— А как же любовь? — Ну, любовь входит сюда, но когда ты притягиваешь к себе тело своего мужа, ты уже не анализируешь свои чувства, как это делают девушки из книжек мисс Линч. Вообще ни о чем не думаешь. Вам просто здорово вместе. Несколько фраз у алтаря от отца Джилли, и вот теперь мы с Джонни можем наслаждаться, когда нам только вздумается, и при этом не платить никому ни фартинга. Хотя, думаю, из-за малыша, которого я сейчас ношу, нам таки придется раскошелиться. — Ты рада, Майра? — Рада, Онора, и Джонни тоже. Он уверен, что у нас будет сын, и уже подумывает о том, как станет учить его поднимать паруса. — Лодки сидят в воде высоко,?— заметила я. — Значит, сельди в них нет,?— заключила Майра. Отец и Джонни подвели свои púcа`ns к причалу. Деннис и Джозеф, поддерживая Майкла под руки, помогли ему сойти на берег. — Что-то твой парнишка изменился в лице! Как бы ты сказала, Онора: он сейчас скорее беловато-зеленый или все-таки зеленовато-белый? — хихикнула Майра. Парни подвели его к нам. — Иди сюда, Майкл! — Я протянула ему руку. — Прости, Онора,?— тихо ответил он. Отец подошел к борту и взглянул на нас сверху вниз. — Ты держался в лодке отважно, Майкл, но желудок твой для таких вещей не предназначен. Майкл выпрямился и повернулся лицом к отцу. Джозеф и Деннис, глядя на меня, сокрушенно покачали головой. * * * — Такого тяжелого случая морской болезни я в жизни не видывал,?— сказал отец, шагая рядом с нами, пока мальчики помогали Майклу дойти до нашего дома.?— Ты приличный человек, Майкл, но тебе никогда не следует отправляться в море на корабле. Лучше найди себе другое занятие, иначе я не разрешу тебе жениться на моей дочери. — Папа, он преодолеет это,?— сказала я.?— Возьми его с собой еще раз. — Некоторые люди просто не подходят для моря, Онора. Это было бы жестоко по отношению к нему и плохо для всех остальных. — Я понимаю,?— сказал Майкл. — Тогда Майкл мог бы наняться к Богатею Джону Дугану, чтобы работать на него за крышу над головой и огород под картофель. Услышав это, Майра повернулась в мою сторону. — А ты станешь женой батрака? Лучшая ученица мисс Линч — и вдруг опуститься ниже некуда? Все молчали, пока отец усаживал Майкла на свой табурет у очага. Я принесла ему чашку холодной воды. Он принялся потихоньку пить, и постепенно лицо его начало приобретать нормальный оттенок. — Я уверен, что на двадцать пять фунтов смог бы арендовать ферму и устроить там кузницу,?— сказал он.?— Я должен участвовать в Голуэйских скачках. — Но что если ты проиграешь? — спросил отец.?— Доля в нашей лодке — это все, что у меня есть на приданое для Оноры. И тебе от этого никакого проку. — Я намерен выиграть скачки. — Мистер Линч мог бы спонсировать тебя, Майкл,?— сказала мама.?— Мы попросим его об этом. Мисс Линч проявила подозрительное понимание к моим внезапно изменившимся планам. Я уж подумала, что на самом деле ее отец и не хотел платить за меня монастырю. Наш с ней разговор на пороге Барна-хауса длился каких-то пару минут, после чего она спокойно отпустила меня. А теперь мама предлагала устроить Майклу личную встречу с мистером Линчем. В конце концов она все поняла. — Да, пожалуйста, мама,?— подхватила я. Майкл взглянул на отца. — Я никогда бы не попросил руки вашей дочери, если бы мне было нечего ей предложить, сэр. — У тебя есть что предложить,?— начала было я. — Whist, Онора, цыц. Майкл сам знает, как должен вести себя порядочный мужчина,?— осадил меня отец, а потом, обращаясь к Майклу, добавил: — Если ты не сможешь обеспечить Онору, я буду искать ей мужа в другом месте. — Но папа! — Согласен,?— сказал Майкл. Зато я была не согласна. * * * — Какой славный ковер, правда? — сказала мама, пока мы с ней, Майклом и Майрой ожидали в небольшой приемной возле кухни, где мистер Линч вел свои дела.?— Здесь он встречается со своим агентом, а также с торговцами из города,?— пояснила она для Майкла. На письменном столе темного дерева стопками лежали какие-то бумаги. На полке выстроились в длинный ряд гроссбухи в кожаных переплетах. Арендные реестры с перечнем сотен имен арендаторов, с указанием уплаченной ренты и задолженности напротив каждого. Именно здесь мистер Линч обычно сидит, листая эти страницы и раздавая распоряжения своему агенту. «Вот этому дать еще несколько месяцев сроку, а этого и этого вышвырнуть. Пошли за судебным приставом для официального уведомления об этом и приведи гуртовщиков на распродажу всего скота». Потом он медленно закрывает бухгалтерскую книгу. И откладывает ее в сторону. Как лендлорды Линчи были лучше многих других, но я хорошо помню, как они выгоняли со своей земли семью Мэри Дойл, фермерской дочери из нашего класса. Мисс Линч объяснила Мэри, что оставлять на участке тех, кто не платит ренту, было бы несправедливо по отношению к тем, кто упорно трудится, чтобы эту ренту выплачивать. «У лендлордов тоже есть долги»,?— добавила она. Мэри Дойл все время молчала, потупившись. Больше мы ее не видели. — Этот ковер привезли из страны турков,?— тем временем продолжала мама.?— Его прислал кто-то из родственников Линчей во Франции. — На самом деле его, наверное, привез контрабандой кто-то из родственников Кили в Коннемаре,?— фыркнула Майра. — Прошу тебя, не веди себя при мисс Линч так нахально,?— сказала я Майре. — Ей все равно. Это ее немного повеселит. Я ей нравлюсь. Она ведь моя крестная, в конце концов,?— ответила Майра. — Только потому, что ты родилась первой. И я не понимаю… — Девочки, умоляю вас,?— прервала нас мама.?— Молли Кунихан может услышать. — Это экономка,?— объяснила я Майклу. Майкл оставил Чемпионку с Деннисом и Джозефом, поручив им найти для нее свежую воду и немного травы. — Скоро ей понадобится хорошее пастбище,?— сказал он им. Вошла мисс Линч и поздоровалась с нами. Ее каштановые волосы, как всегда, были зачесаны назад, а губы на гладком округлом лице плотно сжаты. Они с мамой были ровесницами, но мама, хотя тяжелый физический труд и оставил на ней свой отпечаток, все равно была намного привлекательнее ее — чего только стоили мамины волнистые белокурые волосы и голубые глаза. — Мисс Линч, разрешите мне представить вам Майкла Келли,?— сказала мама. — Доброе утро,?— ответила мисс Линч. — Очень приятно с вами познакомиться, мисс Линч. Онора говорит, что вы очень хорошая учительница,?— сказал Майкл.?— Спасибо, что согласились встретиться со мной. Мисс Линч кивнула. — Я знаю Онору и Майру с рождения. — А еще вы моя крестная,?— вставила Майра. — Все верно,?— подтвердила мисс Линч.?— Видишь ли, Майкл, когда миссис Кили работала у нас в девичестве, фамилия ее была Уолш. А Уолш, вероятно, произошло от Уэлш, или «уэльский»,?— выходцы из Уэльса были с нашей семьей, когда мы, нормандцы, пришли в Ирландию с Ричардом де Клером «Стронгбоу»[21]. Онора, он знаком с нашей историей? — Я немного ему рассказывала,?— ответила я. — Онора помнит даты жизни и всех свершений ваших предков наизусть, мисс Линч,?— вмешалась мама. * * * О, я действительно хорошо знала анналы Линчей и то, как история их семьи вплеталась в историю Ирландии, начиная еще с времен, когда в 1171 году нас завоевал нормандский король Англии Генри II, присланный папой Адрианом IV, единственным англичанином, когда-либо сидевшим на троне Святого Петра, у которого хватило наглости заявить, что народ Ирландии — родины великих святых и ученых — разленился и что здесь необходимы жесткие реформы. Его нормандская королевская рать своими реформами вытеснила нас из нашей же страны. Земля, которая раньше принадлежала целому племени, туату, и где каждый имел свою долю, досталась одному нормандскому лорду, владевшему десятками тысяч акров, на которых ирландцы были лишь жалкими фермерами-арендаторами. Мисс Линч находила замечательным, что нормандцы строили здесь каменные замки и большие церкви, а наша бабушка говорила: «Кто просил их все тут загромождать? Раньше у нас были только священные горы, чтобы на них молиться, да высокие холмы для наших обрядов, ярмарок и собраний. Мы выращивали богатые урожаи, охотились в громадных лесах, держали стада скота. Пока их не было, нам было гораздо лучше». И все же нормандцы начали жениться на ирландских женщинах, как в свое время викинги, и называть себя ирландцами. А потом страдали вместе с нами, когда пришел Кромвель. Кромвель. Настоящий дьявол вырвался на волю, чтобы кромсать наши тела и попирать наши души. Он устраивал резню, убивая женщин и детей, называя это богоугодным делом. Люди гибли без счета. Оставшихся в живых угоняли на запад, и никому из ирландских мужчин и женщин под страхом смерти не позволялось селиться восточнее реки Шеннон. Тридцать тысяч было продано в рабство в Вест-Индию. Но даже Кромвелю не удалось истребить нас всех.