В детстве я пару раз пробовала это сладкое лакомство, но потом у нас очень долго на мед просто не было денег. Майра украла небольшой горшочек меда, чтобы я угостила им Пэдди. Глядя, как его лицо расплылось в широкой счастливой улыбке, когда он облизывал мед со своего пальца, мы с Майклом не могли удержаться от смеха. — Теперь ты сам понимаешь, почему это прозвище так подходит твоей маме,?— сказал ему Майкл.?— Из-за своей сладости. Майра по-прежнему пыталась при случае тайно передавать нам еду, но ей приходилось быть очень осторожной, потому что старый майор приказал арестовать Уинни Лайонс только за то, что она как-то взяла две головки капусты. Мы прошли за Джонни Огом на кухню, где у плиты стояла Майра. У ее ног крутились Томас, которому было четыре года, и ее самый младший сын двух лет. Она назвала его Дэниел О’Коннелл Пайк. — С его кудрями и пухлым носом — разве он не копия нашего Освободителя? И это приводит старого майора в ярость! — сказала она. Трое прекрасных мальчиков. С детьми Майры все было в порядке. Голодных ртов здесь не было. — Ну, это совсем не так,?— недовольно проворчал какой-то мужчина, сидевший за кухонным столом. — Я тут готовлю завтрак для мистера Джексона,?— пояснила Майра.?— Он предпочитает, чтобы вокруг него никого не было, когда он ест. — А что это за женщины? — спросил он. — Моя сестра, миссис Келли, и моя бабушка, миссис Кили. А этот благовоспитанный молодой человек — Абнер Джексон, новый агент майора Пайка. — Хм-м,?— неопределенно промычал тот. Майра зачерпнула что-то из котла и насыпала в миску. — Овсяная каша,?— сказала она нам.?— Мистер Джексон начинает свой завтрак с овсянки, затем идет яичница из трех яиц со множеством ломтиков бекона. Я ничего не перепутала, мистер Джексон? И снова ответа не последовало. — Мистер Джексон родом из Северной Ирландии,?— заметила Майра.?— Свои слова он расходует так же, как свои деньги,?— крайне экономно. Он всегда говорит мне, чтобы я берегла дыхание, когда буду студить свою овсянку, как будто не понимает, что я такого не ем вообще. Джексон сидел, не поднимая головы, и методично загружал густую кашу в свой рот, медленно и основательно. Такого из себя не вывести, так что Майра напрасно его поддевала. Мы с бабушкой стояли неподвижно, и Дэниел начал хныкать. — Джонни Ог, забирай своих братьев и идите поиграть в нашу комнату. Майра интонацией выделила слова «братьев» и «нашу». Джонни Ог взял Томаса за руку, а Дэниела поднял на свое бедро, после чего они ушли. — Воспитанные детки, хорошо себя ведут, не правда ли, мистер Джексон? — сказала Майра. Тот доел свою овсянку. Майра поставила перед ним тарелку с яичницей, поджаренной на сале, и еще одну — с нарезанным беконом. — Мистер Джексон, когда ест, любит, чтобы было много жира и много мяса. А к картошке даже не притрагивается, хоть я и говорила ему, что она очень вкусная и что он многое теряет. А молоденькая картошка такая тугая и сладкая,?— сказала она и нагнулась так, чтобы ее пышная грудь оказалась прямо у него перед носом. — Иезавель[35],?— сказал он. — Иезавель? — переспросила Майра.?— А кто она вообще такая, эта Иезавель? И снова Джексон ничего не ответил. Я взглянула на бабушку. Что Майра творит? Она что, хочет, чтобы он вспылил? — Тебе следует внимательно почитать Библию,?— сказал Джексон. — Мистер Джексон желает обратить нас в свою веру, правда, мистер Джексон? Он подговорил майора привезти сюда миссионеров из Лондонского Библейского общества. И теперь они строят на территории поместья свою церковь и школу. Они обещают учить наших детей, а нашим мужчинам — дать работу. И все, что нам для этого нужно,?— всего лишь «соскочить», стать протестантами. Я все правильно говорю, мистер Джексон? А еще я объяснила мистеру Джексону, что по-ирландски «соскочить» — это все равно что «отступить». Джексон, не сводя глаз с тарелки, резал и жевал свою яичницу с ветчиной молча и сосредоточенно, точно находился на кухне один. — Наша религия делает нас дремучими дикарями,?— сказала Майра нам с бабушкой.?— Так они решили у себя в Лондоне. И теперь этот главный миссионер, преподобный Смитсон, как его здесь зовут, готов выдать прекрасную Библию в кожаном переплете всякому, кто «соскочит». Но только один человек принял такой дивный подарок. Я ничего не путаю, мистер Джексон? И снова молчание. А Майра тем временем продолжала: — Зовут этого человека Паки Бейли — простой парень, но такой радостный и исполнительный. Преподобный Смитсон сказал Паки поносить папу и всех епископов, и Паки повторил все, что ему наговорил преподобный. «Я осуждаю вавилонскую блудницу, сидящую на троне в Риме»,?— сказал он. Ясное дело, что Паки понятия не имел, что все это означает, но был горд собой до невозможности и так важно выпячивал вперед грудь, осуждая то одного, то другого. И все потому, что послушать это заставили прийти каждого арендатора и каждого батрака в этом поместье.?— Майра сокрушенно покачала головой, вспоминая эту сцену. — Но потом преподобный Смитсон захотел, чтобы Паки повторил фразу: «Я осуждаю поклонение женщине, родившей Иисуса Христа». Однако, когда Паки уже должен был произнести «женщине, родившей Христа», у него в голове что-то щелкнуло и он вдруг сообразил, что кроется за этими словами. «Неужто вы говорите о Деве Марии, нашей Пресвятой Богоматери?» — спросил он. На что преподобный Смитсон отвечал: «Нет никакой Пресвятой Богоматери. Жизнь Иисусу дала обычная смертная женщина, вот и все». «Как так?» — удивился Паки. Джексон встал. — Довольно — прекрати! — Но ведь моей сестре и моей бабушке интересно. Они очень хотели бы послушать конец этой истории, мистер Джексон. Вот я и говорю. Преподобный Смитсон тогда сказал: «У всех у нас есть свои матери».?— «Ах, ваша честь,?— отвечал ему Паки,?— но моя мать любила меня. Ей было не важно, что я соображал медленнее других или что, как вы изволите говорить, я слишком глуп, чтобы отличать правду от лжи. Она любила меня и всегда говорила, что есть еще одна мать, которая тоже любит меня,?— это Дева Мария, мать Иисуса; что Мария замолвит за меня словечко перед Иисусом, что она знает, когда Иисус находится в подходящем настроении, чтобы пойти к нему и похлопотать перед ним обо мне. Она скажет ему, что Паки Бейли — хороший мальчик, и тогда Иисус, чтобы сделать ей приятное, пустит меня к себе на Небеса». А затем перед всеми арендаторами и батраками, которые все это слышали — как и вы тоже, мистер Джексон,?— Паки заявил: «Мне нравится жить в этом маленьком сарайчике, который вы мне дали, я готов с радостью убирать и подметать для вас, готов повторять, что папа — из Вавилона, что епископ — sliveen, человек недостойный, но я никогда и слова дурного не скажу против Марии, сэр. Потому что она — наша Пресвятая Богородица». — Бейли — простак,?— заметил Джексон. — Да, простак,?— согласилась Майра,?— но не идиот. И он знает, что такое материнская любовь. Как знаю и я, мистер Джексон, не забывайте об этом. А вместе со мной это знают и мои сыновья, внуки майора. Джексон встал из-за стола. — Я вижу твою игру насквозь. Ты хочешь спровоцировать меня, чтобы я выслал тебя отсюда. — Если вам будет это угодно, мистер Джексон, я могла бы уйти прямо сейчас, вместе с моей бабушкой и сестрой. — Так ступай,?— проскрипел чей-то хриплый голос. В дверях стоял старый майор. Лицо его было еще более одутловатым и красным, чем обычно, и, направляясь к нам, он сильно хромал от своей подагры. — Но я думал, сэр… — начал было Джексон. — Ты слишком много думаешь, Джексон. Жемчужина может уйти в любой момент. Когда только захочет. Мы с бабушкой вопросительно взглянули на Майру. Но та не сдвинулась с места. — Два мальчика, разумеется, останутся здесь. Буду держать их под рукой, пока Роберт не найдет себе подходящую невесту и не женится. Даже внебрачный ребенок лучше, чем остаться вообще без наследника. Затем он обернулся к нам: — Вот видите? Несмотря на все, что обо мне судачат, я порядочный человек. Даже очень порядочный. Ну, и детей своих ты, конечно, больше никогда не увидишь, Жемчужина. — Я не могу,?— пробормотала Майра. — Говори внятно, Жемчужина. — Я не могу оставить их. — Ты слышал это, Джексон? У этих католиков обнаруживается совершенно неуемная привязанность к собственным детям. Что абсолютно необъяснимо — ведь детей у них так много. Я вообще не понимаю, как они отличают одного от другого. Ладно, а где же плоды стараний моего сына? — Мальчики,?— позвала Майра, а потом подошла к задней двери кухни и открыла ее.?— Джонни Ог, приведи мальчиков. Майор повернулся к бабушке: — Ты принесла мой порошок, старуха? — Принесла. — Давай. Бабушка упаковала свое зелье в морскую раковину — чтобы добавить в него силу моря, как объясняла она. — Здесь все то же самое, что и прежде, сэр: мелко истолченная расторопша с другими лечебными травами, чтобы восстановить вашу печень и вылечить подагру. — Ты слышишь, Джексон? Кому, как не этому запойному народу, лучше знать, чем лечить последствия злоупотребления спиртным? А теперь ты, сестра, иди сюда. — Я, сэр? — испуганно переспросила я. — А кто, я? Не дразни меня, девчонка. Вот, попробуй это. Он протянул мне раковину с лекарством. Я послюнила палец, коснулась порошка, чтобы к нему прилипло немного, и сунула все это в рот. — Это расторопша, сэр. — Будь с ними всегда настороже, Джексон. Пусть тебя не вводят в заблуждение все эти «сэр» и «ваша честь». Они в любой момент готовы прикончить тебя. Так что никогда не поворачивайся к ним спиной. Джонни Ог привел на кухню двух своих маленьких братьев. Томас сразу побежал к Майре, Дэниел, неуверенно покачиваясь, последовал за ним. Майра обняла их обоих. — У старшего нос настоящего Пайка,?— заметил майор. Это было правдой — нос его был похож на большой выступающий клюв. — А насчет младшего я вообще не уверен, что он Пайк,?— сказал старый майор.?— У тебя там, часом, с каким-нибудь боровом ничего не было, Майра?