению, опять скрыв лицо темнотой, и чуть ли не сквозь зубы прорычал ответ на мой вопрос: — Разве еще не очевидно? Такие, как ты. Что по собственной воле уничтожают в себе все человеческое и становятся чудовищами. Всегда выбирают легкий путь, и неважно, кто из-за этого пострадает. Главное, чтобы они получили выгоду или даже удовольствие на свою больную голову. И никто даже не подумает вернуться на правильную дорогу. Меня бесит, что такое явление в людях вообще возможно, не говоря даже о его распространенности. Но что еще более страшно, так это то, что вы имеете наглость существовать по соседству с действительно хорошими и невинными людьми. Я поднял брови, натянул на лицо ухмылку и даже встал, лязгнув кандалами. Почти ничего не пришлось выдумывать: разговор и так забрел в нужное мне русло куда раньше намеченного. Оставалось только добить. Окончательно разозлить, дабы он отдался во власть эмоциям, заглушил привычную трезвость рассудка и сделал ко мне последний необходимый шаг. — Вы все так серьезно и негативно относитесь к моему ремеслу только потому, что сейчас мирное время. Люди привыкли к покою, безопасности и видят позабытые убийства как нечто зверское. И обществу не важно, что эти вынужденные смерти были им же и заслужены. Оно расслабилось, разжирело, нашло себе новые аморальные преступления, до которых твой священный закон еще не дорос. Преступники в умеренном количестве порой тоже бывают нужны. Чтобы устрашать и сдерживать этот нескончаемый поток разврата. Детектив улыбнулся, неспешно посмотрел на двух внимательно слушающих нас охранников и вернул взгляд на меня. — Ты — сын императора, который не рад законности таких вещей как блуд. И идешь бездумно убивать одного развратного человека за другим… — Дайлер постучал десятью пальцами по поясу с кнутами и через несколько секунд продолжил: — А почему бы не дождаться наследственного становления на трон и сделать ее незаконной? Начать с Империи, а потом может распространиться и на другие страны. Не будет легким путем тоже. Кто знает, сколько протестов и подосланных наемных убийц будет на старте. Знаешь, я думаю, почему? Это всего лишь оправдание твоей мании убивать и мстить другим девушкам. Дабы окончательно не свихнуться. Я тут же рассмеялся такому внезапному предложению решения проблемы и забавно-быстрому тону, с которым оно было высказано. И даже на время позабыл, что собеседника надо разозлить и подвести ко мне. С его упрощенным предположением в последних словах соглашаться уж точно не стал бы, но ответил не за тем, чтобы разубедить его. А для себя. Чтобы убедительно опровергнуть возможность того, что я делал все это зря. Что выбрал тупиковую дорогу, с которой уже точно не было пути обратно. — Такое законодательство никто не примет. Да и как это будет контролироваться? Прицепить по внимательному стражнику к каждому человеку? Нет, все должно быть не так. Даже если это все осуществляемо, такой способ не правилен. Запретный плод, что куда слаще остальной преступности и еще недавно был законен, станет куда более притягательным, чем даже есть сейчас. Люди всегда найдут способы обмануть правительство и заполучить его. Другое дело — если они поймут, что плод мерзок и совершенно им не нужен. Но им невозможно это внедрить, если они сами не хотят учиться. Приходится заставлять. И тогда на помощь прибегает страх и показательные убийства самых плохих учеников. Пусть хотя бы задумаются, почему все эти развратницы и прелюбодеи оказались под моим близким надзором. И не стоит ли поубавить и свои потуги, чтобы не попасть в их число. Что такое твои гладкие кнуты и наручники по сравнению с моей карательной плетью… Дайлер слегка закачал головой, будто поражаясь моей убежденности. Будто отказываясь принять то, что мой способ может сработать. И вряд ли он поменяет мнение. Наверняка, как и все, откажется думать и смотреть за горизонт видимого. Сошлется на то, что я психопат, и мне просто нравится убивать людей, мстить этим дамочкам, видя в каждой из них тварь по имени Клэр. И будет дальше тратить весь потенциал на сажание врагов за решетку вместо того, чтобы позаимствовать мой, куда более действенный способ. — Ты прав — они сами должны захотеть светлого будущего. Но силой и страхом людей не улучшишь. И это будет не учеба, а тирания. Стоит тебе сойти, как они вновь вернутся к прежним желаниям — ты сам сказал мне об этом пару минут назад. Как вернется в Телдрис и чертова преступность, когда весть о твоем заключении разойдется. — Бандиты меня боятся? — уточнил я с нарастающей улыбкой. Хоть что-то помимо той шаткой обнадеживающей мысли начало согревать меня в холодной клетке. И даже если воины Хейли в доме были насторожены при виде Изувера, уничтожившего Скорпионов, я все еще не был до конца убежден. Дайлер же наверняка опирается на факты, статистику. Жаль, что у меня не было подобных способов измерения масштаба разврата в стране. — Так почему ты, мать твою, не видишь тогда здесь проблемы? Посадил меня и считаешь это победой, спасением своих «невинных» людей. Но сколько других пострадает от тех выползающих обратно из нор хищников, что делают это не для великой цели как я, а для наживы или даже просто так? — Теперь, когда главная задача выполнена, я займусь и ими, — поставил он точку в нашем коротком разговоре и собрался уходить. Я широко раскрыл глаза от осознания, что упускаю вполне вероятно единственную возможность спастись от синдиката, когда тот заберет меня. И потому громко надавил на ее зализанного носителя тем, что предположительно должно вызвать его извержение: — Я предполагал, что окажусь здесь в такие насыщенные опасностью дни! И подготовился! Пока ты меня не выпустишь, Рейн будет исправно выполнять мою трехкратную норму убийств каждый проклятый день! Конечно, это не сработало бы и в моих снах. Главный детектив скорее размножится и лично будет сутками охранять каждого жителя Ксенона, чем по своей воле позволит мне выйти. Но цель этого голословного заявления была иной. И судя по тому, что он развернулся и стремительно подошел, она была достигнута. — Ты не… — только и успел выпалить он, как я успешно воспользовался моментом и протянул обе скованные руки через пространства решетки. Цепь кандалов натянулась о средний прут и сдержала их от высовывания более, чем на половину предплечий. Но когда неприятель приблизился так близко, этого было вполне достаточно. Заставив себя позабыть о настрадавшихся ногтях на левой ладони, я сумел удобно схватить детектива за титановую пластину на груди и мощным рывком притянуть к себе. Его выделяющаяся скула жестко треснулась о металлические прутья, разделяющие нас. Мое лицо приблизилось к лицу Дайлера, пока правая рука зашалила возле его ключиц. Голос стал намного грубее и агрессивнее, прорычав в нескольких словах то, что все эти два дня после ареста так бурно копилось внутри: — Никто не может меня запереть! Ты слышишь?! Я вершу историю! Будто и не заметив боли, он не растерял достоинства и схватил меня за шею, начав сжимать ее, чтобы я выпустил его. Но подобное отвлечение от творящегося у него под носом мне было только кстати. Поэтому я терпел, пожирая врага безумными глазами, пока одна рука добывала спасительный инструмент с его одежды. Два охранника наконец подбежали, но я вовремя успел закончить. Обратить его страсть к показушному маскараду против него. Оторвать от синего плаща детектива фибулу, одновременно заправив красивую ткань под броневую пластину, чтобы он не сразу обнаружил пропажу. Сжав небольшую, но острую находку в кулаке, я легко поддался на сильное отталкивание себя стражей и грохнулся спиной назад. Он постоянно смотрел мне в глаза и был активно занят спасением своей жизни, поэтому вряд ли что-то заметил. Схватить можно было и кнут, но по ряду логичных причин я избрал куда более оптимальный вариант. Дайлер отряхнулся, пригладил упавшие каштановые волосы со лба назад и посмотрел на меня максимально разъяренным взглядом. Под свет факелов я теперь отчетливо видел лишь половину его лица. И даже почти незаметный след от собственных зубов на густой брови. — Нет. Ты всего лишь уже выцветшее пятно на ней. Как и Рейн с Вайперами. Скоро они расположатся среди тех существ в коридоре. Быть может, я позволю вам видеться. Раз в пять лет. Еще уверенней поставив новую, еще более жирную точку в нашем разговоре, он развернулся, взмахнув удачно не выпавшим плащом и отдал жестовой приказ выпустить его через массивную дверь прочь от моего общества. А я даже не стал заканчивать последним. Пусть упивается недавней чередой побед и расслабляется. Собеседник скрылся, оставив меня с двумя охранниками и одним небольшим предметом в кулаке. Отвернувшись от сиделок, я выдвинул тонкое острие из фибулы на добрых шесть сантиметров и удовлетворенно выдохнул. Главный детектив громко шагал по темному коридору к выходу, не в силах заставить себя разжать нахмуренные брови или хоть немного разгладить лицо. Скула от удара по железному пруту еще пульсировала болью, хоть и не особо мешала раздумьям. — Эй, следователь, — раздался знакомый голос справа. — Ой, простите. Детектив. Дашь мне тоже пообщаться с легендой? Слова вонзились в уши словно стрелы, и Дайлер рьяно повернулся на звук. Рука сама схватила кнут на поясе и вытянула его по направлению к заключенному сквозь узкое пространство решетки, обхватив тому голову на уровне лба. — Ты ч… — не успел закончить логичный вопрос пленник, как был мгновенно притянут к прутьям и сильно ударен лицом об них. Потерпевший тут же рухнул на пол, корчась от боли. Кнут выпустил цель из обхвата, и Дайлер с расширенными глазами посмотрел на сотворенное на чистом импульсе. К его благополучию, потерпевший по виду не получил серьезных травм. Иначе объясняться бы ему завтра перед продажным королем за агрессивное поведение и возможно даже лишаться текущего ранга, с которого тот и так, наверное, хочет его убрать. А прошло то всего девять дней. «Зачем вообще было ставить меня на должность, с помощью которой я помешаю его фиолетовым хозяевам? И зачем так бойко пытаться найти Скорпионов — ярых слуг Тьмы? Неужели кто-то успел рекрутировать правителей между убийством тех и прибытием отряда Хейли, коих аж приказано было впустить в Телдрис?» Недовольные возгласы и мычания начали раздаваться из других клеток. Впечатлительных свидетелей было много. Но преувеличенные донесения этих нелюдей никто и слушать не станет. Дайлер огляделся и всмотрелся в высунутые на тусклый свет коридорных факелов угрюмые волосатые морды. Сколько же здесь было побежденных и закованным им в наручники знакомых, которые выслушивали от него финальные обрекающие слова. Провожать до самой камеры пойманного преступника было не в его привычке. Кроме сегодняшнего, особого случая. Когда доверять доставку, да еще и такого опасного монстра с мозгами и золотом, уже почти никому было нельзя. — Все в порядке, главный детектив? — часовой с дальнего конца коридора уже подошел и начал настороженно смотреть то на корчащегося, но поднимающегося с земли мужлана, то на Дайлера. «Какой тут может быть порядок… Первостепенная проблема решена, но породила еще множество. Заключенный Флэйд мог говорить правду о Рейн, а ловкую наемную убийцу, да еще и мага, найти и победить будет куда сложнее. Никуда не делась и Тьма, что наверняка только начала проявлять себя. Затем предатели в лице правителей и даже верных, казалось бы, коллег. А ведь еще неделю назад можно было смело утверждать, что с падением Флэйда и Скорпионов Телдрис вздохнет новой жизнью. Так почему же на деле все оказалось настолько сложнее?» — В полном. Заключенный Зейн просто забыл, где находится, и что его срок может увеличиться, — под взглядом охранника Дайлер все же преобладал над эмоциями и вернул лицу привычный деловой вид. — Я побуду здесь еще немного. Хотелось бы получше осмотреться и узнать ваших бойцов. — Как скажете. У ребят скоро обед, так что можете пока присоединиться. * * * Два стражника в латах, держа шлемы в руках, спускались по длинной лестнице. Наверху дежурила дюжина таких же, которые охраняли «легких» заключенных. Так называли тех, чьи преступления варьировались от вандализма до пьяной драки. Они отсиживали здесь короткий срок и выходили на волю. Некоторые бездомные порой даже специально разбивали окна в богатых домах или нападали на людей, чтобы их поймали и поселили сюда. К корму, крыше и разговорчивым соседям. На уровне пониже их ожидало уже больше охранников. Здесь присматривали за «средними» заключенными. Срок их пребывания был не меньше месяца, а достигал порой даже десятка лет. Грабители, воры, мошенники и подобные заканчивали деяния именно в этом месте. Но многим видимо настолько понравилась местная среда обитания, что спустя некоторое время после освобождения они вновь возвращались к прежнему ремеслу и закономерно помещались в уже ставшие родными клетки. Тюрьма «Погибель Андора», находящаяся в большей степени под землей, была одной из двух самых охраняемых и надежных в мире. Название она получила от небезызвестного одноименного тирана. Преступного гения и владыки многих бандитских группировок. Много лет назад он терроризировал Ксенон своим существованием, пока не был побежден наемными героями. Андор давно сгнил в клетке. Той самой, в которой с сегодняшнего дня будет находиться уже второй, не менее опасный человек. Количество стражников по последним подсчетам достигало ста семи. Никому еще не удавалось сбежать отсюда. Прогулки осуществлялись лишь для «легких» и «средних» узников, и то, небольшими группами по очереди в течение дня. На таких выходах к свежему воздуху количество глядящих в оба надсмотрщиков даже превышало количество выведенных безоружных заключенных. Начальник же всегда находился на самом верхнем уровне, изредка утруждая себя лишь вынужденным ленивым осмотром состояния тюрьмы. На этаже с клеткой Изувера находился самый нижний и глубокий уровень, где обитали «тяжелые» узники. Предатели, убийцы, мародеры, дезертиры, насильники. Любой, кого припишут к «тяжелым», лишался всякой надежды. Мало кто досиживал срок до конца, ведь минимальный не опускался ниже пятнадцати лет. Многие сходили с ума или заканчивали жизнь самоубийством прямо в камере. В конце коридора с «тяжелыми» был еще один, покороче, ведущий в одиночную камеру Андора. Он и был их последним пунктом назначения.